и письму по-русски, чтению с пониманием по-славянски и счислению — арифметике. Книги назначены для учащихся всех сословий и возрастов.> Я был так твердо уверен в том, что эти книги отвечают настоятельнейшей необходимости русского народа, что не счел нужным предпосылать книге какие бы то ни было объяснения о значении книги[102] и рассуждения о полезности ее и о том,[103] почему и из чего она составлена, так же как бы <не> считает нужным хлебник, предлагая хлеб голодным людям, объяснять то, что хлеб надо есть, кладя его в рот, и что хлеб замешен из муки, затем пропечен в печи и т. п.
Но я ошибся, забыв, что успех книг для учащихся не зависит, как успех книг для обученных, от добрóты[104] книги, но от того еще — дадут или не дадут книгу для учащихся в руки учащимся; и в продолжение 3-х месяцев, прошедших со дня выхода книги, я убедился, что учащие не хотят дать моей книги учащимся.
В газетах и журналах я нашел 3 враждебные отзыва о моей книге и <совершенное равнодушие в публике, т. е. что книга совершенно не покупается>. И на письмо мое к министру нар. проcв, я, противно самым элементарным правилам учтивости, не получил даже ответа.
В газетах и журналах какие-то неизвестные мне (неизвестные по педагогике и литературе) господа в два почерка пера обработали, <как говорят,> мою книгу, очевидно пробежав только книгу, которая стоила мне годов труда и теоретического и практического изучения и изучения, выбора, переделки и приготовления матерьяла. Останавливаться серьезно на этих отзывах нельзя, несмотря на то, что, признаюсь откровенно, они возмущали меня. Довольно сказать, что эти господа <с плеча> осуждают книгу, ни при одном осуждении не указывая, почему они осуждают ее, и осуждая за то, чего в ней нет, или доказывая свое осуждение так, что ничего не понимаешь. Довольно сказать, что один из них, говоря о моей методе обучения чтению, выписывает мои слова, что ученик после 10 повторенных складов на слух сам начинает складывать, и спрашивает: каким это чудом? Тогда как справедливость моих слов основана на 14-летнем опыте, и первый опыт над учеником может подтвердить это. Другой говорит, что я возвраща[юсь] к методе зазубрения складов, и тоже выписывает мои слова, что м[ожет] ученик выучить все буквы в один урок, и ставит знаки восклицания, тогда как больше половины сотен детей, которых я сам выучил грамоте, в один урок выучивали все буквы.
Потом один из них приводит басню Езопа, слово в слово переведенную мною с греческого, — как образец бессмыслицы; потом говорит, что я показал свое невежество в славянском языке теми упражнениями в этом языке, которые я поместил, — не показывая, в чем это невежество, тогда как я знаю, что особенно занимался этим отделом и воспользовался всеми указаниями, которые мне могли дать лучшие авторитеты науки. Потом говорит, что всё написано языком тульско-калужского наречия, т. е. дурным языком, и в пример того выставляет слова: водить червей. Почему неизвестный господин полагает, что он более имеет <вкуса и> знания и искусства владения русским языком, чем я, он не доказывает, и как надо выразить по-русски: водить червей или пчел или овец, он не говорит. —
Другой критик, в особенности, вероятно, слышав и полюбив слова о том, что в детских книгах нехороша мораль, всё время упрекает меня в кисло-сладенькой самодельной морали, тогда как очевидно, что самое резкое отличие моей книги от всех других состоит в том, что морали никакой нельзя найти в моей книге. Это до такой степени справедливо, что, переводя басни Езопа, я, хотя и [с] сожалением, выпустил все заканчивающие поучения. Этот же критик говорит, что все знаки препинания поставлены огульно ошибочно. Но почему — не говорит. Читаешь и не веришь своим глазам. Неужели в книге, стоившей мне 14 лет работы и тысячи рублей денег, я не мог справиться у гимназиста о том, как ставятся знаки препинания. Но журналистов[105] ничто не останавливает. Выписаны: Маленькая собачка кусалась, но не могла и прогрызть сапога. Бодливой корове бог рог не дает. Потом: Ученику дали книгу. Он сказал: трудно, дали другую, он сказал: скучно. Дали бабе холст, говорит: толст. Дали потоне, говорит: дай боле.
И журналист пишет: Есть ли возможность соединить рассказ с пословицей? Этот же журналист советует мне вместо бессмысленных, по его мнению, выдержек из Геродота поместить выдержки из какого-то Решетникова и Марко Вовчка. И так всё. 3-й журналист добродушно поучает меня о том, что летопись есть язык арийский, а Библия семитический, и что я могу спросить у кого хочу, что это правда, и что поэтому лучше, [чтобы] прежде была Библия, а потом летопись. И смешно и досадно. Почему, желал бы я знать, полагает этот журналист, что он один, как древний астролог, владеет премудрым знанием о семитическом, арийском и что я могу справиться, почему не предполагает он, что вся его премудрость мне давно известна, но что вопрос о том, что печатать прежде и после, решен мною на других основаниях, которые может поверить каждый учитель, заставив читать и переводить летопись и Библию и заметив, что легче.
ГРАММАТИКА ДЛЯ СЕЛЬСКИХ ШКОЛ
** КАК СЛОВА ПЕРЕМЕНЯЮТСЯ
Во всякой длинной речи есть переменные и непеременные слова.
Лежала злая собака на сене и никого к сену не пускала. Подошел бык к собаке и говорит: пусти меня к сену, — тебе сено не нужно. Собака говорит: нет, <я тебя> не пущу. Мне <хоть> сено <и> не нужно, да хозяину нужно, а он мне велел от быков сено беречь.
