его за то, что он не делает разницы между Иудеями и язычниками, за то, что сам признает себя таким же, как язычники (Ин. X I I, 22).

Он сказал: пришел час объяснить то, что я понимаю под сыном человеческим. И пускай

я погибну за то, что я без различия между Иудеями и язычниками объясняю значение сына человеческого, но я буду говорить истину (Ин. X I I, 23). Пшеничное зерно только тогда принесет плод, когда само погибнет (Ин. X I I, 24). Кто любит свою плотскую жизнь, тот теряет жизнь истинную; а кто не бережет жизнь плотскую, тот сохраняет ее в жизнь вечную (Ин. X I I, 25). Кто хочет служить моему учению, тот пусть делает то же, что и я; и кто делает то же, что и я, тот будет награжден Отцом моим (Ин. X I I, 26). Душа моя борется теперь: отдамся ли я расчетам временной жизни, или исполню волю Отца теперь, в этот час. И что же, неужели теперь, когда наступил тот час, в котором я живу, я скажу: Отец, избавь меня от того, что я должен делать? Не могу я сказать этого, потому что я живу теперь (Ин. Х I I, 27).

И потому говорю: Отец! прояви себя во мне (Ин. X I I, 28).

И сказал Иисус: отныне приговорен к погибели мир людей. Отныне то, что владеет этим миром, будет уничтожено (Ин. X I I, 31). И когда будет возвеличен сын человеческий над земною жизнью, то он всех соединит В одно (Ин. X I I, 32).

И тогда Иудеи сказали ему: мы понимаем по закону, что есть вечный Христос; как же ты говоришь, что должен возвеличиться сын человечески? Что же такое значить возвеличит сына человеческого? (Ин. X I I, 34).

На это Иисус отвечал им: возвеличить сына человеческого — значить жить тем светом разумения, которое есть в нас (Ин. X I I, 35). Возвеличить сына человеческого над земным — значит верить в свет, пока есть свет, чтобы быть сыном разумения (Ин. X I I, 36).

Тот, кто верит в мое учете, верит не мне, но тому духу, который дал жизнь миру

(Ин. Х I I, 44). И тот, кто понимает мое учение, понимает тот дух, который дал жизнь миpy (Ин. X I I, 45). Если же кто слышит мои слова и не исполняет, то я не виню его, так как я пришел не обвинять, но спасать (Ин. Х I I, 47). Тот, кто не принимает моих слов, того обвиняет не мое учение, но разумение, которое есть в нем. Оно-то и обвиняет его

(Ин. X I I, 48).

Потому что я не свое говорил, но говорил то, что внушил мне мой Отец, — дух, живущий во мне; (Ин. X I I, 49). То, что я говорю, это — то, что сказал мне дух разумения. И то, чему я учу, это — жизнь истинная (Ин. X I I, 50).

И, сказав это, Иисус ушел и опять скрылся от архиереев (Ин. X I I, 36).

И из тех, которые слышали эти слова Иисуса, многие из сильных и богатых людей поверили в учение Иисуса, но боялись признаться перед архиереями, потому что из архиереев ни один не признавался, что верит (Ин. Х I I, 42), потому что они привыкли

судить по-человечески, а не по-божески (Ин. X I I, 43).

После того, как Иисус скрылся, архиереи и старшины опять сошлись во двор Каиафы

(Mф. X X V I, 3). И стали придумывать, как бы им тайно от народа взять Иисуса и убить

(Мф. X X V I, 4). Явно же они боялись схватить его (Mф. X X V I, 5).

И к ним на совещание пришел один из первых двенадцати учеников Иисуса, Иуда Искариотский (Mф. X X V I, 14). И сказал: если хотите взять Иисуса тайно, так, чтобы народ ни видал, то я найду время, когда с ним будет немного народу, и покажу, где он, и тогда возьмите его. Что же дадите за это мне?— Они обещали ему за это тридцать рублей

(Мф. X X V I, 15). Он согласился и с тех пор стал выбирать время, когда навести на Иисуса архиереев, чтобы взять его (Мф. X X V I, 16).

Между тем Иисус скрывался от народа, н были с ним только ученики. Когда подошел первый праздник «опресноков», ученики говорят Иисусу; где же мы будем справлять пасху? (Мф. X X V I, 17). — Иисус и говорит: пойдите куда-нибудь в деревню и к кому-нибудь

зайдите и скажите, что у вас нет времени готовить пасху, и просите его пустить нас

справить пасху (Мф. X X V I, 18).

