больше, чем на всё, что я делал, и знаю, что это одно дело моей жизни важное. Ее оценят лет через 10 те дети, которые по ней выучатся.[301]
И понятно, что при такой высокой оценке своей «Азбуки» Толстому трудно было помириться с ее провалом. Полагая, что одною из причин слабого расхождения «Азбуки» является ее высокая цена, на что настойчиво указывала и критика, Толстой в сентябре 1873 г. сделал переброшировку 1500 экземпляров «Азбуки», разбив каждый экземпляр не на четыре, а на двенадцать книг и пустив каждую книгу в продажу по дешевой цене. В этом виде «Азбука» вышла в 1874 г. (цензурные разрешения отдельных книг: 13, 27 и 28 сентября 1873 г.) по цене от 10 до 25 копеек за книжку.
Но и в этом издании «Азбука» шла слабо. Главным тормозом, задержавшим ее распродажу, было то, что книга не была одобрена для школ Министерством народного просвещения.
18 апреля 1874 г. Толстой вторично обратился к министру просвещения Д. А. Толстому с пространным письмом, в котором прежде всего указал на опыт обучения грамоте по его методу и методу звуковому, произведенный Московским комитетом грамотности, а затем остановился на тех положительных выводах, к каким он пришел на основании этого опыта. Опыт этот показал Толстому, что «звуковой способ обучения грамоте не есть один из безразличных способов обучения читать и писать, но что он неразрывно связан с целой системой, целиком взятой не из Европы, но исключительно из Германии, и что система эта…. совершенно чужда и даже противна духу русского языка и народа». В заключение письма Толстой предложил представить на рассмотрение министра просвещения «подробную программу и план преподавания в народных школах и план образования народных учителей в самых школах».[302]
Это письмо было передано Д. А. Толстым на рассмотрение в Ученый комитет при Министерстве народного просвещения. Рассмотрение «Азбуки» еще до этого письма поручено было трем членам комитета: К. К. Сент-Илеру, А. Н. Майкову и А. М. Беляеву. 20 июля 1874 г. H. Н. Страхов извещал Толстого, что он, по его поручению, передал А. М. Беляеву сочувственное письмо об арифметике, полученное Толстым от В. Я. Буняковского в конце 1872 г.
Отзывы об «Азбуке» были написаны и представлены в комитет только в сентябре 1874 г. H. Н. Страхов, сам состоявший членом Ученого комитета, в письме от 22 сентября познакомил Л. Н. Толстого с сущностью этих отзывов, добавив при этом: «Ученый комитет еще не поставил решения об Вашей «Азбуке». Члены комитета дали отзыв об «Азбуке» в четырех книгах. H. Н. Страхов из бумаг комитета увидел, что последнему была даже неизвестна «Азбука» в двенадцати книгах, и он представил в комитет экземпляр этой «Азбуки». «Следствием этого — добавил он в том же письме — будет, вероятно, то. что одобрят отдельно Ваши книги для чтения, и они вдруг разойдутся. Может быть, комитет предложит сбавить цену. Я объявил секретарю, что готов списаться с Вами об этом и что, конечно, Вы не откажетесь».[303]
Отзывы своих членов об «Азбуке» Ученый комитет заслушал в заседании, состоявшемся 29 октября 1874 г. К. К. Сент-Илер дал отзыв об азбуке в тесном смысле, о статьях для чтения научно-популярного характера и о всех статьях для учителя. Отзыв его сводился к следующему: азбука с картинками предметов как прием обучения имеет то «неудобство, что ученик, интересуясь картинками, слишком быстро и поверхностно знакомится с буквами, а угадывает звук не по изображению буквы, а по картинке. Склады на 15, 16 и 17 страницах «Азбуки» составлены так, как в самых старых и теперь уже забытых азбуках. Польза этих складов вовсе не объяснена автором. Изображение окончаний и других букв особым шрифтом вполне допустимо в книге для взрослых учеников, которые уже овладели механизмом чтения. В начале же обучения это изображение будет только развлекать внимание учеников. Правильнее было бы напечатать целые фразы и рассказы скорописью, чтобы научить детей читать и этот шрифт, как это обыкновенно встречается в немецких учебниках». Относительно надстрочных букв в упражнениях IV отдела собственно азбуки К. К. Сент-Илер не решался высказаться определенно, но всё же думал, что лучше было бы обойтись без них, так как «ребенку, еще плохо читающему, трудно вглядываться в буквы зараз, и верхние буквы могут путать его в правописании». В статьях для учителя много «дельных» советов, но они изложены весьма кратко, почти без объяснений и мотивировки, что крайне вредит «ясности изложения» и дает повод к «перетолкованиям». Прием обучения грамоте, предлагаемый Толстым, не отличается резко от приемов Столпянского, Корфа и др. Автору следовало бы «гораздо подробнее разработать употребительные приемы обучения и привести побольше доказательств в пользу своего метода». «Общие замечания для учителя» заключают в себе «довольно много хорошего, но изложены отрывочно и довольно бессвязно». В статьях научно-популярного характера Толстой «старается все свои объяснения делать языком народным, употребляя выражения ненаучные и сравнения, не всегда удачные». Статьи эти, несмотря на мастерское изложение, все же не совсем «уместны» в книге для народных школ. На долю К. К. Сент-Илера, по его признанию, выпало разбирать самую слабую часть «Азбуки», и потому он считал долгом сказать, что «почти все остальные статьи для чтения в этой книге так хороши, что могут служить образцом для авторов учебников для народных школ».