Тут 45 слов. Одни слова по одному разу сказаны, а другие по два, по три и по 4 раза.
Тут сказаны по два и по три раза слова: бык, быков, собака, сено, пускала, нужно, и, к, не.
Два раза сказано: бык, а один раз быков. Два раза сказано — собака, а один раз — к собаке. Раз сказано — сено, раз — на сене, а третий раз — к сену. Один раз сказано — пускала, другой раз — пусти. Третий раз — пущу.
Слова: и, на, к, не нужно — всякий раз сказаны одинаково и не переменились.
Слова: собака, сено, бык — переменились от того, что к ним приставлены были короткие слова к, на, от, к собаке, на сене, от быков.
Слово пускала переменилось на конце от того, что оно прежде было сказано про прежнее, что собака не пускала, а потом, когда бык стал говорить, он сказал: пусти — про теперешнее. Собака сказала: не пущу — про будущее.
Слова: собака, сено, бык — переменились от коротких слов к, на, от. А слово: пускала, переменилось оттого, что оно сказано было про прошлое, про теперешнее и про будущее. —
Будем узнавать по этим приметам: какие слова переменяются и какие не переменяются. — Слова переменяются или от того,
Грамматика для сельской школы.
Одна из схем перемен слов.
что к ним приставляются короткие слова: к, на, от и др., или от того, что слова эти говорят про разное время: про теперешнее, прошлое и будущее.
Маслина и камыш заспорили о том, кто крепче и сильнее. Маслина посмеялась над камышом за то, что он от всякого ветра гнется. Камыш молчал. Пришла буря: камыш шатался, мотался, до земли сгибался — уцелел. Маслина напружилась сучьями против ветра — и сломилась.
Какие из этих слов переменяются от коротких слов? Какие от времен и какие вовсе не переменяются?
Маслина переменится от коротких слов на маслину, к маслине, от маслины. И — не переменится ни от коротких слов, ни от времен.
Камыш переменится от коротких слов. Заспорили не переменится от коротких слов, а переменится от времени, если сказать про прежнее, настоящее и будущее. Заспорь. Заспорю. О — не переменится. Том переменится от коротких слов — станет к тому, на того и от того. Кто переменится — к кому, на кого. Крепче не переменится. И не переменится. Сильнее но переменится. Посмеялась переменится от времен. Над — не переменится. Камышом переменится от коротких слов. Что переменится от коротких слов. Он переменится от коротких слов и т. д.
Слова переменяются или оттого, что к ним приставляются короткие слова, или оттого, что их говорят про разное время — про прежнее или еще про то, что будет.
<Слова, переменяющиеся от коротких слов, называются имена, а слова, переменяющиеся от времен, называются глаголы.>
Волк и ягненок
ВИмя
олк углагол
видал — малый ягимя
ненок глагол
пьет н.
у римя
еки. Захглаг.
отелось злому вои.
лку сглагол
ъесть малого ягимя
ненкнепер.
а, и глагол
стал и.
он н.
к ни.
ему приглагол
дираться. имя
«Ты, гоглагол
ворит, ми.
не ви.
оду муг.
тишь н.
и пглаг.
ить непер. глаг.
не даешь».
Ягни.
енок гоглаг.
ворит: непер.
«Ах, вимя
олк, непер.
как и.
я глаг.
могу ти.
ебе ви.
оду мутг.
ить? Вен.
дь и.
я нин.
же пн.
о вои.
де сглаг.
тою, дн.
а н.
и тн.
о самыми конимя
чиками ги.
уб глаг.
пью». н.
А ви.
олк гглагол
оворит: «Нн.
у, тн.
ак зан.
чем имя
ты прошлым леи.
том мои.
его оти.
ца рглаг.
угал?» Ягни.
енок говг.
орит: «н.
Да и.
я, вои.
лк, н.
и н.
не роглаг.
дился ен.
ще прошлым леи.
том». Вои.
лк расглагол
сердился н.
и говг.
орит: «Ти.
ебя н.
не переглаг.
говоришь. Тн.
ак и.
я н.
на тои.
щак — н.
за н.
то н.
и глаг.
съем теи.
бя».
ИМЕНА
Кроме того, имена переменяются еще от того, что они сказаны про мужской род и про женский род, а другие всегда бывают мужского или женского и от родов не переменяются.
<Нищая старуха просила Христову милостыню. Богатый мужик дал ей сухую корку хлеба. Нищая старуха сказала. Дай бог тебе того же. Нищая переменится оттого, что его сказать про мужской род. Нищий старик. Старуха не переменится по роду.>
Мужик и лошади
Мужик кормил лошадей в поле, сел на одну и погнал их домой. У мужика было 7 лошадей. И пришло мужику в голову счесть лошадей. И нашло на мужика затмение. Забыл он про ту лошадь, на какой сидел, и говорит: было 7, а теперь только шесть. Украли лошадь. Соседи услыхали это и стали над мужиком смеяться и всем рассказывали о глупом мужике.
Лисица и лев
Лисица сказала льву. От льва родится только один львенок, а от лисицы по 5 лисинят. За что же льву больше чести, чем лисице. А за то льва уважают больше, чем лисицу, что с одним львом 100 лисиц не справятся, и все знают обо льве, а никто не знает о лисице.
Сколько разных перемен в слове львица <и лисица>: 1) львица <и лисица.> 2) от львицы <и лисицы>. 3) Львице <и лисице>. 4) Львицу <и лисицу.> 5) <Лисицею и> львицею. <6) Об львице и лисице.> 5 перемен.
Сколько разных перемен в слове мужик?
1) Мужик. 2) От мужика. 3) Мужику.
