об.) их всего два. Но в главах XVII и XVIII (с листа 47) их уже очень большое количество; в ряде случаев целые абзацы зачеркнуты и вместо них написаны новые.
25. Рукопись ГТМ — на 47 листах в 4°, написанная в большей своей части рукою А. П. Иванова и в меньшей рукою другого переписчика, с исправлениями, перечеркиваниями и вставками среди текста, на полях и на отдельной четвертушке рукой Толстого. Внешний состав рукописи: 15 четвертушек писчей бумаги, из которых первые девять с обрезанным по буквам левым краем, + тетрадь, сшитая из пяти полулистов такой же бумаги, согнутых пополам, с четвертушкой, вставленной в тетрадь, и с вырезанной на 2/3 левой стороной последней четвертушки + 2 четвертушки + сшитая из четырех полулистов, согнутых пополам, тетрадь, в которую вложены четыре четвертушки и три полулиста согнутой пополам бумаги. Все страницы, кроме трех, исписаны. Последние восемь страниц — чистые. Начало: «отъ земли, хлѣба, та помогла нищему». Конец: Мы старательно сами заводимъ это». Рукопись, за исключением последних чистых страниц, нумерована по четвертушкам. Нумерация — от 68 до 105. Недостающие первые 67 четвертушек вошли в состав рукописи № 70. Текст глав XVI и XVII — копия соответствующего текста рукописи № 24. Из главы XVII извлекаем вариант № 5. Четвертушки 73 недостает. Ряд цыфр дублирован (напр. 79, 79/2, и т. д.).
Рукопись начинается с середины фразы, заключающей собой главу XVI в редакции «Русской мысли». После абзаца, начинающегося со слов: «Человѣкъ продаетъ произведенія своего труда прежняго» — идет большая вставка, во всех печатных текстах отсутствующая (см. вариант № 6). В дальнейшем, исключая небольшие стилистические варианты, текст рукописи совпадает с текстом «Русской мысли». Сверх этого в рукописи добавлено:
Источникъ же этаго рабства есть насиліе — насиліе правительства, взыскивающее силой деньги съ своихъ подданныхъ. Гдѣ будетъ насиліе, возведенное въ законъ, тамъ будетъ и рабство, т. е. поѣданіе однаго человѣка другимъ, будетъ жестокость однихъ людей и страданіе другихъ. Будетъ ли насиліе выражаться тѣмъ, что будутъ наѣзжать князья съ дружиной и побивать женъ и дѣтей и спускать на дымъ селенія, или въ томъ, что будутъ собиратели дани разъѣзжать съ плетьми по селамъ, или господа съ рабами или министерство внутреннихъ дѣлъ будетъ собирать деньги черезъ губернаторовъ и становыхъ, — покуда будетъ насиліе, въ послѣдней инстанціи поддерживаемое штыками, будетъ все то же самое, будутъ жестоки богатые и задавлены бѣдные, и не будетъ распредѣленія богатства между людьми, а богатство будетъ все уходить къ насильникамъ. Сколько дыръ ни сдѣлай на днѣ ведра и въ какомъ мѣстѣ ихъ ни сдѣлай и сколько ихъ ни заткни, если останется хоть одна дыра, вся вода утечетъ. Дыра въ ведрѣ теперь есть деньги, собираемыя правительствомъ, имъ же чеканенныя и печатанный и огражденныя штыками, как священное право.
Главы XVIII и XIX рукописи представляют собой точное воспроизведение первого оттиска сверстанной корректуры «Русской мысли», описанной под № 19, с правками, сделанными в ней рукой Толстого. В этих главах исправлений рукой Толстого вовсе нет. Глава XX воспроизводит в точности текст главы XX указанной сверстанной корректуры вместе с поправками Толстого, заключает в себе новые его исправления и имеет продолжение, отсутствующее в корректуре «Русской мысли», но присутствующее во всех других печатных изданиях сочинения. Это продолжение, судя по характеру текста нашей рукописи, восходит к исправленной, частью сокращенной, частью дополненной (в конце) Толстым копии рукописи, описанной у нас под № 22. В описываемой рукописи глава эта обозначена цыфрой XX, которая зачеркнута и заменена цыфрой XIX, написанной, так же как и первая, рукой переписчика, но не чернилами, а карандашом. Над цыфрой рукой Толстого написано слово «Сцены», затем зачеркнутое, и далее «Жизнь въ христіанскомъ городѣ. Тексты 1-й и послѣдній». Это заглавие также зачеркнуто карандашом. Над текстом, начинающимся словами: «Можетъ быть, очень весело на балахъ», поставлена цыфра XXI, но она также зачеркнута карандашом и никакой другой не заменена.
