— щукой рыбою зубастой,
Во станы поплыл глубоки, распугал всю мелку рыбу,
Красну семжинку, белугу, дорогую осетрину.
И загнал во часты сети, во тоневьяца шелковы.
Вынимали полны сети из глубока синя моря.
Как и стал Вольга с дружиной на крутом яру у Киева,
Взговорит Вольга дружине: вы, дружина моя храбра,
Половили мы всю рыбу из глубока синя моря,
Половить ли будет зверя из темных лесов дремучих.
Братцы, слушайте приказа большего брат атамана.
Вейте шелковы веревки, по сырой земле становьте,
Во темном лесу на тропах, на звериных переходах,
Выловляйте кунна зверя, черна соболя, лисицу,
Пушных белок, горностаев; поскакучих белых заек.
И дружина его храбра братца слушала большого,
Вила шелковы веревки, становила в темном лесе,
По сырой земле на тропах, на звериных переходах.
Повернулся Вольга волком, поскакал в ломы глухие,
Распугал из чащи зверя, загонял в шелковы петли.
Переловили кунна зверя из темных лесов дремучих.
Как и стал Вольга с дружиной на крутом яру у Киева,
Взговорит Вольга дружине: братцы, вы, дружина храбра,
Половили мы всю рыбу из глубока, синя моря,
Половили кунна зверя из темных лесов дремучих,
Есть удал ли добрый молодец соходить в царство Турецко
Ко царю Салтан Бекету сведать думу его царску,
Снаряжается ль войною на землю на Святорусску,
Молодца за ту услугу — буду жаловать до воли.
На слова те Вольга больший за середнего тулился,
А середний за меньшого, от меньшого нет ответа.
Взговорит Вольга дружине: Видно, мне Вольге доходит
Ко царю идти Салтану, сведать думу его царску.
Снаряжается ль войною в нашу землю Святорусску.
Вы, дружина, здесь пождите, с оборотом буду скоро.
Повернулся Вольга птицей, взвился в облака ходячи,
Прилетел в Турецко царство, ко царю Салтан в палаты,
На окошечко садился, слушал речи его тайны.
Говорит Салтан с царицей, со Давыдьевной женою:
«А ты знаешь ли, царица, мои выдумки большие,
Я на Русь пойду войною, девять городов Российских
Девяти сынам подòрю,[161] себе возьму Киев город».
Взговорит ему царица: «Гой ты царь Салтан Бекетыч,
Али ты того не знаешь, просветил на небе месяц,
Просияло красно солнце над землею Святорусской,
Народился в земле Русской богатырь Вольга могучий,
От рожденья богатырска мать сыра земля встряслася,
Всколыбалось сине море, ушли рыбы в глубь морскую,
Звери в чащи схоронились, потряслось царство Индейско.
Во 15 лет от роду взм[атерел — повырос Вольга]
И соб[рал себе дружину молодцов всё однолеток]
30 м[олодцев без едина, становился сам в тридцатых.]
Богатырь Вольга пытает наши думы с тобой царски,
И сидит он на оконце, наши речи с тобой слышит».
Вольга сударь догадался, солетал с окна на землю,
Оборачивался зверем, мелким зверем горностаем,
В погреба бежал глубоки, надкусал тетивки в луках,
Повыймал из стрел железцы, выбегал во чисто поле,
Взвился птицей под небесью, прилетел к своей дружине;
Как и стал Вольга с дружиной на крутом яру у Киева,
Взговорит своей дружине: братцы, вы, дружина храбра,
Убирайтесь в сбрую ратну, выходите в чисто поле,
Во раздолье во широко, к славну городу Турецку.
И его дружина храбра снаряжалась, поднималась,
Выходила в чисто поле, к славну городу Турецку.
Стоит город огорожен белокаменной стеною,
Ворота в стене железны, по булату серебрены,
В воротах крюки засовы крепкой меди золочены,
Подворотня рыбьей кости, по ней вырезы мудрены,
Мелки вырезы мудрены, мурашу пролезть ли впору
Караулы денны, нощны, нет проезду, ни проходу.
