менѣе. Мы видимъ, что все существуетъ и все развивается и изъ этаго не имѣемъ права заключать, чтобы было время, когда ничего не было. Но слѣдя за развитіемъ, мы приходимъ къ заключенію, что были низшія формы, изъ к[оторыхъ] развивались высшія,686 и въ томъ числѣ человѣкъ, и потому вмѣсто басни творенія для насъ является разумная и подтверждаемая опытомъ теорія развитія силъ природы. И совершается та странная подтасовка, что человѣкъ, ухватившись за вопросы вѣры, послѣ многихъ манипуляцій, находитъ себя съ полными руками всякихъ вопросовъ разума, а вопросы вѣры съ ихъ отвѣтами остаются не то что отвергнутыми, а совершенно устраненными. Эшафодажъ науки, подставляемый подъ вѣру, такъ сложенъ и громоздок, что очень многіе даже не замѣчаютъ обмана и наивно видятъ отвѣтъ на вопросъ въ томъ, чтò я такое, отвѣтъ въ томъ, что я есмь организмъ, въ которомъ развиваются неизвѣстныя силы по извѣстнымъ законамъ. Въ сущности же для каждаго, кто потрудится весь этотъ эшафодажъ науки привести опять къ первому вопросу вѣры, будетъ очевидно, что отвѣта не только нѣтъ, но и не можетъ быть въ области науки, разумнаго знанія. Исходная точка моя была: что есмь я, т. е. что есть моя жизнь, мое обособленіе отъ другихъ, и что такое687 тѣ силы, которыя я чувствую, дѣйствуя и страдая, и откуда я взялся?

Наука говоритъ: ты организмъ, ты обособленъ, ты сила и на [тебя] дѣйствуютъ силы неизвѣстныя въ своей сущности, и ты взялся изъ утробы матери, а мать изъ утробы своей матери. Т. е. наука, желая разрѣшить вопросы, невольно отстранила ихъ, что неизбѣжно по сущности ея разумной дѣятельности, и вмѣсто отвѣта повторила мнѣ слова вопроса. На главный же вопросъ отвѣчала безсмыслицей, къ чему она тоже приведена неизбѣжно688 свойствомъ своей дѣятельности. На вопросъ: откуда я? она отвѣтила: ты звѣнчикъ въ вѣчной, безконечной цѣпи существъ, т. е. то, что видитъ человѣкъ прежд[е] всего, что пугаетъ его, и то самое, вслѣдствіе чего онъ начинаетъ спрашивать. —

МАТЕРИАЛЫ К РОМАНУ ВРЕМЕН ПЕТРА I.

БУМАГИ ПЕТРА.

Петръ.

[Соловьев. История России с древнейших времен. T. XIV. М. 1863.]

1695 — 22 года.

Подъ 1-мъ Азовомъ. Чинитъ гранаты. «Пѣшіе, наклонясь ходимъ, — писал он Кревету, — потому что подошли къ гнѣзду близко и шершней раздразнили. Однако и гнѣздо689 по маленьку сыплется». [224]

2-й Азовскій походъ. У Петра больная нога. [226] Пасха 12 Апрѣля. Онъ опускаетъ суда въ Воронежѣ. Домикъ въ 2 горницы [где жил Петр], самъ работаетъ и пьетъ. 3 мая поплыл «морской караван». Впереди плыл капитан Петръ Алексеев на галерѣ690 принципіумъ 1696. [228]

Кто женщина?……

Пишетъ сестрѣ Натальѣ: «По письму твоему я къ ядрамъ и пулькамъ близко не хожу, а они ко мне ходятъ. Прикажи имъ, чтобъ не ходили. Хоть и ходятъ, — но по ся поры вѣжливы. [229]

1697 казнены Соковнинъ, Цыклеръ, Пушкинъ, Филип[повъ], Рожинъ и выкопанъ Милославскій и гробъ его поставлен был у плах изменничъих и как головы им секли на его гробъ капала кровь. [249]

Петр не терял времени. Учился первое въ Пруссіи Артиллеріи. [251]

На вопрос старой курфюрстины, любит ли он охоту, отвечал: «Отецъ мой былъ страстный охотникъ, но я не люблю. Люблю фаерверки и плаваніе. Царь с удовольствием слушал италианских певиц, но сказал: Музыки не люблю». [254] Особенно понравилось ему в анатомическом кабинете профессора Рюйша. Он так увлекся, что поцѣловалъ отлично приготовленный трупъ ребенка, который улыбался, как живой. В Лейдене, в анатомическом театре, заметив отвращение своих русских спутников к трупам, и заставилъ зубами разрывать мускулы трупа. [257] Пьетъ и тамъ.

