решается выступить против вас.

Это верно, что русский народ находится в порабощении, но он не является наиболее страдающим, если его сравнить с нашим положением – положением народностей Индии. Ваше широкое знакомство с историей народов может засвидетельствовать степень нашего порабощения. В книге «Благосостояние Британской Индии» г-на Вильяма Диглея доказано, что 19 миллионов индусов умерло от голода в Индии за десять лет (1891—1900), в то время как во всем мире жертвами войны за 107 лет (1793—1900) оказалось 5 миллионов людей. Вы питаете ненависть к войне, но в Индии голодовки хуже войны.

Голодовки в Индии не голод от недостатка питательных продуктов; причиной его является засуха и бедность населения, вызванная британским правительством. Мы не возмущаемся, когда миллионы умирают от голода и одновременно тысячи тонн риса и другие основные продукты питания вывозятся из Индии английскими купцами!

В Индии человечество страдает до крайности, британская полиция в Индии является угрозой христианской цивилизации.

Вы доставили величайшее благодеяние вашими литературными произведениями, посвященными России, мы просим вас, если у вас есть время, написать хотя бы статью об Индии и этим выразить ваши взгляды на Индию.

Именем голодающих миллионов взываю к вашему христианскому чувству – возьмитесь за это дело.

Отдельным пакетом направляю вам для чтения два экземпляра «Свободной Индии».

Искренно вам преданный Таракуатта Дас» (перевод с английского).

В яснополянской библиотеке сохранилось несколько номеров журнала «The Free Hindusthan» за 1908 и следующие годы, в том числе три номера с собственноручными надписями Даса на имя Толстого от 1908 г. Редакция журнала выставляла эпиграфом цитату из восьмой главы «Социологии» Г. Спенсера: «Сопротивление против агрессии не только законно, но необходимо, непротивление причиняет ущерб и альтруизму и эгоизму». Последняя мысль обратила особое внимание Толстого.

Толстой заинтересовался как обоими первыми номерами (апрельским и майским) журнала, высланными 23 мая, так и письмом Даса от 24 мая. На конверте последнего он пометил: «Душан, ответьте. Желаю исполнить. Нужны сведения». В неопубликованном дневнике Д. П. Маковицкого под 4 июня 1908 г. записаны следующие слова Толстого: «Номера «Free Ніпdusthan» я получил. Нехорошо. Хотят конституцию, хотят участвовать в правительстве и только».

Начало писания ответа Дасу относится к 7 июня 1908 г. Под этим числом Д. П. Маковицкий записал в дневнике: «Л. Н. писал письмо индусу Chitale и другое – индусу Das’у. – «Я ему хочу сократить статью «Всему бывает конец»,[1] – сказал Л. H., – и послать. Они добиваются права участвовать в правительстве, то есть закрепить то насилие, которое над ними совершается».

Работа продолжалась, повидимому, три дня. На обложке первых черновиков «Письма к индусу» рукой переписчика проставлена дата: «7, 8, 9 июня 08». 10 июня Толстой занес в Дневник: «Начал письмо к индусу, да запнулся» (т. 56, стр. 133).

После этого Толстой долго не возвращался к работе над письмом, занятый другими статьями и чтением по вопросу индийской культуры и религии.

5 августа Толстой попытался возобновить работу над ответом Дасу, продиктовав H. H. Гусеву начало письма.[2] Однако и на этот раз он не был удовлетворен написанным, и работа прервалась вновь.

31 октября Толстой получил второе письмо от Даса (оно не сохранилось). В Дневнике под этим числом он отметил: «Вчера просмотрел, поправил Сербское….[3] Нынче еще поправлял. Письмо от индуса. Надо отвечать почти то же» (т. 56, стр. 154).

Это второе письмо индуса послужило Толстому толчком к возобновлению работы над ответом. Судя по датам на обложках рукописей, Толстой работал над «Письмом к индусу» с 17 ноября по 14 декабря почти ежедневно. О своей работе Толстой отметил в Дневнике 28 ноября и 6 декабря (см. т. 56, стр. 158 и 162); а 14 декабря, в связи с окончанием «Письма к индусу», записал: «Кончил письмо индусу. Слабо, повторения» (т. 56, стр. 163).

