княжна матушка! что с нами будет, – говорила плачущая Дуняша.
– Позови Алпатыча, – сказала княжна Марья. Алпатыча не было, он куда-то [у]шел.
В задних комнатах слышны были беготня и шептанье. Кучера и мужики, приведшие было к крыльцу лошадей, увели их назад. К мужикам подъехала телега с бочонком. Толпа окружила телегу, и слышался громкий говор и веселые крики.
Княжна Марья сидела в дорожном платье у окна, глядя на них.
«Вот оно и наказанье!» думала она. – Но я не покорюсь так вдруг, – сказала она, вставая. – Я пойду к ним, я велю закладывать и поеду. Пускай они останавливают меня! Дуняша, няня, чего вы боитесь? Отчего вы спрятались? Велите укладывать, а я пойду к ним.
– Матушка, Христос с тобой! Они – пьяны, голубушка! пропали мы, – уговаривали, и плакали, и стонали Дуняша и няня.
Михаил Иванович с растерянным лицом и Тихон вошли в комнату. Несколько голосов говорили вместе. Особенные женские голоса и особенно голос прачки Натальи наполнял комнату. Княжна Марья чувствовала, что, глядя на эти растерянные лица, она сама теряется, но неизвестное ей самой в себе чувство оскорбленной гордости и злобы поддержали ее.
– Они! Французы… французы!.. Нет, не французы… Они!… – послышался говор сзади ее, и она увидала во весь дух скачущих трех верховых, которые у дома стали сдерживать расскакавшихся лошадей. В то же время Алпатыч подошел к княжне Марье.
– Всевышний перст, ваше сиятельство! – сказал он, торжественно поднимая руку и палец. – Офицеры русской армии!
[Далее от слов: Действительно, кавалеристы были Ростов, Ильин и только что вернувшийся из плена вестовой гусар Лаврушка кончая: Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне, заставляя его петь бессмысленную песнь, которую Лаврушка выдавал за французскую, то сами пели, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина близко к печатному тексту. Т. III, ч. 2, гл. XIII.]
Ростов и не знал и не думал, что это – именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Княжна Марья, увидав стремительного, скачущего на взмыленной лошади, красивого с черными усами гусара (это был Ростов), сопутствуемого другим, была вполне уверена, как и все дворовые, что он скакал для того, чтобы спасти ее. В сущности же Ростов с Ильиным в последний раз выпустили наперегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, несмотря на свой чин и Георгиевский крест, как мальчик, был рад, что его игреневый донец перегнал дорого заплаченную лошадь Ильина.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, вперед, и на лугу вперед, и тут, – улыбаясь, отвечал Ростов.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они осадили лошадей, подъехали к бочке на выгоне и остановились, поглядывая на женщин (так, как смотрят на женщин военные в походе), толпившихся на крыльце около экипажа.
Некоторые мужики сняли шапки, смутившись появлением гусар. Некоторые, пьяные, не снимая шапок, продолжали разговоры и песни.
[Далее от слов: Два старые, длинные мужика с сморщенными лицами кончая: – Бог тебя послал, – говорили умиленные голоса в то время, как Ростов проходил через переднюю близко к печатному тексту. Т. III, ч. 2, гл. XIII.][1983]
Княжна Марья, как и всегда, произвела своим некрасивым лицом неприятное впечатление на Ростова, тем более, что она, стараясь скрыть свое волнение при появлении ожидаемого рыцаря, казалась холодною и гордою.
Но, когда она начала говорить своим нежным, приятным голосом, теперь обрывавшимся и дрожавшим от волнения, и когда она невольно[1984] взглянула своим глубоким и лучистым взглядом в лицо Ростову,[1985] всё его веселое и беззаботное расположение духа вдруг исчезло.
В позе, в выражении лица выразилась нежная почтительность и робкое участие.
[Далее от слов: Ему тотчас же представилось что-то романическое в этой встрече кончая: Княжна Марья поняла и оценила этот тон близко к печатному тексту. Т. III, ч. 2, гл. XIII.]
– Notre intendant voi tout en noir, ne l’écoutez pas trop, monsieur le comte,[1986] – сказала ему княжна[1987] и улыбнулась.
«Она нехороша, но в ней что-то лучше красоты, – подумал Ростов, – Ну, да как бы ни было, я рад, что приехал»,[1988] сказал он себе.
[Далее от слов: – М-llе la Princesse, vos désirs sont des ordres pour moi,[1989] – сказал он и вышел из комнаты, кончая: вместе с Ильиным и Лаврушкой направился к мужикам близко к печатному тексту. T. III, ч. 2, гл. XIII.]
[1990]Два веселые,[1991] длинные мужика[1992] в стороне от толпы лежали один на другом; один храпел снизу, а верхний всё еще улыбался и пел.[1993] Толпа стала несколько меньше. Некоторые мужики отошли от нее после приезда гусар, но те, которые оставались, стояли плотной кучей и, очевидно, ожидали Ростова. Рыжий Карп, заложив пальцы за кушак и отставив ногу, слегка улыбаясь, стоял с края. Дрон, стоявший и что-то говоривший с Карпом перед толпой, при приближении Ростова зашел в задние ряды.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя[1994] к толпе.
– Староста-то? На что вам?… – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела[1995] с него и голова мотнулась набок от сильного удара.[1996]
– Что ж… разве что… – улыбаясь и почесываясь, сказал Карп.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. Все шапки соскочили с голов, и толпа сдвинулась плотнее.
