нужна жертва»,
225
Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.
226
У меня были другие обязанности. [Надо было успокоить народ]. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.
227
общественного блага,
228
путь мой был бы совсем иначе начертан.
229
общественное благо.
230
удобным случаем
231
я одним камнем делал два удара;
232
Чернь, злодей… общественное благо,
233
пали!
234
– Уберите это,
235
Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли в французов. Некоторых из них изрубили и очистили Кремль от их присутствия.
236
[дикому патриотизму Растопчина;]
237
– Почтение всей компании!
238
– Вы хозяин?
239
– Квартир, квартир. Французы добрые ребята. Чорт возьми, не будем ссориться, дедушка,
240
– Что ж, неужели и тут никто не говорит по-французски?
241
– Вы не ранены?
– Кажется нет,
242
243
244
– Ах, я право в отчаянии от того, что̀ случилось,
245
– Это несчастный сумасшедший, который не знал, что̀ делал.
246
– Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,
247
– Вы спасли мне жизнь. Вы француз,
248
мосье Рамбаля, капитана 13-го легкого полка
249
– Я русский,
250
рассказывайте это другим,
251
– Сейчас вы мне всё это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?
252
– Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,
253
– Когда будет нужно, вас позовут,
254
– Капитан, у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?
– Да, и вино,
255
– Француз или русский князь инкогнито,
256
– Я обязан вам жизнью и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.
257
– Капитан Рамбаль, 13-го легкого полка, кавалер почетного легиона зa дело 7-го сентября,
258
– Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле.
259
– Полноте пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб-офицер, может быть. Вы служили против нас. – Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно и я весь ваш. Вы дворянин?
260
– Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это всё, чтò мне нужно.
261
чудесно, превосходно!
262
– Да, мой любезный, господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7-го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей Богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать всё снова. Жалею тех, которые не видали этого.
– Я был там.
– Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, чорт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей Богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались, и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?
263
– Кстати, скажите пожалуста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?
– Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?
264
Ха – ха – ха!.. А вот сказал штуку.
– Париж?… Но Париж… Париж…
– Париж – столица мира…
265
Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что-то есть, эта…
266
– Я был в Париже, я провел там целые годы, – О, это видно. Париж!… Человек, который не знает Парижа – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары…
267
– во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.
268
Но воротимся к вашим дамам; говорят, что они очень красивы. Чтό за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…
269
270
– Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот чтó такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким каким вы меня видите я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.
– Что, он в Москве?
271
Нет, он сделает свой въезд завтра.
272
Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.
273
– Кстати, вы стало быть знаете по-немецки?
274
– Как по-немецки убежище?
275
– Убежище? Убежище по-немецки – Unterkunft.
276
– Как вы говорите?
277
– Экие дурни эти немцы. Неправда ли, мосье Пьер?
278
– Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!
279
– Что же это, мы грустны?
280
– Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле не имеете ли вы что-нибудь против меня? Может быть, касательно положения?
281
– Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что-нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,
282
– А, в таком случае, пью за нашу дружбу!
283
– Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его бывало называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый,
284
– что имя наше одно из самых древних во Франции.
285
«Моя бедная мать»
286
– Но всё это есть только вступление в жизнь, сущность же ее это – любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер! Еще стаканчик.
287
– О женщины, женщины!
288
[любовь,]
289
любовь извощиков, другая любовь дурней,
290
воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.
291
парижанку сердцем
292
я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!
293
– Вишь ты!
294
– Платоническая любовь, облака…
295
Тут не проходят,
296
– Этому чтó еще надо,
297
– Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?
298
– Этот чтó еще толкует. Убирайся к чорту,
299
– Ребенок? я слышал что-то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди… – Где он? Где он?
300
301
– Погодите я сейчас сойду.
302
– Эй вы живее, припекать начинает.
303
– Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди.
304
– Оставьте эту женщину!
305
– Ну, ну! Не дури!
306
307
– А, оружие!
308
– Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,
309
– По французски знаешь?
310
– По французски знаешь?
311
– Позовите переводчика.
312
– Он не похож на простолюдина,
313
– О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его кто он?
314
– Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уведите меня,
315
– А! А! – Ну, марш!
316
– Чего ей нужно?
317
Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!
318
Курсив Толстого.
319
Курсив Толстого.
320
Курсив Толстого.
321
Курсив Толстого.
322
Курсив Толстого.
323
Курсив Толстого.
324
Курсив Толстого.
325
Курсив Толстого.
326
Курсив Толстого.
327
Курсив Толстого
328 Курсив Толстого