Ученики так и сделали: попросились в деревню к одному человеку, и он пустил их

(Мф. X X V I, 19).

Вот они пришли и сели за стол: Иисус и двенадцать учеников и Иуда с ними

(Мф. X X V I, 20).

Иисус знал, что Иуда Искариотский уже обещал выдать его на смерть, но он не обличал

и не мстил за это Иуде, а, как всю жизнь учил учеников любви, так и теперь любовью

только укорил Иуду (Ин. X I I I, 11). Когда они все двенадцать сидели за столом, он посмотрел на них и сказал: между вами сидит тот, кто предал меня (Мф. X X V I, 21;

Мр. X I V, 18). Да, кто со мной пьет и ест, тот и погубить меня (Mф. X X V I, 23). — И

больше он ничего не сказал; так что они и не узнали, про кого он говорил, и стал ужинать.

Когда они стали есть, Иисус взял хлеб, разломил его на двенадцать частей, дал каждому

из двенадцати учеников по куску и сказал: берите, ешьте, — это мое тело (Мф. X X V I, 26).

— И потом налил в чашу вина, подал ученикам и сказал: пейте из этой чаши все. — И когда

они все выпили, он сказал (Мф. X X V I, 27): это моя кровь. Я проливаю ее, чтобы люди знали мое завещание прощать другим их грехи (Мф. X X V I, 28). Потому что я скоро умру

и больше уже не буду с вами в этом мире, а соединюсь с вами только в царстве небесном

(Лк. X X I I, 18).

И после этого Иисус встал из-за стола, опоясался полотенцем, взял кувшин воды

(Ин. Х I I I, 4) и стал всем ученикам мыть ноги (Ин. X I I I, 5). И подошел к Петру, а Петр говорит: как же это ты будешь мыть мне ноги (Ин. X I I I, 6). — И Иисус сказал ему: тебе странно. зачем я тебе мою ноги, но ты сейчас узнаешь, зачем это делаю (Ин. X I I I, 7). Я делаю это затем, что хотя вы и чисты, но не все, а между вами есть предатель мой,

которому я дам из своих рук хлеба и вина и которому хочу умыть ноги (Ин. X I I I, 10).

И когда Иисус перемыль им всем ноги, он опять сел и говорит: поняли ли вы, зачем я это сделал? (Ин. X I I I, 12). Я сделал это затем, чтобы вы то же самое всегда делали друг другу.

Я, учитель ваш, делаю это, чтобы вы знали, как надо поступать с теми, которые делают вам зло (Ин. X I I I, 14). Если вы это поняли, и будете делать, то будете блаженны (Ин. X I I I, 17). Когда я сказал, что один из вас предаст меня, я не обо всех вас говорил. потому что один только из вас, тот, кому я умыл ноги, и который ел хлеб со мной, — погубит меня

(Ин. X I I I, 18).

И, сказав это, Иисус возмутился духом и еще раз сказал: да, да, один из вас предаст меня (Ин. X I I I, 21).

И опять стали ученики оглядывать друг друга и не знали, про кого он говорит

(Ин. X I I I, 22). Один ученик сидел близко к Иисусу (Ин. X I I I, 23). Симон Петр кивнул ему, чтобы он спросил его, кто предатель (Ин. X I I I, 24). Тот спросил (Ин. X I I I, 25).

Иисус сказал: Я обмокну кусок и подам, и кому подам тот — предатель. — И он подал Иуде Искариотскому (Ин. X I I I, 26). И сказал ему: что хочешь делать, то делай скорей

(Ин. Х I I I, 27).

И Иуда понял, что надо уходить, и, как только взял кусок, сейчас же ушел. И за ним

гнаться ужо нельзя было, потому что была ночь (Ин. X I I I, 30).

И когда ушел Иуда, Иисус сказал; теперь вам ясно, чти такое сын человеческий, теперь ясно вам, что в нем Бог, что он может быть так же благ, как и сам Бог (Ин. X I I I, 31).

Дети! Еще не долго мне быть с нами. Не мудрствуйте о моем учении, как я говорил правоверным, а делайте то, что я делаю (Ин. X I I I, 33). Даю вам новую заповедь одну: как

я всегда и до конца любил вас всех, так и вы всегда и до конца, любите друг друга

(Ин. X I I I, 34). По этому только вы будете отличаться. Только этим отличайтесь от других людей: любите друг друга (Ин. X I I I, 35).

И после этого они пошли на гору масличную (Мф. X X V I, 30).

И дорогой сказал им Иисус: вот приходит