В заключение К. К. Сент-Илер высказал «насчет азбуки и педагогической части» такое мнение: «Азбука» представляет «мало достоинств, меньше, чем во многих других азбуках, и статьи для учителя, вообще говоря, также не отличаются большими достоинствами». Кроме того, цена «Азбуки» непомерно дорога для народных школ. На этом основании «Азбуку» как учебник он не считал возможным одобрить для народных школ, но не находил причин для недопущения ее в школы. В общей же сложности, принимая во внимание «отличный выбор» материала для чтения и рассказа, К. К. Сент-Илер «считал бы справедливым рекомендовать эту книгу для библиотек народных школ, чтобы народные учителя могли пользоваться прекрасными статьями «Азбуки» для чтения в классе и для упражнения в рассказе».
На долю А. Н. Майкова, по его словам, выпал «труд самый благодарный» — дать отзыв о художественных материалах для русского чтения и материалах для славянского чтения, помещенных в «Азбуке». В рассказах всех четырех книг А. Н. Майков видел «соразмерность с возрастающим пониманием ученика» и добавлял, что из них «перлом может быть назван рассказ, под названием: «Кавказский пленник». Мастерство здесь полное».
А. М. Беляев, после подробнейшего разбора арифметики, помещенной в четырех книгах «Азбуки», пришел к такому выводу: в арифметике Толстого отсутствует такой важный отдел, как именованные числа. Некоторые отделы не заключают в себе многих объяснений, необходимых «для ясного и сознательного понимания излагаемых статей». Составитель обращает главное внимание «на приучение к механизму выкладок, оставляя без внимания развитие умственных способностей». Изложение во многих местах арифметики отрывочно. Правила и немногие объяснения, данные в ней, выражены «неточно и как будто недосказаны». В некоторых отделах «введена новая терминология, никем не употребляемая и не могущая заменить общепринятую терминологию». На основании этого А. М. Беляев полагал, что арифметика Толстого «не может быть допущена к употреблению в начальных школах».
Заслушав мнения своих членов, Ученый комитет нашел справедливым «Азбуку» Толстого «одобрить в целом составе для библиотек народных училищ, а в частности, относительно отделов этой «Азбуки», постановить следующее: 1) первую часть «Азбуки» — склады, первоначальное чтение — допустить в начальные школы как учебник; 2) четыре книги для чтения по-русски (II, ІV, VI и VIII), а также три [описка: следует читать: четыре] книги для чтения по-славянски (III, V, VII и IX) рекомендовать как отличный выбор материала для чтения в классе и упражнения в рассказе и 3) арифметические отделы «Азбуки» признать неудобными для руководства учащихся». Вместе с тем комитет выразил пожелание, чтобы цена, по возможности, была понижена.[304]
8 ноября 1874 г. Страхов сообщил Толстому о постановлении Ученого комитета. Надежды Страхова, что книги для русского и славянского чтения, после их одобрения, тотчас разойдутся, не оправдались. Книги эти и после одобрения их расходились медленно. По крайней мере Толстой 5 мая 1875 г. в письме к Т. А. и А. М. Кузминским жаловался, что «Азбука принесла ему убытку 2000 рублей». 12 октября 1876 г. Страхов сообщал Толстому, что он отправил Н. М. Нагорнову в Москву 1200 книжек «Азбуки» в 12 частях. «Другое радостное для меня событие, — писал Страхов в начале февраля 1877 г., — это расход вашей большой «Азбуки». Я уже отказал одному книгопродавцу, и так как требования несомненно будут продолжаться, то следует печатать новое издание. Вы, впрочем, уже говорили об этом. Четыре года расходилась книга!» Но в этом же письме Страхов добавлял, что десятка два-три экземпляров большой «Азбуки» имеются еще в магазинах и остатки издания находятся у него на руках.[305]
По словам Страхова, первая и последние три книги отдельно совсем не спрашивались, а продавались только вместе с другими книгами как части полного экземпляра. 16 марта 1877 г. Страхов извещал Толстого, что книжки «Азбуки» от второй до восьмой включительно «выбраны почти дочиста» и у. него и в магазинах, и советовал ему на досуге подумать, как сделать новое издание. Но разрозненные части «Азбуки» продавались еще в 1883 г., как это видно из письма Страхова от 12 декабря этого года.
IX
В ноябре 1874 г., после окончательного рассмотрения «Азбуки» в Ученом комитете, Л. Н. Толстой принялся за переработку последней, воспользовавшись при этом и некоторыми указаниями К. К. Сент-Илера и замечаниями «трех журналистов», которые первоначально так «возмутили» и «оскорбили» его. Главным же образом Толстой использовал тут свой новый педагогический опыт, полученный после выхода в свет «Азбуки». «В том доме, — писала С. А. Толстая сестре Т. А. Кузминской 12 октября 1878 г., — у нас целая толпа учителей народных школ, человек 12 — приехали на неделю. Левочка им показывает свою методу учить грамоте ребят, и что-то они там обсуждают. Навезли ребят из Телятинок и Грумонта, таких, которые еще не начинали, и теперь вопрос о том, как скоро они выучиваются по Левочкиной методе». О том же она сообщала и в письмах к Т. А. Кузминской от 8 и 24 ноября 1874 г.
Толстой делал попытку распространить свой метод обучения грамоте и за пределами яснополянского района, среди широкого круга педагогов. Он обратился в Московский комитет грамотности с предложением произвести опыт обучения грамоте детей по его методу. Предложение было принято. 15 января 1874 г. на многолюдном заседании комитета Толстой дал объяснение своего
