я и отвечала: «Буду очень рада услышать образчик вашей мудрости, но вряд ли я пойму что-нибудь: философия чужда мне наравне с санскритским языком». – Если вы не поймете, то это будет, конечно, не ваша, а моя вина, но я надеюсь, что этого не будет, – отвечал Лев. – В семь часов мы все собрались около него; он был особенно весел и любезен. —«Какая же у меня дивная аудитория!» – шутил он, окидывая нас взглядом: «Какие представители: Ал. М. Кузминский, как прокурор, представитель юриспруденции, Николай Яковлевич Грот, сам профессор философии, и, наконец», прибавил он, указывая на меня, «Графиня – представительница религии» (вот поистине незаслуженная честь). – Чтение продолжалось около двух часов. Я поняла гораздо более, чем ожидала; были места прекрасные, но сердце мое не дрожало и не горело. Мне казалось, что я то сижу в анатомическом кабинете, то, что я бегаю по кривым дорожкам в полуосвещенном лабиринте и всё сбиваюсь, путаюсь и не могу вздохнуть свободно… Разумеется, об этом я не поведала никому, и если останавливала чтение каким-либо вопросом, то это единственно для того, чтобы дать другим слушателям возможность сказать свое слово, так как замечала, что у Грота и других скопилось много возражений на языке, но он, как и другие, не дерзал перебивать учителя; впрочем Лев был очень снисходителен к его мнению, и вечер окончился прекрасно, загладив впечатление предыдущих бурь». (ПТ, стр. 41.)
На последнем листе шестой, т. е. последней рукописной редакции собственноручно Толстым поставлена дата «3 Августа 1887 г.». Это был день, когда рукопись была отправлена в печать. С. А. Толстая в дневнике 4 августа записала: «Вчера вечером повез П. И. Бирюков статью «О жизни» в печать. Слова о смерти выкинул. Когда он кончил статью, он решил, что смерти нет». (Дневник С. А. Толстой, стр. 145.) Несомненно к тому же 4 августа 1887 г. относится и приведенное у Бирюкова (Б, III, стр. 68) письмо Л. Н. Толстого к В. Г. Черткову: «П[авел] И[ванович] милый вчера уехал и увез в типографию статью о жизни. Начал я писать о жизни и смерти, а когда дописал, оказалось, что вторую часть заглавия пришлось выкинуть, потому что для меня по крайней мере это слово потеряло совершенно то значение, какое я ему придавал в заглавии. Дай то Бог, чтобы хоть на некоторых читателей она произвела то же действие…. Я теперь после долгого времени в первый день без определенной начатой работы, и всё мне открыто во все стороны, и это очень весело» (ТЕ 1913, стр. 55). Это последнее сведение о работе над рукописями. Дальнейшие сведения говорят о начавшемся печатании и работе Толстого над корректурами.
Охватывая приведенные свидетельства, мы видим, что Толстой в течение апреля, мая, июня и июля месяцев 1887 г. целиком занят книгой «О жизни». Сопоставление свидетельстве состоянием рукописей дает право предположительно датировать и ход самой рукописной работы. Как показано выше, на начало апреля падает возникновение третьей редакции. Работа над правками третьей редакции и над четвертой приходится на апрель и май, потому что в рукописях этих текстов преобладают копии рук не С. А. Толстой, которая в это время была в Москве, а других переписчиков (очевидно П. И. Бирюкова, Н. Н. Ге младшего). Вернувшаяся в деревню в середине мая С. А. Толстая снова перебеляет правки Толстого и таким образом пятую и шестую редакции книги надо отнести на вторую половину мая, июнь и июль месяцы 1887 года. Обращаюсь к характеристике этапов рукописной работы Толстого после начала апреля месяца.
Текст третьей редакции автора не удовлетворил. Он мирится только с начальной частью, а две трети текста подвергает копировке по частям и правке этих частей порознь, причем частичные правки (см. Описание №№ 70—83) были настолько значительны, что почти не оставляют камня на камне от первоначального текста третьей редакции. Главная работа шла по линии логико-стилистического переформирования материала и в общем не сдвигает основного тематического массива статьи, что, как увидим дальше, происходит в четвертой редакции. Нужно сказать, что рукописи частичных правок третьей редакции вошли механически в четвертую и потому хранят несколько слоев правок. Так именно более крупные в смысле тематическом правки этих рукописей надо отнести к последующей работе автора. Если спросить, дала ли эта правочная работа над третьей редакцией что-нибудь для основного текста, то надо ответить отрицательно. От разных рукописей из этих правок в ряд глав перешли по нескольку строк, фраз или слов толстовских вставок. Таким образом кроме вступления и глав XXXI, XXXII и XXXV, доведенных до близости к основному тексту, полученных еще ранее, остальная часть книги еще будет формироваться позже.