Закручинилась дружина. Взговорит большому брату:
Атаман наш больший братец, ин завел ты без рассудку
Нас ко городу Турецку, во раздолье чисто поле.
Стоит город огорожен белок[аменной стеною],
Ворота [в стене железны, по булату серебрены,
В воротах крюки засовы крепкой меди золочены,
Подворотня рыбьей кости, по ней вырезы мудрены,
Мелки вырезы мудрены, мурашу пролезть ли впору,
Караулы денны, нощны, нет проезду, ни проходу.]
Погубить будет дружине нам головушки напрасны.
Он догадлив был Вольга, сам мурашом ли повернулся,
Мурашами оборачивал всю дружину свою храбру,
Пролезал с своей дружиной в костяную подворотню
По тем вырезам мудреным, стал с дружиной за стеною.
Как и стал Вольга с дружиною, молодцами с сбруей
ратной,
Взговорит Вольга дружине: «Вы, дружина моя храбра, Братцы,
слушайте приказа больша брата атамана,
Побивайте стар и мала, изведите всех до корня,
А оставьте по выбòру[162] только тридцать красных девиц».
Храбра Вольгина дружина порубила стар и мала,
Оставляла по выбору только тридцать красных девиц.
Сам Вольга шел ко Салтану во палаты его царски.
Сидит царь Салтан в палатах во больших крепких запорах,
У палат двери железны, а крюки, засовы медны.
Говорит Вольга на двери: хошь сломать ногу, а выбить.
Пнул ногой в двери железны, поломал засовы медны,
Брал царя за руки белы, говорил, да не с упадкой:
Ой ты, славный царь индейский, не казнят царей, не бьют
вас.
Ухватя, ударил об пол и расшиб царя на крохи.
Как и стал Вольга с дружиной в славном городе Турецком,
Стал делить Вольга добычу, оделял он всех по ровну,
По девице дал на брата, а коров делил по стаду,
Табунами делил коней, красно золото по кадке.
* № 45 (рук. № 27).
ДЛЯ УЧИТЕЛЯ
3-я книга разделяется на 1) Басни, 2) Сказки, 3) Рассказы и описания, 4) Научное, 5) Стихи, 6) Славянское, 7) Счет. О чтеньи и рассказе то же, что при 1-й и 2-й книгах. В русском отделе, за исключением былин, вставлены следующие упражнения: В первых баснях (до Царь и сокол) обозначены особым шрифтом особенности окончаний сперва винительного, потом родительного, отдельно дательный, творительный и предложный падежи. Упражнения должны состоять в том, чтобы ученик составлял речения с употреблением того или другого падежа и узнавал падежи при чтении. В дальнейших баснях и сказках обозначены окончания падежей вместе. В отделе III обозначены окончания родов единственного и множественного числа прилагательных. На эти упражнения следует обратить особое внимание, так как понятия среднего рода часто у детей и у народа вовсе не существует, и они говорят: моя ружье, сухая сено и т. п.
В III отделе до статьи Чутье обозначены наречия. Упражнения должны состоять в составлении наречий и в узнаваньи их при чтении. Статьи от Чутья и до Былины должны служить упражнением для повторения всего предшествующего.
ЧЕТВЕРТАЯ КНИГА
* № 46 (рук. № 4).
О силе, крепости спорили маслина и камыш. Маслина срамила камыш, что он бессильный и легко сгибается перед всеми ветрами. Камыш промолчал. Вскоре сильный подул ветер; камыш зашатался, согнулся и уцелел. А маслина, как напружилась против ветра, сразу сломалась.
* № 47 (рук. № 4).
[ДВА ТОВАРИЩА]
ДВА ПРИЯТЕЛЯ
Два приятеля шли по дороге. Выскочил медведь. Один упредил другого, влез на дерево и там спрятался. А другой упал наземь и притворился мертвым. Медведь стал мордой обнюхивать его, а он перестал дышать. Говорят, мертвых не трогает медведь. Как ушел медведь, тот слез с дерева и спросил у товарища, что ему медведь на ухо говорил. — А он мне сказал, чтоб впредь не ходить в дорогу с такими товарищами, какие в опасности не остаются вместе с товарищем.
