дѣлать въ вѣрѣ не положено. Отчего же собору не созвали? — сказалъ онъ и отвернулся.

О. Пафнутій. Соборъ созывали.

Расколъникъ. Мѣстный, да и то не весь. И слушать не захотѣли.

О. Пафнутій. Да какая же важность въ этихъ книгахъ? Если бы были опечатки. Вѣдь самъ ты понимаешь типографское дѣло, какъ печатаютъ книги.

Расколъникъ. Мы очень хорошо понимаемъ.

О. Пафнутій. Ну, такъ для каждой коректуры надо соборъ собирать?

Расколъникъ. Тутъ не опечатки, а все дѣло измѣнили. Что жъ, коли такъ. Ваши книги Никоновцы теперь возьмутъ перемѣнятъ всѣ. Развѣ хорошо будетъ?

Другой расколъникъ. Да что жъ, ихніи книги уже мѣнять нечего. Они переводы подѣлали. Церкви прикрыли.

О. Пафнутій. Въ сторону не бросай. Не о церквахъ рѣчь. А о книгахъ. Хорошо, книги. Ну, да развѣ въ книгахъ вся сила? Не въ книгахъ, а [въ] Богослуженіи, въ таинствахъ. А как-же у васъ совершаются таинства?

Расколъникъ. По старому закону, какъ у Святыхъ Отцевъ.

О. Пафнутій. Вотъ то-то и нѣтъ. А я тебѣ скажу, какъ. Я былъ въ Валахіи и въ Австріи. Совершаются тайны обманно. Литургія совершается безъ антиминса. Я былъ самъ. Къ нимъ Дьяконъ бѣглый пришелъ, принесъ антиминсъ. А потомъ сознался на духу, что тряпочка съ щепками, а не антиминсъ. —

Расколъникъ. Да, тебѣ говорить хорошо, когда ты къ этому приставленъ.

Раскольникъ нахмурился, отвернулся, запахнулъ халатъ и, оглянувшись, но избѣгая взглядовъ, пошелъ достойно и медленно изъ толпы. Другой, черный купецъ, занялъ его мѣсто и сталъ отвѣчать О. Пафнутію. Онъ доказывалъ, что это несправедливо, что если есть одна такая церковь, то большинство церквей правильны.

На это О. Пафнутій сталъ доказывать ему, что если и церкви правильны, то неправильно рукоположеніе. Хомяковъ вступилъ здѣсь въ споръ, уже обращаясь къ О. Пафнутію, и блестяще опровергалъ его мнѣніе въ томъ, что церковь зиждется внѣшнимъ устройствомъ. Разговоръ былъ интересенъ, но было не то, чего я искалъ и ожидалъ — беседы народной. Я прислушивался и искалъ глазами перваго купца раскольника въ сибирке. Въ его рѣчахъ было болѣе всего того народнаго, чего я ждалъ найти. Купецъ этотъ отошелъ къ…87 собору, и около него собралась кучка народа и шла бесѣда. Я пошелъ къ этой кучкѣ. Какой то маленькой человѣчекъ съ прямыми волосами, уже старый, въ пальто, запустивъ руки въ карманы, говорилъ съ купцомъ. Онъ говорила тихо и робко, какъ бы не уверенный въ своихъ словахъ.

— 88Известное дело, — говорилъ купецъ, — 89дары духа святаго — любовь.

Господинъ въ пальто. Такъ я и полагаю, что вопросъ тутъ не въ книгахъ и не въ отступленіи отъ преданій, а въ томъ, что[бы]90 отказаться отъ царствующей церкви, признать ее діавольскимъ порожденiемъ, или признать ее.91

Купецъ, съ улыбкой уверенности, что онъ поймалъ его. Да какъ же ее признать, если она отступила?

Господинъ въ пальто. Это будетъ судить Богъ.

Купецъ. Ну, а Лютеране тоже?

Господинъ въ пальто. Тоже. Потому что…

Господинъ въ пальто, все более и более интересовавшій и привлекавшій меня по мере того, какъ онъ говорилъ, не могъ продолжать, его перебилъ высокій офицеръ, недавно подошедший.

— А я думаю, — сказалъ офицеръ съ торжествующей впередъ улыбкой, входя въ самую середину кучки и отъискивая достойнаго собеседника. Онъ взглянулъ на господина въ пальто; но, очевидно, не сочтя его достойнымъ, обратился къ высокому купцу.

— А я думаю, что Богу некогда этими пустяками заниматься. Я считаю, что если человекъ будетъ работать, трудиться да никого не обижать, то онъ хоть ни во что не вѣруй, все будетъ хорошій человекъ….

Купецъ запахнулся и, наморщивъ лобъ, сталъ разсѣянно смотреть за Москву реку на золотившіяся купола церквей.