Повидимому, в конце апреля или начале мая месяцев Толстой сводит воедино всё исправленное, подвергает его основательнейшему просмотру, снабжает целым рядом крупнейших вставок, среди коих заново написанная глава о любви, и логико-стилистической обработке, и таким образом получает четвертую редакцию, которая может быть названа 2-й сводной рабочей редакцией (как она составилась см. Описание стр. 811). В смысле приближения к основному тексту и эта редакция дает немного: Несколько небольших кусков в несколько строк по разным главам да наметку важных глав о любви (XXII, XXIII, XXV и XXVI). Правда, самый текст этих глав основного текста формируется конкретным образом позже в виде наслоений на этот черновик, но думается, что написание этого черновика важный пункт работы данного этапа. Мне кажется, что именно к этому черновику (Описание № 89) и относится фраза Толстого в письме к С. А. Толстой от 5 мая: «Нынче утром прекрасно работал. Самая сердцевина статьи, которая мне недоставала, нынче для меня уяснилась. И мне очень весело от этого» (ПЖ, стр. 319). Сердцевина книги «О жизни» именно главы о любви. Они датируют четвертую редакцию началом мая месяца. Но если Толстой еще далек от приближения к окончательному тексту, то сравнительно с третьей редакцией и ее частичными правками четвертая редакция должна рассматриваться как новый шаг по пути крупного расширения тематики статьи (отдельные новые темы указаны в Описании стр. 812) и именно прояснения основной темы книги – о любви. В этом, а также в логико-стилистическом обновлении состоят ее специфические особенности в отличие от третьей редакции.
Полученный текст четвертой редакции перебеляется полностью тремя переписчиками (копии А, Б, В)626 и подвергается сначала небольшой почти только стилистической обработке (первая переделка 4-й редакции).627 Затем полученный текст подвергается ряду частичных правок (Описание 126—143), за которыми следует общая большая правка (вторая переделка 4-й редакции) (см. Описание стр. 817 пункт V), a зa нею сложная серия новых частичных правок текста (Описание №№ 146—196), коснувшаяся однако лишь первых двух копий А и Б четвертой редакции. Третья рукопись В была отложена. Насколько значительна была эта правочная работа над четвертой редакцией показывает уже тот факт, что с разных частей текста в период работы была сделана 21 копия (большей частью рукой С. А. Толстой) и внесено до десятка автографических вставок на отдельных листах, не считая сложнейшей правочной работы автора по копиям. Точно охарактеризовать эту работу Толстого над книгой можно было бы только в особом исследовании. Здесь же уместно указать, что главная линия устремлений автора в работе правочной над четвертой редакцией прежняя: это продолжающийся процесс расширения тематики и, главное, поиски новых логических формул для намеченных основных тем. Строго говоря, стилистическая работа в собственном смысле в четвертой редакции и ее обработке была невелика и попутна, и большинство стилистических правок, отмеченных в описании рукописей, относятся к позднейшим 5 и 6 редакциям, куда эти рукописи механически попадали.
Другое важное, что можно сказать о правках четвертой редакции, это то, что в них начинают отсеиваться и отстаиваться отдельные куски текста, сохранившиеся или целиком или сравнительно слабо деформированными в позднейшей работе до основного текста книги. Таковы во-первых совершенно законченное работой вступление к книге «О жизни», которое в позднейших 5 и б редакциях уже совершенно не затрагивается обработкой, и которое в виде, полученном в 4-й редакции, и идет в печать, и во-вторых таковы отдельные места в главах основного текста I, II, III, IV, VI, VII, VIII, XI—XVII, XX—XXIX. Причем главы XXII и XXVIII в бòльших своих частях сформированы именно на данном этапе работы.
Если верна датировка самой четвертой редакции началом мая месяца, то правочная работа, вероятно, приходится на вторую половину мая и июнь 1887 года.
Произведя кропотливую правочную работу над 4-й редакцией (причем в сводке отдельных частей и копий принимала участие С. А. Толстая, которая нумеровала, например, особой пагинацией внизу листов сводную рукопись и на стр. 822 (Описания), Толстой сам еще раз производит общую сводку всего материала статьи (отложив в сторону готовое вступление), нумерует эту сводку собственноручной пагинацией постраничной 1—289 и таким образом получает (см. Описание стр. 822) пятую (третью сводную) редакцию текста. Собственно весь процесс правки 4-й редакции и был дифференцированным процессом перевода ее в вид 5-й редакции. Одновременно с пагинацией, как кажется, Толстой сделал попытку упорядочить и общую конструкцию статьи, выросшей в книгу. Была сделана общая наметка деления на 32 главы, которые, однако, не совпадают еще с главами основного текста.
Текст пятой редакции затем подвергается сложнейшей и мозаически-мелкой обработке (Описание №№ 197—292). Разбив книгу на несколько кусков, Толстой беспощадно относится к большей части созданного за десять месяцев текста, и весь процесс работы его состоит в том, что он рассыпает каждый кусок на мелкие листки, правя их порознь, отдавая в перебелку, затем соединяет исправленное в новые своды, чтобы снова править, рассыпать и сводить. Если сказать, что первые 60 страниц пятой редакции знали за время переделок 13 разных копий и три общих сводки, что страницы 61—76 знали 9 разных копий и три общих сводки, что страницы 77—289 знали крупные перестановки, 38 разных копий, несколько вставок, пять новых пагинаций, один конспект всей книги, один конспект части книги, что следовательно вся правка пятой редакции знала не меньше 60 разных частичных копий, то станет понятным, что к концу этой работы оставалось сравнительно немногое в тексте нетронутым и что к 6-й редакции текст книги почти полностью обновился.
В каком направлении велась правка 5-й редакции, показывает прежде всего сравнение объема ее с финалом правки. 289 страниц превратились в 410, т. е. текст в среднем увеличился почти на 40 %. Были вчерне сформированы в виде особых вставок значительные части глав XXIII, XXV, XXVII и XXXII и была произведена полная логико-стилистическая переделка текста. Кое-что из
