как он достигнет того благосостояния, о котором вы и мечтать не смеете. Уничтожьте выкупные платежи, уничтожьте земских начальников и розги, уничтожьте церковь государственную, дайте полную свободу веры, уничтожьте обязательную воинскую повинность, а набирайте вольных, если вам нужно, уничтожьте, если вы правительство и заботитесь о народе, водку, запретите – и посмотрите, что будет с русским народом через 10 лет… вся деятельность правительственная не улучшает, а ухудшает положение народа».18 Это письмо Толстого воспроизводит думы и настроение автора «Царства божия внутри вас» в период его работы над книгой, объясняет, почему она написана в таком страстном тоне обличения самодержавия и милитаризма, с такой остротой взгляда на растущие противоречия между трудовым народом и господствующими классами.
То обстоятельство, что книга создавалась под впечатлением трагедии голодающей крестьянской России, наложило на нее свой отпечаток, осветило ее светом надвигавшейся революции. Раздумье над большими событиями своего времени, живое участие в борьбе с голодом затягивали работу над книгой. Судя по записи в Дневнике, Толстой только в мае 1891 г., спустя несколько месяцев после начала работы над книгой, «уяснил всё в целом и написал конспект 9 глав» (запись 22 мая 1891 г.). Эта запись предшествует не менее выразительному замечанию писателя: «Хочется написать всю перечувствованную правду, как перед богом» (запись 3 апреля 1892 г.). Русская действительность, ее гримасы, социальные уродства и язвы давали Толстому материал для его труда. Дневниковая запись 15 сентября 1892 г. сохранила «мучительно тяжелое впечатление» от «поезда администрации и войск, ехавших на усмирение» голодающих крестьян. Тут же запись: «Сколько было сил, работал над 8, 9 и 10 главами». Работа над книгой так поглотила Толстого, что он с 6 ноября 1892 г. по 5 мая 1893 г., то есть полгода, не вел своего Дневника. «Всё это время был напряженно занят своей книгой: последней главой, и то еще не совсем кончил» (запись 5 мая 1893 г.). Публикация за границей выдержек из книги Толстого, дающих описание действий карательной экспедиции тульского губернатора Зиновьева против крестьян, вызвала в России кампанию клеветы и нападок на писателя. «Началась суета, и воздействия, и ложные понимания, и клевета» (дневниковая запись 20 июля 1893 г.). Тогда же в письме к Лёвенфельду Толстой сообщал, что описание это «подняло бурю в русских правительственных сферах». Озлобление и поход правительственной реакции против Толстого объяснялись невиданной популярностью за границей его книги, появившейся в переводах в Париже, Риме, Лондоне, Женеве, Штутгарте, Берлине, Нью-Йорке и других городах мира. «Толстой теперь другой и опасен», – объяснили Ф. А. Страхову при обыске у него на квартире (Дневник Толстого, 8 октября 1894 г.).
Письма Л. Толстого хранят многие мысли, высказанные им в связи с работой над «Царством божием внутри вас». Завершая работу по оказанию помощи голодающим крестьянам, он в письме к H. Н. Страхову от 13 июля 1893 г. выражал свое возмущение «людьми нашего круга», которые могут «жить спокойно, зная, что они погубили и догубляют целый народ, высосав из него всё, что можно, и досасывая теперь последнее, рассуждать о боге, добре, справедливости, науке, искусстве. – Я свою статью кончил, – писал Толстой, – она переводится. Я уже теперь смотрю на нее со стороны и вижу ее недостатки и знаю, что она пройдет бесследно (пока я писал, я думал, что она изменит весь мир)… хочется теперь написать о положении народа, свести итоги того, что открыли эти два года».19
Из переписки H. Н. Страхова с Толстым известно, что русская цензура для иностранных изданий встретила французский перевод книги Толстого «тихо, но враждебно». Цензура признала книгу «самой вредной из всех, которые когда-либо просматривались ею»20, и отказалась допустить ее в Россию.
Работа над книгой вызывала у Толстого необыкновенный прилив творческой энергии и упорства. Заканчивая книгу, он 25 февраля 1893 г. писал Страхову: «Я в жизни никогда с таким напряжением и упорством не работал, как я теперь работаю над всей моей книгой и в особенности над заключительными главами ее. Должно быть, я поглупел или, напротив, ослабел творчеством, а поумнел критическим умом».21 Такое же вдохновение испытывал Толстой и в начале работы над книгой. В письме к сыну известного художника H. Н. Ге от 12 сентября 1891 г. он писал: «Я очень много работаю над своей статьей о воинской повинности и христианстве… Какая удивительная вещь – работа! Ведь мы думаем, что работаем, чтоб есть, чтоб одеться, чтоб услужить людям, чтоб похвалили; неправда: все мы работаем для того, чтобы уйти из себя в работу.»22 И действительно, Толстой «уходил» в свой труд, он вложил в него и свой ум, и сердце, знание жизни, о чем так хорошо сказал М. Горький: «Как много жизни обнял этот человек, какой он не по-человечьи умный и жуткий»: Толстой обнажил неприглядную картину дореволюционной России, ее мрачную действительность, гнетущую творческие силы человека, унижающую его достоинство. Трагедия Толстого-мыслителя состояла в том, что в своей критике современного общественного строя, в демократических тенденциях своего учения он опирался на бурный протест крестьянских масс, а в выводах – на теорию непротивления злу насилием. Но когда Толстой обращался к жгучим вопросам народной жизни, он не мог не становиться на путь разрушительной критики царизма и церкви. В письме к Д. А. Хилкову, говоря о своей книге, он называет ее «сочинением о насилии и самой жестокой форме его, о воинской повинности», которое он все не может кончить, ибо «всё кажется не так сильно и убедительно, как оно у меня в сердце и в голове. Хочется так выразить, чтобы было несомненно для всех. И надеюсь, что выражу… Там всё есть и о церкви, всё, от чего мы не то что страдали, но то, обо что мы бьемся».23
III
Основная идея книги «Царство божие внутри вас» – обличение буржуазного государства, его классовой сущности и его роли в проведении политики милитаризма и подавления сопротивления народа. Оно проникает всю книгу и получает наиболее сильное выражение в ее заключительной главе, где пафос разоблачения всех институтов современного буржуазного государства достигает предельного напряжения и где Толстой выносит ему свой беспощадный приговор. И хотя взгляды Толстого на государство были противоречивы и не во всем правильны, его критика милитаристского государства отвечала задачам освободительной борьбы и имела прогрессивное значение.