На извѣстіе о бунтѣ стрельцов и движении их к Москве, Петр отвечал: Буду скорѣе. Крѣпостью утишить, а кроме сего ничем сей огнь угасить не можно. Сѣмя Милославскаго ростетъ. [275] Вообще сравненья любитъ, и особенно сѣмя, пахота.

26 Августа пріѣхалъ [из за границы в Москву.] Былъ у Монсъ, у Лефорта, у жены не былъ, ночевать поѣхалъ въ Преображенское. [275—276]

Онъ бросится на знамя противников, вырвет и потопчет его: это знамя — борода, это знамя — старинное длинное платье. Бороды стрижетъ самъ. Это изъ за границы еще мечта. [278]

Между тем делались страшные приготовления к казням: ставили висѣлицы противъ Дѣвичъяго Монастыря и у четырех съезжих изб возмутившихся полков. [279]

(Такъ на жъ тебѣ? Затѣмъ и уѣхалъ изъ подъ Нарвы.)

Патриарх вспомнил, что его предшественники в подобных случаях становились между царем и жертвами его гнева, печаловались за опальных, утоляли кровь: Адриан поднял икону и отправился в Преображенское к Петру. Какъ встрѣтилъ Адріана съ Иконой. «Убирайся и поставь Икону на мѣсто. Я не менее тебя чту Бога»…. [279—280]

30 сентября была первая казнь стрѣльцовъ, числом 201 человек, везли из Преображенского въ телѣгахъ съ зазженными свѣчами и по 3691

За телегами бежали жены, матери, дети со страшными криками. По прочтении сказки осужденных развезли вершить на указанные места; но пятерым, сказано в деле, отсечены головы в Преображенском; свидетели достоверные объясняют нам эту странность: Петр самъ отрубилъ этим 5-мъ стрельцам головы. [280]

Хотѣлъ казнить Софью. Софья была пострижена под именем Сусанны и оставлена на житье в том же Новодевичьем монастыре, под постоянною стражею из сотни солдат. Петр сам назначил доверенных людей и приписал: «Пѣвчихъ в монастырь не пускать, поютъ и старицы хорошо, лишь бы вера была». [283]

Петр повадился в Немецкую слободу, где увидал первую красавицу слободы, очаровательную Анну Монсъ, дочь виноторговца. У отца погребъ. [285]

[В] 1698 [году] еще прежде сестры Петр жену постригъ, царицу Евдокию Федоровну. [284]

14 Сентября на пиру у Лефорта раздраженъ. Побранился съ Шеинымъ. Ударилъ шпагой по столу (и не складно [?]) и сказал Шеину: «Также разобью твой полкъ и съ тебя шкуру сдеру». Ярость еще больше была усилена, когда князь Ромодановский и Зотов стали защищать Шеина. Петр бросился на них, ударил Зотова по головѣ, Ромодановскаго по руке; Шеин был бы убит, еслиб Лефортъ692 не удержал Петра. Все были в ужасе, но Менщиковъ унялъ. [287]

В своем раздражении Петр не щадил ни старого, ни нового любимца: Менщикова за то, что тотъ плясалъ въ шпагѣ, так ударилъ, что у того полилась кровь изъ ноздрей, а потом на пиру у полковника Чамберса он схватил Лефорта, повалилъ на полъ и билъ ногами. [290]

Тяжелая мысль давила Петра. Особенно приводило его в отчаяние любимое дело, кораблестроение, при воспоминании о том, что он видел в Голландии и Англии и о том, что оставил в Воронеже. Через два дни после осенних стрелецких казней, вечером 23 октября Петр поехал в Воронеж и оттуда писал Виниусу: «Облакъ сумнѣнія какъ бы закрывает мысль нашу, да не укоснеет сей плод, какъ плодъ финика не для меня». [290]

В конце 1698 года царь возвратился в Москву и на Рождестве тешился одною из любимых своих забав: ѣздилъ Христа славить на 80 саняхъ наряженный с большою свитою. Передъ казнями освящалъ Лефортовъ дворецъ: назначено было большое торжество для открытия или посвящения этого храма Бахусу. [292]

Петр еще до поездки за границу разрѣшилъ продажу табака.693 [295]