– Где староста?[1997]
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались торопливо-покорные голоса.
Дрон неторопливой походкой,[1998] почтительно, но достойно сняв шляпу, с своим строгим, римским лицом и твердым взглядом[1999] вышел из толпы и поклонился.
– Я староста, – сказал он.[2000]
Расходившаяся гусарская рука так и просила работы, но нахмуренное, бледное и совершенно спокойное лицо Дрона заставило Ростова опомниться. Он стал спрашивать.
– Ваша помещица требовала подвод, отчего вы не поставили? А?
Все глаза смотрели на Дрона.[2001]
– Лошади под войсками все разобраны, откуда же их взять?[2002] – спокойно отвечал Дрон, злобно из бледного лица взглянув на Ростова.
– Где взять? А для чего все здесь?[2003] И для чего вы прикащику сказали, что не выпустите княжну? А!..[2004]
– Кто говорил, не знаю. Разве можно так господам говорить, – сказал Дрон,[2005] усмехаясь.
– Лаврушка, поди сюда, – крикнул Ростов,[2006] отворачиваясь от Дрона. – Ну, вы все, слушайте меня. – Он обратился к мужикам. – Сейчас марш по домам и вот этому человеку, – он указал на Лаврушку, – с 10-ти дворов по подводе, чтоб сейчас было.[2007] Ну, марш! – Ростов обратился к ближайшему мужику. – Марш, веди подводу!
– Ну! – крикнул Ростов. – Староста! – угрожающе крикнул Ростов.
– Я – староста, – сказал Дрон насмешливо.
– Что?! —закричал Ростов, налившимися кровью глазами глядя на Дрона и подходя к нему. Несколько секунд они, как два петуха, меряя друг друга глазами, стояли друг против друга.
– На чем старики порешили, тому и быть!.. Тому и быть! Много вас, начальства тут… Сказано не вывозиться… – послышались голоса в толпе.
Ростов схватил Дрона за воротник армяка. Челюсти бледного лица Дрона вдруг задрожали.
– Нет подвод! – сказал он. —
– Шкуру со всех спущу!… Шкуру!!.. – нечеловеческим, бешеным голосом в то же мгновение завопил Ростов, покрывая все голоса своим голосом, давая рукам волю и входя в то состояние бешенства, в котором он не помнил своих поступков.
– Сказано, нет подвод! – повторил Дрон.
– Лаврушка, Никитин, вяжи его.
С Дрона сняли кушак и завязали ему сзади руки. То же сделали с Карпом. Мужики молча смотрели на то, как Лаврушка и Никитин вязали Карпа и Дрона.
– Что ж, мы никакой обиды не сделали. Мы только, значит, по глупости, – смущенно говорил Карп в то время, как его вязали. Дрон не сопротивлялся вязанию ему рук, даже помогал ему, не изменял выражения своего бледного лица.
– Что ж, вяжите, подвод нет, – говорил он.
– Ваше сиятельство, прикажете? – сказал Лаврушка Ростову, стиснув зубы, из всех сил с радостным лицом затягивая кушак на локтях Дрона. – Только прикажите, я уж этого старосту да рыжего так взбузую, по-царски. Только за Федченкой съездить. Сейчас подводы будут.
Но Ростов, не отвечая на желания Лаврушки, велел запереть на барский двор Дрона и Карпа, Ильина послал за гусарами, а сам с Никитиным и Лаврушкой, Алпатычем и кучером, с ним вышедшим из дома, пошел на деревню, приказал мужикам итти за собою и запрягать подводы. Толпа понемногу стала расходиться и рассыпаться по деревне, только два пьяные всё лежали у амбара.
Через два часа Ростов и Ильин завтракали у княжны Марьи, которая отложила на несколько времени свой отъезд с тем, чтобы самой присутствовать при укладке обоза.
[Далее от слов: Подводы стояли на дворе, и мужики укладывали господские вещи кончая: он для того, чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям и только по свойственному ему великодушию и деликатности старался не говорить об этом близко к печатному тексту. T. III, ч. 2, гл. XIV.]
Узнав, что Ростов был брат той Ростовой, которая была невестой ее брата, княжна Марья не могла не думать о том, что в том, что она узнала и полюбила его в таких обстоятельствах и после того, как брак князя Андрея с его сестрой расстроился, что в этом был перст божий, как любил говорить Алпатыч.[2008]
Два дня княжна Марья провела в обществе[2009] Ростова, и скоро она сознала, что эти два дня путешествия были счастливейшее время в ее жизни. Когда она простилась с ним и она осталась одна, княжна Марья почувствовала вдруг в глазах слезы, заплакала, как ребенок, у которого отняли игрушку, и тут в первый раз она должна была признаться себе, что она любит его, и, признавшись себе в этом, ей стало больно и стыдно, что она позволила себе полюбить человека первая, тогда как он, может быть, не любил ее.
Но что ж ей было делать? Она не могла не любить такого человека, соединявшего в себе все лучшие добродетели (она была в этом уверена).
Хотя она и не хотела верить в возможность счастия быть любимой и быть женою именно такого человека, о котором она мечтала, она все-таки могла себе говорить, что она в первый и в последний раз полюбила и навсегда, будет ли или не будет он ее мужем, останется верна этой любви и что в этой любви нет ничего преступного или невозможного.
* № 227 (T. III, ч. 2, гл. XXIV—XXV).[2010]
(Новая глава)