— Потому, что же мы здесь собираемся? О чемъ толкуемъ? — продолжалъ офицеръ. — Одинъ говоритъ — такъ надо креститься, другой — эдакъ. Одинъ говоритъ — по солнцу. Ведь это одно невежество и предразсудки. Хоть никакъ не крестись.

Купецъ не слушая медленно сталъ выходить изъ толпы; чуть замѣтное сокращеніе губъ показывало презреніе.

— Ведь вотъ онъ думаетъ, что онъ знаетъ, какія книги у начетчиковъ надо читать, онъ и слушать меня не хочетъ, — обратился офицеръ къ господину въ пальто, — когда я дѣло заговорилъ.

— To-есть, если я такъ понялъ ваши мысли, — робко взглядывая на офицера, сказалъ господинъ въ пальто, — вы полагаете, что разговоры о вѣрѣ ни къ чему не ведутъ и что, если я такъ понялъ ваши мысли, нужны дѣла, а не вѣра.

— Ну, разумѣется, — съ презрѣніемъ сказалъ офицеръ, обращаясь къ Картавцеву, котораго онъ, очевидно, счелъ болѣе достойнымъ бесѣды.92 — За вѣру старую держутся, а не понимаютъ того, что все это одно невѣжество.

Благодаря представительной фигурѣ офицера и нашему приближенію, толпа чуть стѣснилась около насъ.

— То-есть93 почему же94 намъ не судить объ этихъ предметахъ? Если есть предразсудки, ошибки, то изъ разсужденій нашихъ они окажутся.95

Офицеръ. Праздное занятіе.

— Извините. Вопросъ, занимающій насъ, самый не праздный. Мы, положимъ, хотимъ молиться Богу. И вотъ одна церковь, положимъ, тутъ православная, а тутъ старовѣрческая — въ какую мнѣ идти?

— Ни въ какую, — громко засмѣявшись, сказалъ офицеръ. — Лучше заняться дѣломъ.

Господинъ въ пальто. To-есть никакой религіи не нужно?

Офицеръ. Пожалуй, что и не нужно.

— Положимъ, намъ съ вами не нужно, а кому нужно, тѣмъ, которые воспитаны такъ, что безъ церкви нельзя, какже быть?

Офицеръ. Надо такъ воспитывать, чтобы искоренять предразсудки, а не вселять ихъ.

Господинъ въ пальто.96 А можетъ быть это не предразсудки?

Офицеръ. Значить, стриженый — бритый.

Господинъ въ пальто. Я говорю: стриженый — бритый. Я, положимъ, говорю, что религія — дѣло, вы говорите — пустяки. Но я не одинъ говорю, со мной вмѣстѣ всѣ люди говорятъ и говорили.

— А, пустое, одно невѣжество! — сказалъ офицеръ, очевидно не зная, что отвѣчать. И то, что онъ былъ разбить, было замѣчено всѣми. Картавцевъ,97 хоть и видѣлъ, что офицеръ плохъ, нашелъ нужнымъ, однако, придти на помощь ему.

Картавцевъ. Господинъ офицеръ могъ отвѣтить вамъ, что на вашей сторонѣ грубое человѣчество, а на его сторонѣ наука.

Господинъ въ пальто. Но массы.

Картавцевъ. Массами нельзя считать въ этомъ вопросѣ. Черты рѣзкой нельзя провести между вѣрой и невѣріемъ.

Картавцевъ говорилъ, сначала боясь, что собесѣдникъ не пойметъ его, но по мѣрѣ того, какъ онъ говорилъ, мы видѣли ясно, что Господинъ въ пальто не только понимаетъ, но умѣетъ слушать и понимать. Онъ формулировалъ самъ рѣчь Картавцева, какъ бы резюмируя ее.

— Вы говорите, что98 въ исторіи человѣчества происходить ходъ отъ вѣры99 къ безвѣрію, и что ходъ этотъ состоитъ въ уничтоженіи предразсудковъ посредствомъ науки.

————

РОМАНЫ ИЗ ЭПОХИ КОНЦА XVII — НАЧАЛА XIX В.

*, ** [«НАЧАЛА» РОМАНА ВРЕМЕН ПЕТРА I.]

(1870—1873, 1879 гг.)

А. [СЕМЬЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПЕТРА I.]

* № 1.

Стрѣльцы.

