Те предсказывали то, что может быть. Он возвестил людям то, что есть: что царство Божие и было и есть на земле (Мф. X I, 9). Верно говорю вам: не рождался человек больше Иоанна. Он объявил царство Божие на земле и потому он выше всех (Мф. X I, 11). Закон и пророки – все это нужно было до Иоанна. А с Иоанна и по сие время возвещается, что царство Божие на земле и что кто делает усилие, тот и входит в него (Лк. X V I, 16).
И пришли к Иисусу правоверные и стали спрашивать его: как же и когда придет царство Божие? – И он отвечал им: царство Божие, какое я проповедую, не такое, какое проповедовали прежние пророки. Они говорили, что придет Бог с различными видимыми явлениями, а я говорю про такое царство Божие, которого пришествие нельзя видеть глазами (Лк. X V I I, 20). И если скажут вам: вот оно пришло или придет, или вот оно здесь или там, вы им не верьте. Царство Божие не во времени или в месте каком-нибудь (Лк. X V I I, 23). Оно как молния – и там, и здесь, и везде (Лк. X V I I, 24). И нет ему ни времени, ни места, потому что царство Бога, то, какое я проповедую, — внутри вас (Лк. X V I I, 21).
После этого один правоверный из начальников еврейских, Никодим, пришел к Иисусу ночью и говорит: ты не велишь соблюдать субботы, не велишь чистоту соблюдать, не велишь приносить жертвы, поститься, храм уничтожил, про Бога говоришь, что Он – дух, и про царство Божие говоришь, что оно внутри нас. Какое же это царство Божие? (Ин. I I I, 1, 2).
И Иисус отвечал ему: пойми ты, если человек зачат с неба, то в нем должно быть небесное (Ин. I I I, 3).
Никодим не понял этого и сказал: как же может человек, если он зачат от плоти отца и состарился, опять влезть в утробу матери и сначала зачаться? (Ин. I I I, 4).
И Иисус отвечал ему: пойми ты, что говорю: я говорю, что человек, кроме плоти, зачат еще от духа, и потому всякий человек зачат от плоти и духа, и потому в нем может быть царство небесное (Ин. I I I, 5). От плоти – плоть. От плоти не может родиться дух (Ин. I I I, 6). Дух, это то, что живет в тебе, и живет свободно и разумно; то, чему ты не знаешь ни начала, ни конца, и что чувствует в себе каждый человек (Ин. I I I, 8). И потому чему же ты удивляешься, что я сказал тебе, что мы должны быть зачаты с неба? (Ин. I I I, 7).
Никодим сказал: все таки не верю, чтобы это могло быть так (Ин. I I I, 9).
Тогда Иисус сказал ему: как же ты учитель, если не понимаешь этого! (Ин. I I I, 10). Пойми ты, что не мудрости какие-нибудь толкую я; я толкую то, что мы все знаем, уверяю в том, что мы все видим (Ин. I I I, 11). Как же ты будешь верить в то, что на небе, если ты не веришь в то, что на земле, что в тебе самом? (Ин. I I I, 12).
На небе ведь никто не был, а есть только на земле человек, сошедший с неба, и сам небесный (Ин. I I I, 13). Вот этого-то самого небесного сына в человеке и надо возвысить, чтобы всякий верил в него и не погибал, но имел бы жизнь небесную (Ин. I I I, 15). Ведь не для погибели людей, а для блага их дал Бог людям сына своего, такого же, как он. Он дал ведь его для того, чтобы всякий верил в него и не погибал, а имел бы жизнь бесконечную
(Ин. I I I, 16). Ведь не затем же он произвел сына своего – жизнь – в мире людей, чтобы уничтожить мир людей, но он затем произвел сына своего – жизнь, чтобы мир людей был жив им (Ин. I I I, 17).
Кто в нем полагает жизнь, тот н умирает; а кто не полагает в нем жизни, тот сам себя уничтожает тем, что не положился на то, что есть жизнь (Ин. I I I, 18). Разделение (смерть) в том и состоит, что жизнь пришла в мир, но люди сами идут прочь от жизни.
Свет есть жизнь людей, свет пришел в мир, но люди предпочли тьму свету и не идут к свету (Ин. I I I, 19). И потому кто дурно делает, тот не идет к свету, так что не видны его дела, и тот лишат себя жизни (Ин. I I I, 20). А кто в истине живет, тот идет к свету, так что дела его видны, и тот имеет жизнь и соединяется с Богом.