Петр во время трехдневного пребывания в Раве был вполне очарован Августом. По возвращении в Москву Петр щеголял в кафтане Августа. Восхищеніе отъ Августа — не могъ нахвалиться. [327]

1700 походъ къ Нарвѣ. 23 сентября Петр стал перед Нарвою и немедленно занялся приготовлением к осаде вместе с саксонским инженером генералом Галлартомъ [присланным] отъ Августа. [349]

Осада, по словам Гуммерта694не удалась, отъ того, что «мы имели лазутчиков и ведомцев и обо всем хорошо ведали, но руками никто не хотел приняться: ходили как кошки около горячей каши и никто не хотел пальцев ожечь». Какъ кошка ходилъ около угля; а былъ жаръ — остылъ [350]

К нему [Петру] приехал отлично рекомендованный генерал цесарской службы Герцогъ фон Круи. [351]

Кроме искусства, опытности и бодрости на шведской стороне главным условием успеха для Карла было то, что русские войска были растянуты на огромном протяжении, кроме того сильная вьюга била прямо в лицо; сюда же присоединилась подозрительность: предводители Нѣмцы будут ли усердно сражаться против своих? Вот почему, когда Шведы ворвались в лагерь, подъ Нарвой [раздался] крикъ: Нѣмцы измѣнили. [351]

Дисциплина исчезла; в страшном озлоблении русские начали кидаться на иностранцев и бить их. Видя это, фон Круи закричал: «Пусть сам черт дерется съ этими солдатами», бросился бежать вместе с другими иностранцами и отдался въ плѣнъ. При этом всеобщем смятении и бегстве не смялись и не побежали два полка: Преображенскій и Семеновскій полки огородились рогатками и бились. [352]

Петръ непремѣнно обозлился на что нибудъ подъ Нарвой и уѣхалъ, такъ вотъ же вамъ!

Въ Новгородѣ всѣ работаютъ, не служатъ въ Церквахъ, кроме соборной церкви, вѣшаютъ и бьютъ за взятки и лѣнь. Пришедши в Печерский монастырь, Петр назначил быть на работе полуполковнику Шеншину. Пришедши потом на работу и не заставши там Шеншина, он велел бить его плетьми нещадно и послать в Смоленск в солдаты. Озлобленъ. [356]

Царь очень сведущ в географии. Хорошо чертитъ, рисуетъ и прилежно занимается этими предметами.

701 собираетъ деньги, въ Троицѣ — 1000 золотых, Менщиковъ дал 420 золотых и купецъ далъ 10, 000 рублей. [360]

В конце 701 года Шереметев предпринял наступательное движение. Побѣда при мызе Эресферъ. Шереметевъ [возведен] в генерал-фельдмаршалы. [364]

Сам Петр прогостил [в] 702 [году] лѣто въ Архангельскѣ. В ожидании неприятельского прихода Петр занимался строением кораблей, тамъ взять прежде корабль. [377]

Взятъ Орѣшекъ. 11 октября комендант принужден был сдать город. Петр был в восторге, добывши этот ключ к морю. Радость. Петр известил и надзирателя артиллерии, приписав: «Правда, что зело жестокъ сей орѣхъ былъ, но счастливо разгрызли». [378]

На следующий 1703 год шли русские войска лесами большими и малыми и завидели канцы при устье Охты,695 Петербургъ взятъ. Петр Михайлов и Меншиков на тридцати лодкахъ подкрались к неприятельским судам, окружили и взяли696 их. [379]

Петр и компания были в восторге: «2 неприятельских корабля взяли! небывалая виктория!» За эту викторию бомбардирского капитана П[етра Михайлова] и поручика М[енщикова] пожаловали Андреевскими кавалерами. [379]

[Соловьев. История России, т. XV, М. 1865).

Петръ подъ Дерптомъ. Все не такъ заложилъ траншеи, две аппроши с батареями принуждены бросить за их неудобством, все передѣлать. Взяли. [4]

По взятии Дерпта царь отправился подъ Нарву. 9 августа был назначен штурм. Русские ворвались в город, взяли перерѣзали всѣхъ. Сам Петръ закололъ шпагою одного солдата, не хотевшего слушаться приказания, и потом показыва[я] кровь на шпагѣ Нарвским жителям, говорил: «Не бойтесь! это не Шведская, а Русская кровь». [5]

В 1701 году новый указ: Всѣмъ, кромѣ духовныхъ и пашенныхъ крестьянъ, носить кафтаны французскіе и саксонскіе, а камзолы и штаны и башмаки