17 Марта 1629 года <отъ Рожества Христова, а по старому счету лѣтъ отъ начала міра индикта 7184 года>, у избраннаго на царство послѣ московской смуты Царя Михаила Ѳедоровича, родился сынъ Алексѣй. 12 Іюля 1645 по смерти отца воцарился Царь Алексѣй Михаиловичъ.100 Въ 1648 году молодой Царь сочетался бракомъ съ дѣвицею Марьею Ильиничною Милославской; 21 годъ прожилъ Царь Алексѣй Михаиловичъ съ женою, Царицею, въ мирѣ, любви и согласіи. И Богъ благословилъ ихъ дѣтьми. Живыхъ было 10, всѣ были живы и здоровы. Въ 1669 скончалась Царица Марья Ильинична. 4 сына и 6 царевенъ остались послѣ матери. Старшему Царевичу Алексѣю Алексѣевичу было 15 лѣтъ; второму, Ѳедору, 8 лѣтъ, третьему, Симеону, 4 года, меньшому, Іоанну, 3 года. Царевнѣ Марѳѣ101 17, Аннѣ 14, Софьѣ 12, Катеринѣ 11, Марьѣ 9, Ѳедосьѣ 7 лѣтъ. Наслѣдникомъ Царства былъ объявленъ Царевичъ Алексѣй и <былъ по отцу понятливъ и остеръ къ наукѣ> ужъ принималъ пословъ и помогалъ отцу. Старшая сестра Марѳа тоже была на возрастѣ. За малолѣтними было кому ухаживать. Были живы три Царевны — Ирина, Анна, Татьяна Михайловны, тетки, любимыя сестры царскія.

<Пускай и плохо дѣткамъ безъ родной матушки, но, казалось, надо бы Царю только Бога благодарить и, впередъ загадываючи, только радоваться на свое семейство. —> Самъ Царь былъ не старъ, хотя и толстъ брюхомъ и, казалось, ему шутя дожить надо, пока онъ сына женить, къ Царству приготовить и всю семью на ноги поставить.

Но <то самое, на что надежду полагать надо было по человѣческому сужденію — нестарые еще года Царевы, — отъ того самаго не польза и радость отродилась, а пагуба семьѣ Царской,> пословица говоритъ: сѣдина въ бороду, бѣсъ въ ребро.

<Человѣконенавистникъ дьяволъ и добра губит[ель] и зла заводчикъ Дьяволъ соблазнилъ Царя.> Царь былъ не старъ, жилъ въ нѣгѣ и въ соблазнѣ отъ человѣкоугодниковъ и льстецовъ и попалъ въ сѣти врагу.

Не прошло года послѣ смерти жены, какъ онъ сошелся въ любовь съ 18 лѣтней незамужней дѣвкой <Натальей> и черезъ два года, чтобы прикрыть грѣхъ, женился на ней. Женился онъ на ней 22 Января, а въ Маѣ она родила незаконнаго сына. Отъ Царя ли былъ этотъ сынъ или отъ кого другаго, никто не зналъ. Свелъ его съ этой дѣвкой Артамонъ Матвѣевъ, бывшій подьячій сынъ, голова стрѣлецкій.

Дѣвку звали Наталья, а потомъ ужъ по отцу стали называть ее Кириловой, а по прозвищу Нарышкиной, а никто не знаетъ теперь, какого она истинно была роду. Говорили одни, что прозвище ей было Ярыжкина и102 что была она въ такой нищетѣ, что въ лаптяхъ ходила, что Матвѣевъ, заѣхавъ разъ въ Михайловской уѣздъ въ деревню Киркину, увидалъ въ деревнѣ — дѣвчонка плачетъ. Подозвалъ ее, <пожалѣлъ> и узналъ, что плачетъ она о томъ, что дѣвка у нихъ въ домѣ удавилась. Онъ пожалѣлъ дѣвчонку, посадилъ ее съ собой и привезъ женѣ. Другіе говорили, что она была наложницей Матвѣева самаго и что потомъ уже онъ подманилъ на нее Царя, приворотилъ его къ ней и женилъ на ней. — Потомъ ужъ, какъ вышла она въ Царицы, стали говорить, что она роду Нарышкиныхъ, Кирилы Полуехтыча, стрѣлецкаго полуголовы дочь, <но вѣрно узнать этаго нельзя, потому что и она и сынъ ея потомъ уже свой родъ выправляли и правду закрывали. Но встарину всѣ говорили, что была взята она изъ грязи, ходила въ лаптяхъ и была сирота, жила изъ милости у Матвѣева.> Вѣрнѣе всего то, что была она въ родствѣ съ Нарышкиными и съ Матвѣева женой, а потомъ уже, какъ стала въ славѣ, то принята въ дочери Нарышкину.

Какъ бы ни было, шла она замужъ не честью, и, вмѣстѣ съ мачихой, пошли бѣды за бѣдами на Царскую семью. Какъ только померла Царица Марья Ильинична и связался съ Натальей Царь Алексѣй Михайловичъ, померь у него 4-хъ лѣтній сынокъ, Симеонъ; прошло еще полгода, захворалъ и померъ Алексѣй Алексѣичъ, большій103