имеет значение искать, стараться, но теперь оно в первый раз употребляется Иисусом и не может быть переведено словом искать: искать славы, искать суждения — нельзя. Ζητειν здесь значит рассуждать.
Мр. XI, 18: Услышали это книжники и первосвященники и искали, как бы погубить его. Мр, XIV, 1: И искали первосвященники и книжники, как бы взять его. 11: И он искал, как бы в удобное время предать его. Лк. XII, 29: Итак, не ищите, что вам есть. Лк. XXII, 2: И искали первосвященники и книжники. 1 Посл. Петр. V, 8: Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить.
———
И в особенности Ин. XVI, 19. Περί τούτου ζητείτε μετ αλλήλων. Во всех этих местах ζητειν переводится и не может быть переведено иначе, как через рассуждать (по лексикону: cogitando, meditando, deliberando quaero). Так и здесь, если переводить слово δόξα не славой, чего оно не может значить, а суждением или тем, что кажется, ζητειν неизбежно должно быть переведено рассуждать, и тогда только из бессмыслицы получается самый точный и ясный смысл речи, подтверждающий то, что сказано в стихе 17–м. То же выражено в стихах:
Ин. V, 30: И не могу я делать сам от себя ничего. Как понимаю, так и сужу. Не ищу воли моей, но воли того, который послал меня.
Ин. V, 39: И свидетель есть того, что я верно передаю волю Отца, свидетель — писание.
Ин. V, 44: Как можете вы поверить, когда вы принимаете то, что вам кажется, друг от друга, а то, что кажется Богу, того не понимаете.
———
Это место есть выражение всё той же мысли, что единственное доказательство Бога лежит в душе человека. Надо твердо помнить, что, говоря о своем учении, Иисус говорит об уничтожении богопочитания еврейского, о том, что Бог есть дух, что познает его человек только в себе, что жизнь духа состоит в исполнении воли Бога.
Для понимания бесед Иоанна необходимо помнить, что Иисус этими беседами подтверждает, доказывает, объясняет то, что сказано в беседе с Никодимом, а не излагает никакого положительного учения. Роковое и печальное заблуждение церкви состоит в том, что она в этих словах хочет видеть положительное учение. Учения нового никакого здесь нет, а есть подтверждение прежнего, выраженного особенно в беседе с Никодимом. Только помня это, станет ясно, почему, по Иоанну, речи Иисуса, не имеющие ничего такого противного для иудеев, возбуждают их гнев. Надо помнить, что повод каждой беседы Иисуса с евреями есть отрицание богопочитания евреев и всего закона Моисея. Каждая беседа затеивается с того, что они спрашивают его доказательств законности его отрицания.
Ин. VII, 19. Не дал ли вам Моисей закона? 1 и никто из вас не поступает по закону. За что ищете убить меня?
Не Моисей дал вам закон, и никто из вас не живет по закону; как же вы приговариваете меня к смерти?
1) Предложение это никак не вопросительное. Иисус говорит: не Моисей научил вас закону Бога, и никто из вас не исполняет закона. Иисус говорит здесь о законе вечном, о котором он говорил в Нагорной проповеди. Он говорит: не Моисей дал вам закон, закон дан Богом, и вот, следуя закону Моисея, никто из вас не исполняет закона. И он спрашивает, на каком законе они основывают свое требование убить его.
Ин. VII, 20. Народ сказал в ответ: не бес ли в тебе? кто ищет убить тебя? 1.
И на ответ сказал народ: ты бесишься.
1) Слова: «кто хочет тебя убить» я выпускаю, потому что слова эти ничего не говорят и не вызывают никакого ответа на них Иисуса; они составляют противоречие и разрушают смысл первых слов: ты бесишься.
Ин. VII, 21. Иисус, продолжая речь, сказал им: одно дело 1 сделал я, и все вы дивитесь.
И на ответ сказал им Иисус: я сделал служение Богу единым, и вам это чудно.
1) Έργον значит служение Богу; εν значит единое. Двойной винительный, слово в слово: единым дело сделал.
Ин. VII, 22. Моисей дал вам 1 обрезание, — хотя оно не от Моисея, но от отцов, — и в субботу вы обрезаете человека. 2
А вот Моисей дал вам обрезание, хотя оно не от Моисея, но от отцов, и вы обрезаете в субботу.
1) Δια τούτο здесь, как и во многих местах Иоанна, употребляется для связи последующего с предыдущим. Никто из вас не исполняет закона Бога, и вот вам доказательство.
2) Разъяснение этого места, не имеющего никакого смысла по объяснениям церковным, зависит от предшествующих стихов: того, что не Моисей дал вам закон и что никто из вас не живет по закону, и того стиха, где Иисус говорит, что он сделал богослужение единым, цельным, не противоречивым, как закон Моисея. И вот он дает пример того внутреннего противоречия, которое лежит в законе Моисея. При этом надо помнить тоже и то, что обрезание имеет два значения: одно внешнее, другое завет с Богом такой же, как и соблюдение всех заповедей и субботы. Суббота была знаком завета с Богом. Иисус говорит: вот вам пример. Моисей велел обрезать крайнюю плоть затем, чтобы вы были в завете с Богом. Завет с Богом утверждается соблюдением субботы, и вот вы, чтобы соблюсти закон Моисея, имеющий целью соблюдение завета с Богом, нарушаете субботу, завет с Богом.