Толстой обрушился на ученых и публицистов, апологетов буржуазного общества и государства, доказывавших извечность и необходимость его существования. В книге разоблачается обман и несостоятельность правовой науки, изображающей буржуазное государство как наилучшую форму общественного устройства, утверждается, что государству всегда был присущ деспотизм и подавление угнетенных классов: так было «при Нероне и Чингис-хане и так это и теперь при самом либеральном правлении в Америке и Французской республике». Толстой отвергает доводы идеологов буржуазии, объясняющих гонку вооружений и введение всеобщей воинской повинности в Германии, а затем и в других странах, якобы угрозой внешнего нападения, и доказывает, что массовые армии в большой мере потребовались для борьбы с народом внутри страны. Причина их появления, пишет Толстой, в «коммунистическом, социалистическом, анархическом и общем рабочем движении». Классовую сущность буржуазного государства писатель иллюстрирует убедительными фактами положения народных масс и господствующих классов, тем, что государство охраняет собственность помещиков и фабрикантов и насилиями удерживает крестьян и рабочих в состоянии нищеты и голода, тормозит «решение вопросов рабочего, земельного, политического, религиозного». Ему было очевидно, что при современном государственном устройстве созданы условия «вечного праздника» для одних и «вечного труда» для других.
Обрисовав угнетенное положение народа в буржуазном государстве и признав справедливым стремление рабочих изменить существующую систему социальных отношений, Толстой остановился перед вопросом, как избавиться народу от гнета, бесправия и нищеты. Он отрицал путь революционного освободительного движения, ставившего своей целью свержение буржуазного общества и его государства. В условиях деспотического государства и милитаризма писатель не видел возможности его разрушения и проповедовал «внутреннее» «освобождение человека» через изменение «понимания жизни». Ему казалось, что единичные случаи отказов людей от военной службы, порожденные такой «внутренней свободой», страшнее правительствам, чем все формы освободительной борьбы. В этом заключалось одно из самых «кричащих противоречий» Толстого.
Отрицая буржуазное государство, Толстой считал, что человеку вообще никакое государство не нужно, так как современное человечество «выросло» из государственной формы общежития. Сущность буржуазного государства, как «ненужной тяжести», «бедствия» для народа, писатель обобщал и считал его свойством государства вообще, в том числе и «хорошего», которым, говорил он, революционеры стремятся заменить «плохое» современное государство. Эксплуататорскую сущность и деспотизм государств досоциалистического типа Толстой ошибочно переносил и на государство будущего, которое создаст народ, победив своих угнетателей. Толстому казалось, что и такое государство неизбежно окажется еще деспотичнее прежнего, так как ему придется изобретать новые формы борьбы с поверженным ранее господствовавшим классом.
В книге «Царство божие внутри вас» Толстой показал, что современный буржуазный строй держится военной силой и лицемерным общественным мнением, которое он называет «языческим» в отличие от проповедуемого им «христианского». Вся сила буржуазного общества и заключается в этом «столпе», в «целой армии людей, призванных к тому, чтобы обманывать и гипнотизировать народ».
Намечая историческую перспективу борьбы двух общественных мнений, языческого, постепенно отмирающего, и христианского, Толстой верит в возможность победы «христианского» общественного мнения, при котором государство и все его институты – армия, полиция, суд, чиновники, тюрьмы, казни, – окажутся ненужными. Развивая такой утопический взгляд на отмирание буржуазного государства под влиянием христианской морали, он для обоснования своей точки зрения привлекает факты и события современной жизни. Толстой замечает, что деспотизм стал жестче, но он – как «сухое дерево», подтачиваемое в сердцевине и готовое к падению; богатые и правители больше не являются «цветом общества и тем идеалом человеческого благополучия и величия, к которому стремились прежде всего насилуемые». Следовательно, люди начинают стыдиться участия в насилиях. Одна статья, пишет Толстой, может более изменить положение дел, чем «десятки свиданий монархов и сессий парламентов»: государство становится таким же ненужным, как «короли и императоры», которые «почти ничем не управляют». Толстой видит симптомы разрушения «языческого» общественного мнения, на котором держится государство, в том, что палачи отказываются от свершения казней, в неповиновении солдат, призванных для усмирения крестьян, в филантропии фабрикантов, в отказах отдельных помещиков от земли, в либерализме некоторых прокуроров и судей, смягчающих наказания, в отказе иных священников благословлять государственные насилия. Такие симптомы представлялись Толстому не случайностью, а результатом какой-то «общей» причины, которую он склонен был усматривать в отрицании народом общественного «языческого» мнения и в переходе людей на позиции «христианского» общественного мнения. Принимая желаемое за действительность, Толстой предсказывал в ближайшем будущем переход