На английский язык письмо было переведено В. Г. Чертковым. Толстой исправил и отредактировал этот перевод, о чем он отметил в Дневнике 2 мая 1909 г.: «Вчера…. поправлял английский перевод письма к индусу» (т. 57, стр. 32).

«Письмо к индусу» по-русски впервые было напечатано в выдержках в газетах: «Киевские вести» 1909, № 103 от 19 апреля, и «Русские ведомости» 1909, № 89 от 19 апреля; полностью в «Сочинениях гр. Л. Н. Толстого», часть двадцатая, изд. С. А. Толстой, М. 1911, стр. 411—427.

На английском языке письмо впервые было напечатано в журнале М. Ганди «Indian opinion» 1910, январь. Ганди в предисловии к публикации пояснял, что письмо это распространялось в машинописных списках, один из которых был прислан ему с предложением напечатать. Ганди написал Толстому, прося подтверждения, что письмо это написано именно Толстым, и разрешения напечатать его. Получив от Толстого разрешение, Ганди и опубликовал письмо.

Номер «Indian opinion» с «Письмом к индусу» Толстой получил в марте 1910 г. В Дневнике 19 марта он отметил: «Прочел письмо свое индусу и очень одобрил» (т. 58, стр. 28).

Т. Дас получил письмо Толстого к нему уже после появления его в печати, о чем он сообщил Толстому (письмо получено Толстым 19 марта 1910 г.).

В 1910 г. был напечатан авторизованный перевод «Письма к индусу» на немецком языке: «Leo Tolstoi. Brief an einen Hindu. Autorisierte Uebersetzung von Dr. A. Schkarwan. Mit Vorwort, herausgegeben von Dr. E. Schmitt». Перевод был получен в Ясной Поляне 24 сентября.[4]

В настоящем издании «Письмо к индусу» печатается по рук. № 28. Текст статьи на английском языке печатается по рук. № 29.

Общее количество рукописного материала, относящегося к «Письму к индусу», исчисляется в 413 листов разного формата (в том числе и отрезки). Из них 45 листов – автографы, остальные – машинописные копии с исправлениями Толстого. Рукописи расположены в хронологическом порядке под №№ 1—29.

Рук. №1 – автограф первой черновой редакции статьи; № 2 – машинописная копия с нее. Рук. №3 – машинописная копия стенограммы H. H. Гусева под диктовку Толстого, без исправлений Толстого, но с eго пометой: «пр[опустить]» (на обложке надпись H. Н. Гусева: «Продиктовано H. H. Гусеву 5 авг. 1908»). Рук. №№ 4—27 – машинописные копии с поправками и автографными вставками Толстого. Рук. № 28 – полная рукопись всей статьи, последняя редакция ее. Рук. № 29 – машинописная копия перевода статьи на английский язык с исправлениями Толстого.

Даты Толстого имеются в следующих рукописях: № 8—21 ноября 1908; № 14—29 ноября 1908; № 23—9 декабря 1908; № 28—14 декабря 1908.

Кроме того, даты проставлены H.H. Гусевым на обложках рукописей №№ 4—28: 17, 20, 21, 22, 23, 25, 26, 27, 28, 29, 30 ноября, 1, 2, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13 и 14 декабря 1908 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ

В 37-м томе Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого продолжается публикация его произведений, написанных в последние годы жизни. Здесь помещены относящиеся к 1906—1910 гг. художественные произведения, статьи, очерки.

Для правильной оценки включенных в этот том произведений следует учитывать систему взглядов Толстого в целом, в их совокупности, во всей сложности переплетения сильных и слабых сторон. Эти взгляды выражены не только в произведениях Толстого, но также в его дневниках и письмах, в которых читателю раскрывается потрясающая картина мучительных переживаний, вызванных у писателя все более и более ухудшавшимся положением народа, политической реакцией в стране, поисками пути изменения действительности и полным непониманием единственно возможного пути – революционной борьбы.

