в покорности, с которой ты принял пропажу сочинения, это неизвестным тебе путём передастся кому-то или как-то сделает что должно, и будет гораздо важнее твоего сочинения. Чем яснее видишь конечный результат твоей деятельности, тем она ничтожнее. [43]
…Мысль справедливая не может не быть плодотворна. [44]
…Когда человек отыщет истину, действие неизбежно будет, хотя бы оно было и невидимо для него. [45]
М. С. Сухотин (Михаил Сергеевич Сухотин (1850–1914) – новосильский уездный предводитель дворянства, член I Государственной думы от Тульской губернии. Муж старшей дочери Л. Н. Толстого Татьяны.):
«Читал нам громко Л.Н. один рассказ Наживина «Мой учитель», навеянный теософическими верованиями индусов (Ошибка. Толстой читал не рассказ И. Ф. Наживина, а речь Вивекананды, посвящённую Рамакришне.). Там меня поразила одна фраза: «Если человек замурует себя в подземелье и умрёт там, полный действительно великой мыслью, то мысль эта пройдёт чрез гранитную толщу подземелья и в конце концов охватит всё человечество». По окончании чтения, когда Л. Н. стал восхищаться мудростью описанного индуса, я спросил его, неужели он, Л. Н., согласен с вышеприведённым положением. На что Л. Н. ответил:
– Раз всё могущество и вся сила в духовном, то материальное не может препятствовать проявлению этого духовного.
Я. Да ведь это мистицизм.
Л. Н. Называйте как хотите». [46]
Всё, что сделано в духовном мире, неразрушимо разрушением материальных предметов. [47]
О прочитанной книге:
«Меня (…) поразила мысль, что сознание есть сила в ряду других сил мира. Сила в самом прямом смысле этого слова. Сознание движет другие сознания и приводит в известные положения другие силы, направляет их. Действие его так же инертно, как и действие других сил, и оно не может исчезнуть… (…)
(…) Меня, главное, поразила мысль, что разум, сознание не есть случайное одиночное явление, а что это есть одна из учреждающих сил мира и высшая». [48]
Давно уже не сомневаются в вечности и неистребимости материи; теперь открыт закон сохранения энергии как физической силы. Для меня же давно несомненен закон не только вечности и сохранения, но и постоянного творческого действия мысли. И потому мысли, высказанные вами, не пропадут, а действуют и никогда не перестанут действовать. [49]
Всякая мысль, выраженная словами, есть сила, действие которой беспредельно. [50]
Вот Паскаль умер двести лет тому назад, а я живу с ним одной душой, – что может быть таинственнее этого? Вот эта мысль (Мысль Паскаля, прочитанная Толстым.), которая меня переворачивает сегодня, мне так близка, точно моя!.. Я чувствую, как я в ней сливаюсь душой с Паскалем. Чувствую, что Паскаль жив, не умер, вот он! Так же, как Христос… Это знаешь, но иногда это особенно ясно представляешь. И так через эту мысль он соединяется не только со мной, но с тысячами людей, которые её прочтут. Это – самое глубокое, таинственное и умиляющее… [51]
…Деятельность мысли безвременна и внепространственна. Та мысль, которая была у меня, когда я был ребёнком, и та, которая теперь, и та мысль, которая принадлежит мне и Конфуцию, одинаково одна всегда и везде. И потому эта область, область мысли, только одна действительна, в ней одной мы истинно живём, и одна эта деятельность плодотворна и двигает нами в жизни временной и пространственной. [52]
Никогда не забывай, что главное в твоей жизни это – твои мысли. [53]
– 1 –
Как произведение мысли только тогда произведение мысли, когда оно передаёт новые соображения и мысли, а не повторяет того, что известно, точно так же и произведение искусства только тогда произведение искусства, когда оно вносит новое чувство в обиход человеческой жизни. [1]
Искусство есть один из двух органов прогресса человечества. Через слово человек общается мыслью, через образы искусства он общается чувством со всеми людьми не только настоящего, но и будущего.
Как происходит совершенствование знаний, т. е. более истинные, нужные знания вытесняют и заменяют знания ошибочные и ненужные, так точно происходит совершенствование чувств посредством искусства, вытесняя чувства низшие, менее добрые и менее нужные для блага людей высшими, более добрыми, более нужными для этого блага.