Поправки части текста, списанного с корректуры, вызваны почти исключительно стремлением к большей художественной выразительности и оживлению описания, а также к большей психологичнисти.
Особенно характерны следующие
Вместо «Она достала согнутую папироску и спичку» — «Она держала въ одной рукѣ согнувшуюся дугой папироску, другой — сѣрнички». Вместо «опущенныя въ углахъ губы, тѣло ширококостое и слабое» — «опущенныя въ углахъ губы и выбившаяся изъ-подъ платка короткая прядь сухихъ волосъ. Талія длинная и плоская и короткія руки и ноги». Вместо «и пошла внизъ» — «и, перекачиваясь, пошла внизъ». Вместо «Городовой съ пистолетомъ пришелъ» — «Городовой съ саблей и пистолетомъ на красномъ шнурѣ пришелъ». Фразу «Я пошелъ домой» Толстой распространяет следующим образом: «Я завернулъ въ калитку и вошелъ въ домъ и спросилъ, вернулись ли мои дочери? Мнѣ сказали, что онѣ были на вечерѣ, очень веселились, вернулись и уже спятъ». Говоря о больной прачке, Толстой первоначально написал: «но въ послѣднее время ее не взлюбили зa то, что она перхала всю ночь, какъ овца». Так как о прачке речь идет здесь от лица самого Толстого, то образное выражение «перхала, какъ овца», ему, естественно, показалось грубым и обидным по отношению к несчастной женщине, и он заменяет его словами «кашляла». Но образ перхающей овцы не исчез вовсе и появляется вновь в применении к той же прачке, когда ее болезнь передается уже в восприятии восьмидесятилетней старухи, ее соседки. И к фразе: «Старуха… поѣдомъ ѣла ее» добавлено «за то, что она спать не даетъ и всю ночь перхаетъ, какъ овца».
Начиная со слов: «Въ тотъ день, какъ я записывалъ это, въ Москвѣ былъ большой балъ», рукопись, как указано было выше, воспроизводит недошедшую до нас исправленную Толстым копию рукописи, описанной под № 22. За немногими несущественными исключениями, в описываемой части рукописи мы имеем, после новых поправок Толстого, почти полное и буквальное совпадение с окончательным печатным текстом, как он дан в главе XXIV. На листе 96—97 сплошь рукой Толстого написано окончание главы, отсутствующее в рукописи, описанной под № 22. Вслед за словами: «Ужъ начали, попортили, такъ отчего же не попользоваться?» до конца главы — автограф Толстого, начинающийся словами: «Ну что же будетъ, если я буду носить грязную рубашку и дѣлать самъ себѣ папироски?» и кончающийся словами: «и гордиться моимъ участіемъ въ нихъ». Текст на листе 96 зачеркнут и вместе с автографом Толстого переписан заново на четвертушках, обозначенных цыфрами 97 и 98.