Царство Бога надо понимать не так, как вы думаете, что для всех людей в какое-нибудь время и в каком-нибудь месте придет царство Бога, а так, что во всем мире всегда одни люди, те, которые полагаются на небесного сына человеческого, делаются сынами царства, а другие, которые не полагаются на него, уничтожаются. Отец от духа, который в человеке, есть Отец только тех, которые признают себя его сынами. И потому для него существуют только те, которые удержали в себе то, что он дал им (Ин. I I I, 21).
И после этого стал Иисус толковать народу про то, что есть царство Бога, и толковал он это притчами.
Он сказал: Отец, дух, свет в мире разумения, все равно, как хозяин сеет семена на своем пол (Мф. X I I I, 3). Он сеет по всему полю, не разбирая, какое куда попадет. И вот попадают одни зерна на дорогу, и прилетят птицы и поклюют (Мф. X I I I, 4). А другие – на камни, и на камнях хотя и прорастут, да повянут, потому что негде укорениться (Мф. X I I I, 5). А еще иные попадают в полынь, и полынь задавит хлеб, и взойдет колос, да не нальется
(Мф. X I I I, 7). А иные попадают на хорошую землю, всходят и наверстывают за пропащие зерна и выколашиваются, и наливаются, и какой колос даст сам 100, какой сам 60, какой сам 30. Так-то и Бог рассеял дух в людях: в иных он пропадает, а в иных родит сторицею. Эти-то люди и составляю царство Бога (Мф. X I I I, 8).
Так царство Бога не такое, как вы думаете, что придет Бог царить над вами. Бог только посеял дух, и царство Божие будет в тех, которые хранят его (Мр. IV, 26).
Бог не правит людьми, а, как хозяин, бросит семена в землю, и сам не думает о них
(Мр. IV, 27). Семена сами бухнут, прорастают, выходят в зелень, в трубку, в колос и наливают зерно (Мр. IV, 28). И только когда поспело, хозяин посылает серпы, чтобы сжать ниву. Так и Бог дал сына своего – дух – миру, и дух сам растет в мире, и сыны духа составляют царство Бога (Мр. IV, 29).
Как баба пустит в дежу закваску и смешает с мукой, она уже н ворочает ее, а дает, чтобы она сама закисла и поднялась. Пока люди живут, Бог не вступает в их жизнь. Он дал в мире дух, и дух сам живет в людях, и живущие духом люди составляют царство Бога. Для духа нет ни смерти, ни зла. Смерть и зло есть для плоти, а не для духа (Мф. X I I I, 33).
Царство Бога вот к чему применить: хозяин посеял хорошие семена на поле своем. Хозяин, это – дух, Отец; поле, это – мир; семена хорошие, это – сыны царства Бога (Мф. X I I I, 24). Вот лег хозяин спать, и пришел враг и посеял на поле костер. Враг, это – соблазн; костер, это – сыны соблазна (Мф. X I I I, 25). Вот пришли к хозяину работники и говорят: или ты плохие семена сеял? У тебя на поле много костерю вышло. Пошли нас, — мы выполем
(Мф. X I I I, 27, 28). А хозяин говорит: не надо, а то вы станете полоть костерь и потопчете пшеницу (Мф. X I I I, 29). Пускай растут вместе. Придет жатва, тогда велю жнецам отобрать костерь и сожгу, а пшеницу уберу в сарай. – Жатва, это – конец жизни людей, а жнецы, это – сила небесная. И сожгут костерь, а пшеница очистится и соберется. Так и при конце жизни пропадает все, что было обман времени, и останется одна настоящая жизнь в дух. Для духа-Отца зла нет. Дух блюдет то, что нужно ему; а что не от него, того нет для него
(Мф. X I I I, 30).
Царство Божие, как невод. Невод протянут по морю – и захватит всякой рыбы
(Мф. X I I I, 47). А потом, когда вытащат, отберут дрянных и кинут в море. Так будет и при конце века: сила небесная отберет хорошее, а дурное бросится (Мф. X I I I, 48).
И как он кончил говорить, стали у него ученики его спрашивать, как понимать эти притчи (Мф. X I I I, 10). И сказал им: притчи эти надо понимать на-двое Ведь все притчи эти я говорю к тому, что есть одни, как вы ученики мои, которые понимают, в чем царство Божие: понимают, что царство Божие внутри каждого человека, понимают, как войти в него, а другие не понимают этого. Другие глядят и не видят, слушают и не понимают
(Мф. X
