ч. 2, гл. VII.]

Один человек, совершая преступление, всегда придумывает себе предшествовавшую преступлению причину, соображение, которое, как ему кажется, оправдывает его. Точно то же делают сборища людей, предоставляя тем, которые не участвуют в действии, придумывать оправдания. Солдаты шли в Россию потому, что так велено, а велено так, потому что император знает, почему это нужно и полезно. Император же имеет идеал славы.

* № 356 (наборная рукопись. Эпилог, ч. 2, гл. XI, XII).1924

XVII

Если история допускала, что единичные люди могут управлять массами, то основанием этого воззрения служило только признание за этими людьми свободы, не ограниченной временем, свободы вне времени, т. е. божественной свободы.

Если история, описывая деятельность людей, осуждала и оправдывала их по степени совпадения их деятельности с предвзятым идеалом, то основанием их воззрения было признание свободы человека в прошедшем, то есть возможности поступить так или иначе.

Если история считала невозможным изучение деятельности масс, то основанием тому было признание свободы людей вне времени, вследствие чего представлялось невозможным описание миллионов людей, из которых каждый действует свободно, то есть вне закона.

Признание закона ограничения свободы временем уничтожает для истории и понятие об управлении единичными людьми массами, и возможность осуждения и оправдания этих людей.

Признание это восстановляет возможность изучения деятельности масс.1925

Все люди действуют, живут во времени. Момент настоящего для всех и всегда один [и] тот же, следовательно все люди неразрывно связаны и равны между собой.1926

Отыскивая причины движения народов и человечества, наука, истории шла тем же путем, по которому шли все науки человеческие.

От крупнейших причин, представлявшихся сначала, при более глубоком вникновении в значение явлений, история постепенно переходила к более и более мелким. Но, чем более дробила история причины явлений, тем конечная причина представлялась недоступнее.

Только доведя дробление до бесконечно малых и потому равных и неразрывно связанных элементов, недоступность причин совершенно откроется, и вместо искания причины история поставит своей целью отыскание законов.

[Далее от слое: По этому пути шли все науки человеческие кончая: мы приходим к законам» близко к печатному тексту. T. IV, эпилог, ч. 2, гл. XI, XII.]

В первом случае надо было отказаться от сознания несуществующей неподвижности в пространстве и признать не ощущаемое нами движение, в настоящем случае точно так же необходимо отказаться от несуществующей неподвижности во времени, от того сознания, что моя душа нынче такая же, как была вчера и год тому назад.

Как астрономии, науке о крупнейших явлениях, суждено было установить непоколебимость закона всеобщего движения1927 в пространстве, так истории, науке о крупнейших явлениях человечества, суждено установить непоколебимость закона непрерывного движения личности во времени.

Непроизвольность в прошедшем, поучения состоят в следующем. Люди по существенным свойствам своей жизни равны между собою и одинаково свободны. Ни политическое устройство, ни меньшая или большая степень так называемой власти не может ни уменьшить, ни увеличить математическое равенство всех моментов свободы.

Вся политическая деятельность людей, конституции и революции суть только оправдания имеющих совершиться исторических переворотов.

Все оправдания, придумываемые людьми для совершения совокупных преступлений, суть оправдания временные. И никакое преступление против открытых божеством законов добра для человечества не может иметь оправдания.

Допустив положение об ограниченности произвола человека, мы впадаем в фатализм восточных.

В чем состоит фатализм восточных? Не в признании закона необходимости, но в рассуждении о том, что если всё предопределено, то и жизнь моя предопределена свыше и я не должен действовать. Это рассуждение не есть вывод разума, а подделка под характер народа. Ибо если бы возможно было такое рассуждение, то жизнь народа прекратилась бы; а мы видим, что восточные народы живут и действуют. Рассуждение это есть только оправдание известных поступков. Рассуждение это само в себе точно так же несправедливо (в другую крайность), как и рассуждение западных народов о свободе произвола, не ограниченного временем.

Первые принимают ограничение времени полное – нуль свободы; вторые принимают свободу за величину, тогда как она есть только бесконечно малый момент.

Мое воззрение не только не исключает свободу человека, но непоколебимо устанавливает существование ее, основанное не на разуме, но на непосредственном сознании. Каковы бы ни были общие законы, управляющие миром и человечеством, бесконечно малый момент свободы всегда неотъемлемо принадлежит человеку. И признание этого ограничения свободы не приведет человека к рассуждению восточных о тщете действий, а, напротив, заставит его пользоваться каждым моментом свободы. Признание же закона необходимости, к которому я пришел, есть только то признание, которое существует бессознательно, всегда существовало и будет существовать в человечестве, и то самое сознание, которое выражено нам в божественном учении: «ни один волос не упадет с головы нашей без воли отца».

Допустив закон необходимости и ограничения свободы временем, мы приходим к тому же, к чему пришли матерьялисты – к отрицанию души, бессмертия и божества.

Расстояние моего вывода от вывода матерьялистов равно расстоянию, отделяющему нуль от бесконечно малого.

Разность между нулем и бесконечно малым невыразимо велика.

Матерьялисты говорят, что человек имеет нуль свободы; я говорю, что он имеет бесконечно малую величину свободы.

Человек непосредственным сознанием признает в себе присутствие свободы, то есть сущность, независимую от всего остального. Ту же сущность человек непосредственным сознанием признает и в других существах. Как в нем, так и в других, сущность эта ограничена бесконечно малым моментом времени, но число существ, одаренных сущностью свободы, бесконечно велико.