В конце главы той же рукой, которая писала рукопись, в скобках написано: «Следует гл. XXII». Эта ссылка зачеркнута синим карандашом, но вслед за этим, действительно, идет глава, обозначенная цыфрой XXII, написанная, кроме одной вставной четвертушки, иным почерком, чем тот, каким написана первая часть рукописи. (Вставная четвертушка написана рукой А. П. Иванова). Текст главы XXII написан на несшитых полулистах, согнутых пополам, рукой не Иванова, а другого, неизвестного переписчика. Эти листы вставлены в сшитую тетрадку, заключающую в себе текст предыдущей главы. Таким образом мы имеем дело с рукописью, скомпанованной из двух частей в два приема. Органическая связь обеих частей рукописи устанавливается однако непрерывностью нумерации четвертушек, проходящей через обе части рукописи. Это копия автографа, описанного под № 23, с авторскими поправками, сокращениями и дополнениями между строк и на полях. По своему содержанию текст этой последней части рукописи, как указано выше, соответствует тексту главы XXV окончательной печатной редакции, но в ряде подробностей и эпизодов сильно от него разнится. Первые две с половиной приблизительно страницы с теми поправками, какие внесены Толстым, почти буквально соответствуют началу главы XXV окончательного печатного текста, если не считать следующего места, в рукописи однако зачеркнутого:
Очень, очень много новыхъ поселеній богачей по деревнямъ сдѣлалось послѣ освобожденія, и совсѣмъ на новыхъ мѣстахъ, гдѣ не было прежде усадебъ, и поселенія эти всѣ сдѣланы съ особенною новою роскошью, не бывавшей прежде.
Существенные отличия от печатного текста начинаются там, где речь заходит о двух семействах — дворянском и чиновничьем, приезжающих на лето в деревню, и где жизнь этих семейств и их времяпрепровождение сопоставляются с жизнью и работой крестьян. В печатном тексте говорится вообще — к примеру — о двух абстрактных барских семействах: «Вот живет в деревне образованное дворянское или чиновничье семейство» и т. д. В рукописи же речь идет о семействе самого Толстого и о знакомом с его семьей чиновничьем семействе: «Прошлого года нас жило в деревне два образованные и, смело скажу относительно большинства, честные — дворянское и чиновничье семейства». И далее употребляются такие выражения, как «наше житье», «вокруг нас», «мы затеяли», «мы приходили», «я спросил» и т. д. Один мужик-работник назван по имени (Григорий); по фамилии назван ямщик (Камушкин), привозящий гостей в деревню из Тулы. Одним словом, ясно дается понять, что место действия — Ясная поляна, точнее — усадьба Толстого.
Кроме того, в рукописи находим несколько вариантов, в печатном тексте отсутствующих. Первый наиболее обширный выделяем (см. вариант № 7). После абзаца, где говорится об окончании полевых работ до следующего утра, в рукописи идет следующий, отсутствующий в печатном тексте, абзац:
Въ этотъ же вечеръ, возвращаясь домой, я встрѣтилъ сына моей кормилицы. Мужикъ лѣтъ 40, одинокій, съ малыми дѣтьми, и достаточный относительно другихъ. Онъ шелъ босикомъ [1 неразобр.] нескороженной пашни. Онъ только спуталъ лошадей и пустилъ ихъ въ болото. Мы разговорились. Я сталъ хвалить ему крестьянское житье. Но онъ былъ не въ духѣ. «Самое каторжное житье — сказалъ онъ. — Хуже ужъ нѣтъ. Бьешься, бьешься, никакъ не ухватишь всѣхъ дѣловъ. Мальчикъ малъ. Цѣлый день работаешь, и поужинать некогда. Вѣрите ли — другой годъ плетень не могу доплесть. Все руки не доходятъ». Слова его имѣли для меня значеніе, потому что я знаю, что онъ трудолюбивый мужикъ и не пьющій. «Посмотришь на людей, какъ у васъ на барскомъ дворѣ живутъ. Вотъ жизнь. И какого они Бога молили».
Оканчивается рукопись следующим абзацем:
Ихъ человѣкъ 15 здоровыхъ мущинъ и женщинъ, и человѣкъ 30 здоровенныхъ работниковъ и работницъ работаютъ на нихъ. И это происходить тамъ, гдѣ каждый часъ, каждый мальчикъ дорогъ. Это уже не потому, что фабрики и города заведены. Это ужъ они заводятъ. Никакой нѣтъ фабрики сажать и поливать цвѣты, а мы сами оторвали мужика отъ покоса и заставили его это дѣлать. Никакой нѣтъ фабрики ѣсть съ утра до вечера, играть въ карты и венгерскіе танцы, и кормить людей, которые не работаютъ, и содержать лошадей, собакъ для забавы, а мы сами оторвали эту ѣду себѣ и лошадямъ отъ работающихъ лошадей и людей. Стало быть,