В этом назначение искусства. [2]
– 2 –
Произведение искусства только тогда настоящее, когда воспринимающий не может себе представить ничего иного, как именно то самое, что он видит или слышит, или понимает. Когда воспринимающий испытывает чувство, подобное воспоминанию, – что это, мол, уже было, и много раз, что он знал это давно, только не умел сказать, а вот ему и высказали его самого. Главное, когда он чувствует, что это, что он слышит, видит, понимает, не может быть иначе, а должно быть именно такое, как он его воспринимает. Если же воспринимающий чувствует, что то, что ему показывает художник, могло бы быть и иначе, видит художника, видит произвол его, тогда уже нет искусства. [3]
Произведение искусства только тогда истинное произведение искусства, когда, воспринимая его, человеку кажется – не только кажется, но человек испытывает чувство радости о том, что он произвёл такую прекрасную вещь. Особенно сильно это в музыке. Ни на чём, как на этом, не видно так главное значение искусства, значение объединения. «Я» художника сливается с «я» всех воспринимающих, сливающихся в одно. [4]
Музыка, как и всякое искусство, но особенно музыка, вызывает желание того, чтобы все, как можно больше людей, участвовали в испытываемом наслаждении. Ничто сильнее этого не показывает истинного значения искусства: переносишься в других, хочется чувствовать через них. [5]
Всякое искусство, особенно музыка, тем хороши, что они соединяют людей, т. е. хотя временно приводят их в то состояние, которое свойственно их природе. [6]
Бывает, что люди, находясь вместе, если не враждебны, то чужды друг другу по своим настроениям и чувствам, и вдруг или рассказ, или представление, или картина, даже здание и чаще всего музыка, как электрической искрой, соединяет всех этих людей, и все эти люди, вместо прежней разрозненности, часто даже враждебности, чувствуют единение и любовь друг к другу. Всякий радуется тому, что другой испытывает то же, что и он, радуется тому общению, которое установилось не только между ним и всеми присутствующими, но и между всеми теперь живущими людьми, которые получат то же впечатление; мало того, чувствуется таинственная радость загробного общения со всеми людьми прошедшего, которые испытывали то же чувство, и людьми будущего, которые испытают его. [7]
Настоящее произведение искусства делает то, что в сознании воспринимающего уничтожается разделение между ним и художником, и не только между ним и художником, но и между ним и всеми людьми, которые воспринимают то же произведение искусства. В этом-то освобождении личности от своего отделения от других людей, от своего одиночества, в этом-то слиянии личности с другими и заключается главная привлекательная сила и свойство искусства. [8]
Жизнь – тем более жизнь, чем теснее её связь с жизнью других, с общей жизнью. Вот эта-то связь и устанавливается искусством в самом широком его смысле. [9]
В. Ф. Булгаков (Валентин Фёдорович Булгаков (1886–1966) – последователь и последний секретарь Л. Н. Толстого. Руководитель ряда литературных музеев, в том числе, музея Л. Н. Толстого в Ясной Поляне.):
«Один студент спрашивал: в чём основа художественного проникновения в чужую душевную жизнь?
– Очень просто, – сказал Лев Николаевич, когда я передал ему содержание письма, прочитанного сначала мною, – объяснение в том, что духовная сущность у всех людей одна». [10]
Жизнь человечества совершенствуется только вследствие уяснения религиозного сознания (единственного начала, прочно соединяющего людей между собою). Уяснение религиозного сознания людей совершается всеми сторонами духовной деятельности человеческой. Одна из сторон этой деятельности есть искусство. [11]
Искусство должно сделать то, чтобы чувства братства и любви к ближним, доступные теперь только лучшим людям общества, стали привычными чувствами, инстинктом всех людей. Вызывая в людях, при воображаемых условиях, чувства братства и любви, религиозное искусство приучит людей в действительности, при тех же условиях, испытывать те же чувства, проложит в душах людей те рельсы, по которым естественно пойдут поступки жизни людей, воспитанных искусством. Соединяя же всех самых различных людей в одном чувстве и уничтожая разделение, всенародное искусство воспитает людей к единению, покажет им не рассуждением, но самою жизнью радость всеобщего единения вне преград, поставленных жизнью. [12]
Назначение искусства в наше время в том, чтобы перевести из области рассудка в область чувства истину о том, что благо людей в их единении между собою, и установить на место царствующего теперь насилия то царство божие, т. е. любви, которое представляется всем нам высшею целью жизни человечества. [13]
Задача искусства огромна: искусство, настоящее искусство, с помощью науки руководимое религией, должно сделать то, чтобы то мирное сожительство людей, которое соблюдается теперь внешними мерами, – судами, полицией, благотворительными учреждениями, инспекциями работ и т. п., – достигалось свободной и радостной деятельностью людей. Искусство должно устранять насилие. [14]
Всё, что соединяет людей, есть добро и красота; всё, что разъединяет их, есть зло и безобразие.
Всем известна эта формула. Она начертана в нашем сердце. Добро и красота для человечества есть то, что соединяет людей. [15]
– 3 —
…Искусство есть деятельность заражающая, и чем более заразительно искусство, тем оно лучше. Но (…) эта деятельность хороша или дурна независимо от того, насколько она удовлетворяет требованиям искусства, т. е. заразительности, ещё и потому, насколько она удовлетворяет требованиям религиозного сознания, т. е. нравственности, совести… [16]
Искусство по силе своего влияния почти равно религии. А религия служит только вере, значит, самому высокому, что есть в душе. И как те религии, которые служат не вере, не душе, а чему-то другому, теряют своё значение, так и искусство, если оно преследует цели забавы для тех, кто им пользуется, становится неизбежно для тех, кто ему служит, ремеслом, требующим только технического совершенствования. И тогда оно является уже не благом, а злом. [17]
Великая литература рождается тогда, когда пробуждается высокое нравственное чувство. [18]
Искусство истинное только тогда, когда совпадает внутреннее стремление с сознанием исполнения дела Божия: можно стремиться выразить то, что занимает, но что не нужно Богу, и можно стремиться содействовать произведением искусства делу Божию, но не иметь к нему внутреннего стремления, и будет не искусство. [19]
Произведение искусства хорошо или дурно от того, что говорит, как говорит и насколько от души говорит художник. Для того, чтобы произведение искусства было совершенно, нужно, чтобы то, что говорит художник, было совершенно ново и важно для всех людей, чтобы выражено оно было вполне красиво, и чтобы художник говорил из внутренней потребности и потому говорил вполне правдиво.
Для того, чтобы то, что говорит художник, было вполне ново и важно, нужно, чтобы художник был нравственно просвещённый человек, а потому не жил бы исключительно эгоистичной жизнью, а