Ин. VII, 23. Если в субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисеев, — на меня ли негодуете за то, что я всего человека исцелил1 в субботу?2
Если человек принимает обрезание в субботу, чтобы не нарушить закон Моисея, так как же на меня сердитесь вы за то, что я вполне человека исправил в субботу?
ПРИМЕЧАНИЯ
1) Υγιής, кроме значения здоровый, значит: прямой, правдивый, неложный. Тит. II, 8: «Слово здравое, неукоризненное; чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого».
2) Всё это место, по моему мнению, с начала до конца превратно понято и ложно переведено.
Вот как объясняет его церковь (Толк. Ев. Ин., стр. 264):
Одно дело: господь много творил чудес в Иерусалиме на первом празднике пасхи, а из событий во вторую пасху там повествуется только об одном деле — чуде, которое было поводом к обвинению его в нарушении закона о субботе.
Все вы дивитесь: как я решился сделать это в субботу, оскорбляя, по вашему мнению, закон о субботе, дивитесь, смущаетесь, тревожитесь и поднимаете преследование против меня, гоните и ищете убить. Понятие удивления заключает здесь понятие неблагоприятного отношения к возбудившему удивление. Но, продолжает господь, если я однажды нарушил, по вашему мнению, закон Моисеев, то вы постоянно нарушаете его, и я докажу вам это, и господь раскрывает ту мысль, которую в общей черте выразил в ст. 19: слова Моисей дал вам обрезание, соответствуют словам: не Моисей ли дал вам закон, т. е. тот же Моисей, который дал вам закон вообще и, между прочим, закон о субботе, дал вам закон об обрезании. Слова: в субботу вы обрезываете человека, соответствуют словам: никто из вас не поступает по закону, т. о. на основании закона об обрезании вы нарушаете закон о субботе, обрезывая новорожденного в субботу. Господь указывает на факт, постоянно встречавшийся в обыденной жизни евреев, что если восьмой день, в который по закону должно было обрезывать новорожденного, приходился в субботу, то каждый отец нарушал закон о субботе для исполнения закона об обрезании. Таким образом, заключает господь, если вы нарушаете закон о субботе ради исполнения закона об обрезании и не считаете себя нарушителями закона, за что же вы считаете меня нарушителем закона о субботе, когда я сделал дело гораздо высшее, чем обрезание, исцелил целого человека в субботу?
Неужели вы полагаете, что исцелить целого человека дело меньшее, чем обрезать у новорожденного плоть крайнюю его?
Чтобы понять это сравнение господом обрезания и совершенного им чуда исцеления, надобно помнить, что в том и в другом есть физическое действие и духовное воздействие. При обрезании физическое действие есть отсечение крайней плоти; духовное воздействие — вступление обрезываемого в общество избранных Богом. В исцелении физическое действие есть полное восстановление здоровья телесного; духовное воздействие есть освящение всего человека (иди и не греши, V, 14). В обоих отношениях исцеление выше обрезания, и действие господа сим вполне оправдывается.
Таким образом, основное нравственное начало, на котором зиждется эта защитительная речь господа, то же, которое выражено им кратко и решительно при другом случае: суббота для человека, а не человек для субботы (Мр. II, 22).
По силе этого начала закон о субботе нарушается, как скоро в субботу нужно исполнить дело важнейшее, хотя бы в законе и не было прямо выражено позволение делать это. Нужно вам обрезать в субботу, вы и обрезаете и не считаете себя нарушителями закона; я сделал в субботу дело более важное, чем обрезание, за что же вы меня считаете нарушителем закона о субботе и потому гоните и хотите убить?
Сделанное господом замечание об обрезании, что оно не от Моисея, а от отцов, еще более усиливает мысль его. Закон о субботе столь важен, что вошел в десятословие (4–я заповедь), закон же об обрезании не составляет части десятословия; он передан от отцов, т. е. патриархов, и Моисей упоминает о нем только один раз в немногих словах.
Таким образом, в практике иудеев закон важнейший, вошедший в десятословие, нарушается для соблюдения закона, не вошедшего в десятословие. За что же обвинять меня в нарушении закона о субботе, если я в субботу сделал дело важнейшее, чем обрезание, если из-за сего последнего нарушающие субботу не считают себя нарушителями закона?
———
Рейс (Нов. Зав., ч. VI, стр. 201):
Вот в нескольких словах смысл рассуждения, содержащегося в последних строках разбираемого нами текста. «Исцеление расслабленного, совершенное в субботу, привело вас в такое негодование, что вы хотели убить меня. Но есть немало такого, что важнее субботы (Мр. II, 27). Так, обрезание, установленное задолго до Моисея, выполняется постоянно в восьмой день рождения ребенка, без всякого исключения для субботы. А что такое обрезание сравнительно с исцелением человека, у которого разбиты все его члены? Что такое обряд сравнительно с делом милосердия? Что такое плоть сравнительно с духом?» Рассуждение это менее понятно для народа, чем сохраненное синоптиками (Мф. XII, 2; Лк. XIV, 5), но оно более отвечает обстоятельствам, так как Иисусу надо было сослаться на закон для оправдания своего поступка.
Однако в самом изложении есть некоторая неясность, и разные чтения расходятся в нем. Обычное чтение, которому мы следовали здесь, начинает ст.