Бесконечно малый момент свободы во времени есть душа в жизни. Прекращение условий времени есть смерть, т. е. свобода вне времени – бессмертие.

Бесконечно великая сумма моментов времени есть сущность свободы, вне времени есть божество.

III. ВАРИАНТЫ ИЗ КОРРЕКТУР

* № 357 (корректура. Эпилог, ч. 1, гл. II).1928

1929 Если допустить, как то делают1930 историки, что цель1931 движения человечества известна нам, кроме осуждения, которое мы должны брать на себя, мы должны допустить в истории две одинаково непонятные силы: гениальность и случайность; ибо если цель движения человечества известна нам, и она состоит или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общес[твенном] прогрессе, мы должны для того, чтобы объяснить, почему цели эти достигались такими, а и не иными путями, должны допустить гениальность и случайность, как то и делают все историки без исключения. «Случай сделал положение, гений воспользовался им».

Но что такое случай? Что такое гений? Случай, случайность есть только парифраза:1932 «Я не знаю, не могу и не хочу знать, почему? и говорю: случай». Гений,1933 если это не есть простое понятие высшей степени умственных способностей, есть1934 тоже парифраза,1935 означающая неизвестную силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие.

Тот, который не видал бы труда садовника, поливающего, окапывающего яблоню, заметив, как быстро и успешно растет яблоня в сравнении с другими деревьями, сказал бы: случайность делает то, что яблоня не заглушена другими растениями, не объедена мышами, а гениальность сделала то, что она переросла все деревья.

И до тех пор, пока он не убедится, что всегда1936 яблоня кем или чем-то сбережена, хотя бы он и не знал, для какой цели,1937 он не поймет, что это делается не нечаянно и что то, что он называл случаем и гением – есть только его собственная глупость.

Какую бы цель мы ни ставили движению народов, деятельность1938 исторических лиц не может быть объяснена без понятия случая и гениальности, т. е. без бессмыслицы. Только1939 отрешившись от понятия цели и рассматривая событие во всем его объеме, деятельность1940 этих лиц представится нам1941 не только не случайною и не гениальною, а необходимою до такой степени, что вместо того, чтобы, как прежде, отыскивать объяснение каждой подробности их жизни, теперь каждая ничтожнейшая, равно как и важнейшая подробность этой их жизни будет служить объяснением их деятельности.

Только стоит признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а1942 только факт,1943 состоящий в убийствах сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии,1944 в России [известен], и движение с запада на восток, а потом с востока на запад известны нам и составляют сущность и цель событий, и не только не нужно объяснять случаем и гениальностью деятельность Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе всех исторических событий без тех мелких, так называемых, случайностей, которые составляли жизнь Наполеона и Александра и сделали их тем, чем они были.1945

Точно так же, как к каждому растению нельзя придумать другого, более соответственного ему цвета и семени, как то, которое растет на нем, невозможно придумать других двух людей со всем их прошедшим, которые бы могли исполнить свое назначение так, как они его исполнили.

* № 358 (корректура. Эпилог, ч. 2, гл. IV).

<Если источник власти лежит не в физических и не в нравственных свойствах лица, обладающего властью, то сущность этой власти находится вне лица.1946 В чем же она заключается?...... Но, может быть, недоумение наше происходит только от нашего невежества. Может быть, действительно то, о чем мы спрашиваем, всем давно известно. <Может быть, есть та> Наука эта есть та разменная касса, в которой слово власти разменивается на действительное понятие.

В университетских науках есть такая разменная касса.

– Вам что угодно?

– Что такое власть?

– Давно бы сказали. Сюда пожалуйте, в другое отделение. Здесь есть наука права, она подтверждает наши положения за то, что мы подтверждаем ее положения. Она сейчас вам всё это растолкует.>|

* № 359 (корректура. Эпилог, ч. 2, гл. VI).1947

<Итак, восстановляя условия времени, в которых действует человек, мы видим, что если события кажутся нам в зависимости от приказаний, предшествующих событиям и определяющих их, то и приказания находятся в зависимости от событий, так как приказание тогда только может быть исполнено, когда оно находится в соответствующем событиям ряду приказаний и предшествует событию в определенный момент времени. Вследствие этого-то мы видим, в чем состоит сущность того, что есть событие, и того, что есть выражение воли человека.>

* № 360 (корректура. Эпилог, ч. 2, гл. VI).1948

<Александр І-й в 1807 году поднимает ополчение против антихриста Наполеона и1949 приказывает всё, что нужно для злейшей воины с ним, и заключает с ним дружеский союз. Руководители французской революции высказывают одно желание: дать свободу и благосостояние народу, приказывают всем быть равными и свободными и режут и душат людей, тем самым [?] доказывая, что их приказания о свободе не соответст[вуют], а прик[азания] о уб[ийствах] соответствуют р[авенству], с[вободе]. Всякий, кто захочет проверить это наблюдение на самом себе, легко убедится, что и в обычной жизни из всех выражений нашей воли – приказаний редко исполняется малая часть. А между тем, всякий раз, где совершается действие, в котором принимают участие несколько людей, оно приказано.>

* № 361 (корректура. Эпилог, ч. 2, гл. VI).

Если1950 мне не подали или