————
* № 48 (рук. № 4).
[КОРОВА И КОЗЕЛ]
КОЗЕЛ ДОИТЬСЯ ПРИШЕЛ
Козел, ходивший в стаде, завидовал хозяйской корове в том, что, как только корова приходила домой, хозяйка, садясь под корову и накладывая ей ручник на спину, давала ей пойло с хлебом и солью. Предполагая, что корове оказывается предпочтение за то, что она с ревом первая прибегает из стада, однажды опередил корову и, прибежав первый к хозяйке, козел, расставив ноги и мыча, стал подле скамейки, ожидая, что ему положат ручник на спину и дадут пойло. Хозяйка, увидав козла, отгоняя, махнула на него ручником, но козел, вспомнив, как хозяйка ежедневно увещевала корову стоять смирно, решил быть послушнее коровы и, продолжая мычать; не тронулся с места. Тогда хозяйка, взяв дубину, избив козла, прогнала его. — А говорят, что смирение и покорность уважаются[163] людьми, сказал козел с печалью. Я только могу презирать их невежество. — Ты больше ничего не можешь дать людям, презирающим тебя, сказала корова. Смирение и покорность уважаются только тогда, когда они сопутствуют достоинству.
* № 49 (рук. № 4).
Плотник уронил топор в реку и не знал, что ему делать. Он сидел и горевал на берегу. Водяной узнал, о чем он горюет, пожалел этого человека, сошел в реку, вынес золотой топор и спросил, что его ли это топор. Плотник сказал, что нет, и водяной спустился опять в реку и вынес серебряный. Плотник опять сказал, что не его топор, и водяной опять спустился и вынес настоящий топор. Плотник сказал, что этот точно его топор, и водяной за правдивость его подарил все три топора. Вернувшись, рассказал товарищам всё, что с ним случилось. Один из них и задумал то же самое проделать: пошел к реке, нарочно бросил свой топор в воду и заплакал, сел на берегу. Водяной и этому явился и, узнавши, о чем плачет, опустился и вынес золотой топор и спросил, этот ли уронил? Тот обрадовался и закричал: как же, тот самый. Рассердился водяной за его неправду и не только золотого не отдал, но и его собственного назад не отдал.
* № 50 (рук. № 4).
Ворон унес кусок мяса и сел на дерево. Лисица увидала его и ей захотелось этого мяса. Она и стала хвалить ворона, что он и велик и красив. Она сказала: Быть бы тебе царем всех птиц, кабы у тебя при твоей красоте еще бы и голос был. Ворон хотел показать, что у него есть голос. Бросил мясо и закаркал. Тогда лисица подбежала к мясу, взяла его и говорит: Ах, ворон, коли бы еще у тебя ум был, быть бы тебе царем.
* № 51 (рук. № 4).
[ОТЧЕГО ЗЛО НА СВЕТЕ]
Один пустынник жил в лесу, и звери и птицы не боялись его и приходили к нему. И они говорили между собой, и он понимал их голоса. Один раз ворон, голубь, олень и змея собрались ночевать к тому дереву, под которым жил пустынник. Они стали спрашивать друг друга, какое самое большое зло на свете. Ворон сказал: Самое большое зло на свете — это голод. Когда голоден, то худеешь и делаешься скучен и беспокоен. Когда я голоден, я уж ничего не боюсь, и бросаюсь на всякую пищу, и не вижу, что в меня бросают. Мы часто погибаем от этого. Вот отчего голод самое большое зло на свете.
Тогда голубь сказал: По-моему, самое большое зло на свете — это любовь. Когда мы любим, мы сами себя забываем и от этого часто пропадаем.
А змея сказала: По мне, не любовь и не голод самое большое зло, а самое большое зло — это гнев. Мне стоит рассердиться, и я ничего не помню, я и отца и мать свою закусаю. Мы часто сами себя съедаем от злобы.
Потом олень сказал: Нет, по мне, главное зло — это страх. Когда мы в лесу или в поле, мы всякую минуту дрожим. То нам кажется, что мы слышим охотников, то волков, и
