многое, что мучило меня, было для меня истинным благом, сбивая меня с пути искания материального и натыкая на приобретение истинного духовного блага. Недаром мудрость народная говорит о болезнях, пожарах и всём том, что не от воли людской, – бог посетил. Нет хуже положения для достижения истинного блага, как то самое, чего люди желают себе и другим: здоровья, богатства, славы. [9]

Только при тех положениях, которые мы называем бедствиями и при которых начинается борьба души с телом, только при этих положениях начинается возможность истинной жизни и самая жизнь… [10]

Только в страдании мы начинаем жить душою. [11]

Человек, не сознающий благодетельности страданий, ещё не начинал жить разумной, то есть истинной жизнью. [12]

Самое меня укрепляющее в тяжёлые минуты это сознание того, что это самое, то, что мучает, это-то и есть тот материал, над которым ты призван работать, и материал тем более ценный, чем труднее минуты. [13]

Трудные минуты тем должны быть дороги нам, что для них-то, для того, чтобы мы как должно перенесли их, для них-то мы и жили и набирались силы всю предшествующую жизнь. Претерпевый до конца спасён будет. [14]

Очень часто всё спасено именно тогда, когда думается, что всё потеряно. [15]

Жизнь есть подвиг. А главное то, что то самое, что огорчает нас и кажется нам, что мешает нам исполнить наше дело жизни, и есть наше дело жизни. [16]

…Главное, что меня всегда утешает и поддерживает в минуты слабости, это мысль о том, что это-то самое, что меня тревожит, что я хотел бы уничтожить, это-то самое мне нужнее всего, мне послано для моего укрепления, улучшения, что это-то самое и есть случай мне проявить себя, то лучшее, что есть во мне. [17]

Ничто так не ослабляет, как сознание возможности уйти от тех трудных условий, в которые поставила жизнь. «Не на этот ли час я пришёл?» Меня всегда очень поддерживает мысль о том, что то, что мне трудно, и есть та ступень, до которой я дошёл и на которую мне надо поставить ногу, чтобы подняться. [18]

…Не знаю, как благодарить Бога, что рядом с увеличивающейся тяжестью увеличивается и сила для перенесения. Вместе с бременем и силы. А от сознания сил несравненно больше радости, чем тяжести от бремени. [19]

Знаешь ли ты вот такое состояние и чувство: тревожит, неприятно, мучает что-нибудь, боишься чего-нибудь, даже физически больно (…), и возмущаешься – думаешь: зачем? когда это кончится? Как хорошо было без этого, и злишься. И вдруг вспомнишь, что всё то, чего тебе хочется, чего тебе недостаёт, это всё твои фантазии, тобой выдуманные требования (…), а что ты здесь совсем не для своей потехи, а для исполнения самых кажущихся тебе странными и ни к чему (по-твоему) не ведущими приказаний, которые передаются тебе, то в виде тяжёлых для тебя поступков людей, то в виде тифа и т. п., и что хорошо тебе может быть только тогда, когда ты, оставив свои дела, исполняешь приказания. И как только так посмотришь, сейчас же кончается всё неприятное, всякое беспокойство, страх, только физическая боль остаётся, и то много слабее. И, сверх того, получается очень определённое чувство не только спокойствия, но довольства и даже радости, когда видишь, что все эти тебе под ноги подсовываемые камни, о которые ты спотыкался, только средства тебе подниматься выше и выше и там, наверху, дышать чистым воздухом и видеть то, чего прежде не видал. [20]

…Растут люди только испытаниями. Хорошо знать это и так принимать выпадающие на нашу долю горести. Это очень облегчает, обращая тяжёлое и кажущееся бесполезным в полезное, нужное душевное дело. Облегчать свой крест тем, чтобы охотно подставлять под него спину. [21]

И то, что мы называем счастьем, и то, что мы называем несчастьем, одинаково полезно нам, если мы смотрим на то и на другое как на испытание. [22]

Если бы моряк решил бы, что цель его миновать подъёмы волн, – куда бы он заехал? Цель жизни вне наслаждений и страданий. Она достигается, проходя через них.

Наслаждения, страдания это дыхание жизни: вдыхание и выдыхание, пища и отдача её. Положить свою цель в наслаждении и избежании страданий, это значит потерять путь, пересекающий их. [23]

Или внешние условия дают нам радость удовлетворения, или представляют из себя препятствия, вызывающие усиленную работу. И то, и другое хорошо. Надо только быть уверенным, что всякие условия могут быть побеждены внутренней работой. [24]

Да, всё на свете или радость, или испытание, готовящее радость. [25]

– 2 –

Страдания полезны именно потому, что человек в обыкновенной мирской жизни забывает ту неразрывную связь, которая существует между всем живущим, страдания же, которые он несёт и которых он был причиною для других людей, напоминают ему про эту связь. Связь эта духовная, так как сын божий один во всех людях; страдания же физические невольно загоняют человека в область духовную, в которой он чувствует себя в единении с богом и миром и в которой он (…) несёт страдания, произведённые другими людьми, как бы произведённые им самим, и даже с радостью принимает на себя тяжесть страданий, снимая её с других людей. [26]