Годы, к которым относятся публикуемые в 37-м томе произведения, это годы безудержного террора, которым царское правительство стремилось задушить революционную борьбу. Истекающая кровью страна была покрыта виселицами, тюрьмы были переполнены, всякие проявления революционного протеста жестоко карались. Либеральная буржуазия, с ликованием встретившая поражение революции 1905—1907 гг., всемерно помогала самодержавию обманывать народ. Обнищание масс дошло до предела. Но гнев народа не мог быть подавлен никакими репрессиями и нарастал с каждым днем. Настроения пассивизма, непротивления, выражавшие слабые стороны взглядов крестьянства и нашедшие отражение и во взглядах Толстого, стали постепенно изживаться в массах под могучим влиянием пролетарской революционной борьбы и уроков первой русской революции.

Вся эта совокупность условий русской жизни нашла отражение и в эволюции Толстого, писателя, который переживал народные бедствия с такой силой, что страдания крестьянства стали его собственными страданиями.[5]

В последний период жизни Толстой, при всех кричащих противоречиях своих взглядов, при всей интенсивности пропагандирования реакционной теории непротивления злу, не только не перестал быть обличителем существовавшей политической системы, но сам все отчетливее осознавал свой гражданский долг писателя, срывающего с правящей верхушки и эксплуататорских классов все и всяческие маски.

Великая роль Толстого-обличителя с особенной силой стала очевидной в 1908 г., когда все передовое человечество отметило восьмидесятилетие со дня его рождения. Всемирно-историческое значение Толстого тогда получило оценку от имени революционной России в статье Ленина «Лев Толстой, как зеркало русской революции». Ленин охарактеризовал взгляды гениального художника как отражение силы и слабости крестьянской революционности в эпоху 1861—1904 гг. Он с гордостью писал о Толстом как страстном обличителе существовавшей системы, беспощадном критике эксплуатации и рабства, враге самодержавия, выразителе настроений широчайших масс крестьянства. И в то же время Ленин учил отделять в творчестве Толстого то, что принадлежит будущему, от того, что ушло в прошлое. Великий вождь пролетариата указал на опасность, которую представляло для судеб русской революции «толстовское непротивление злу, бывшее серьезнейшей причиной поражения первой революционной кампании».[6]

Трудовой народ в приветствиях, посланных Толстому в связи с юбилеем, выразил свою горячую любовь и благодарность за его самоотверженную деятельность обличителя и критика. Так, в послании рабочих Балтийского судостроительного завода говорилось:

«Из душных мастерских завода мы, люди тяжелого труда и тяжелой доли, сыновья одной с Вами несчастной родной матери, шлем Вам привет, чтя в лице Вашем национального гения, великого художника, славного и неутомимого искателя истины. Мы, русские рабочие, гордимся Вами как национальным сокровищем, и лишь хотели бы, чтобы и могучему созидателю новой России – рабочему классу – природа дала своего Льва Толстого».

И в то же время своей обличительной деятельностью Толстой вызывал острую ненависть царского правительства, правящих классов, церкви. Реакционная пресса все более усиливала погромную травлю писателя, либералы в своих лживо-лицемерных писаниях грубо извращали сущность его творчества. Царское правительство всеми силами пыталось (как откровенно признала официозная газета «Россия») пресечь «стремления придать почитанию гр. Толстого характер общественного сочувствия его деятельности, направленной против православной веры, против государства и государственных установлений».[7] Разгул черносотенной травли дошел до таких пределов, что Иоанн Кронштадтский сочинил «молитву» о скорейшей смерти Толстого, а епископ Гермоген опубликовал «архипастырское обращение», содержавшее отъявленные ругательства по адресу писателя.

Однако никакая травля не могла остановить обличительную деятельность Толстого. До конца своих дней он остался верен своему