Когда мы говорим про какое-либо материальное лишение или страдание, что оно зло, мы только говорим то, что мы близоруки или слепы и не видим того добра, которое есть в том, что мы называем злом, как не видит ребёнок добра в том, что его не пускают к огню или дают лекарство. Лишения, горести, страдания (…) загоняют из области низшей, исполненной лишений и препятствий материальной жизни, в область духовной жизни – радостной и свободной. Из этого не следует, чтобы надо было искать страданий, но то, что они, как и всё в мире, для человека благо. Страдания регулируют нашу жизнь. Ацетиленовые фонари устроены так, что карбид, прикасаясь к воде, развивает газ. Когда же газа слишком много, он поднимает карбид, и образование газа прекращается. Так же и материальная жизнь: когда она слишком наполнится страданиями (свойство её в том, чтобы производить страдания), сознание и внимание поднимается, переходит в область духовную, и страдания прекращаются. [27]

Я молюсь Богу о том, чтобы он избавил меня от того страдания, которое меня мучает. А страдание это послано мне Богом для того, чтобы избавить меня от зла. Хозяин стегает кнутом скотину, чтобы выгнать её из горящего двора и спасти её, а скотина молит о том, чтобы её не стегали. [28]

Как ощущение боли есть необходимое условие сохранения нашего тела, так и страдания суть необходимые условия нашей жизни от рождения и до смерти. [29]

Только знай и верь, что всё, что случается с тобой, ведёт тебя к твоему истинному, духовному благу, и ты будешь встречать болезни, бедность, позор, всё то, что считается людьми бедствиями, не как бедствия, а как то, что нужно для твоего блага, как земледелец принимает нужный для его поля дождь, измочивший его, как больной принимает горькое лекарство. [30]

…Все (…) страдания (…) суть только уяснители, помощники установления того жизнепонимания, при котором есть ненарушимая свобода и всегдашняя, перевешивающая все телесные личные страдания, радость приближения к единой цели жизни. [31]

Всё благо. Все бедствия только открывают то божественное, бессмертное, самодовлеющее, которое составляет основу нашу. [32]

Степень страдания внешнего в мирском смысле показывает степень нашего следования Христу, как трение показывает степень напряжения всякой работы. (…) …Страдания суть только то благое иго, которое, хочет ли, не хочет он того, берёт на себя всякий, кто идёт за Христом. Желать уничтожить эти страдания – всё равно, что желать облегчить напряжение тяги пашущего плуга. [33]

– 3 –

Вы говорите, что страдания от жизни среди мира бывают бесполезны. Да, они бесполезны, если человек не пользуется ими как благом, как теми муками, которые сопутствуют всякому рождению, как телесному, так и духовному. [34]

Нет горя, которого нельзя бы было перенести и которое бы не было благодетельно для души. [35]

…Что не прямо добро в виде радости для нас, то добро в виде поучения, если только мы сумеем воспользоваться им. [36]

Мне хорошо в своей внутренней жизни и всё становится лучше и лучше, всё больше и больше научаешься не осуждать людей и во всём, что случается, видеть для себя урок испытания и приготовления. [37]

…Всякое положение – на пользу. Волшебная палочка дана. Только умей ей пользоваться. [38]

– 4 –

Задача жизни в том, чтобы прожить её как можно лучше, чтобы сделать себя как можно лучше. Cela n’est pas plus fin que ca (В этом вся мудрость (фр.)). И никакие внешние события, несчастия не могут помешать этому; напротив, ничто так не содействует этому, как то, что мы называем несчастиями. Это всё самые удобные случаи для того, чтобы подняться, или подвинуться, как ветер для парусного судна. А плакаться на свои несчастия это значит прорвать парус и сидеть сложа руки. [39]

Всё то самое тяжёлое, что случается с нами, (…) всё это, как ни странно сказать, благо, «иго моё благо», если только мы поставим главным делом жизни приближение к Нему, к высшему совершенству. [40]

…Для христианина не может быть нехорошо от внешних причин. И (…) поэтому всякое страдание, горе, неудовольствие есть только указание на своё несовершенство, на свои ошибки, заблуждения. Как в области физической, если сел на гвоздь или обжёг руку (…), то надо встать с гвоздя, принять руку (…), а не осуждать гвоздь, огонь (…), так и во всяком нравственном страдании надо никак не сердиться на причину этого страдания вне себя, на людей, а только самому встать с гвоздя, отстраниться от огня (…), и в нравственных страданиях средство избавления всегда ещё ближе и доступнее, чем в материальных. Главное, надо признать себя виноватым и тогда искать. И сейчас найдёшь. И как легко и хорошо сделается. [41]

Не скучайте тем, что внешние условия вашей жизни не соответствуют вашим внутренним требованиям. Я думаю, что нет тех внешних условий, которые не могли бы быть освещены внутренним духовным светом. Думаю даже, что эти внешние условия чем невыгоднее, тем больше могут содействовать разгоранию внутреннего света. [42]

…Условия [жизни] становятся мучительно тяжелы, когда мы думаем, что это такие условия, которые могут быть изменены, заменены более лёгкими. Это заблуждение. Условия эти не только облегчаются, но перестают быть мучительны, только когда мы смотрим на них не как на что-то, что может быть изменено, а как на материал, над которым мы призваны работать, т. е. на ту форму жизни, в которой, как и во