свое яркое выражение в обрисованной писателем сцене.
«Царство божие внутри вас» – плод трехлетнего напряженного труда писателя, стремившегося вложить в него большое общественное содержание и выразить его в ясной и доходчивой форме. Он писал: «Предмет (книги – М. З.), – о новой форме жизни… мне кажется так важен, что хочется всё сказать и как могу лучше».37
В письмах к друзьям Толстой объяснял затяжку работы над книгой именно тем, что «всё хочется лучше. И, кажется, будет лучше, проще, яснее».38 Толстой стремился и к тому, чтобы его книга заразила читателя чувством негодования против мерзостей господствующих классов. Выражая несогласие с предложением Черткова смягчить тон книги, Толстой отвечал: «Главное, не могу согласиться с смягчениями. Смягчать, оговариваясь, нельзя. Это нарушает весь тон, а тон выражает чувство, а чувство заражает (чувство иногда негодования) больше, чем всякие доводы».39 И такой цели Толстой достиг, особенно в заключительной главе.
Книга «Царство божие внутри вас» – выдающееся явление русской публицистики, в котором художественные образы и описания играют существенную идейную роль и обогащают все произведение в целом. По своему стилю публицистика Толстого особенно близка Герцену. Близость эта заметна и в характеристике русского самодержавия и западноевропейского буржуазного общества, в приемах аргументации авторских положений и даже в лексике. Толстого восхищала глубина и смелость мысли Герцена, который «своим проницательным умом уже тогда (в 1848 г. – М. З.) ясно видел то, что видит теперь уже всякий самый мало размышляющий человек нашего времени: невозможность продолжения жизни на прежних основах и необходимость установления каких-то новых форм жизни». Свои рассуждения и выводы о невозможности создать новое социально справедливое общественное устройство при сохранении капитализма Толстой подкрепляет цитатой из сочинения А. И. Герцена «С того берега», в котором разоблачались иллюзии французской буржуазии о возможности свободы и справедливости при существующем эксплуататорском строе и высмеивался ее страх и колебания перед будущим: «Страх берет – пустота, ширина, воля… Как идти, не зная куда, как терять, не видя приобретений!» Соглашаясь с Герценом и объективно выступая за разрушение буржуазного строя, Толстой проявлял «силу» и «разум» своего мировоззрения.
Многие выдающиеся представители русской культуры с восторгом встретили книгу Толстого. И этот восторг объяснялся ее глубоким идейным содержанием. Толстой как бы творил суд над современным капитализмом, над строем насилия и зла, угнетавшим человека и разрушавшим его внутреннюю красоту, творческие, созидательные силы. В. В. Стасов, откровенно выражавший Толстому свое недоумение (письмо от 9 июня 1894 г.) постоянной аргументацией писателем своих положений ссылками на бога: «Почти постоянно Вы опираетесь на мысли о Христе, о боге. На что это? На что нам тот и другой, когда так легко и разумно вовсе обойтись без них?» – все же признал, что книга Толстого – «это самая великая книга нашего XIX века». XII главу книги он считал «бесценной», «несравненной». Эта глава, по его мнению, «сама по себе есть целый мир». Великий русский живописец И. Е. Репин, ознакомившись с книгой Толстого, писал, что это «вещь ужасающей силы». И все же взыскательный и требовательный к себе Толстой не вполне был доволен своей книгой. В письме Черткову (от 25 октября 1895 г.) он указывал на недостаток книги, который заметил при чтении ее в итальянском переводе: «ужасно много длиннот». О впечатлении, произведенном толстовской публицистикой на современников, прекрасно сказал Анатоль Франс в речи, произнесенной в Сорбонне (12 марта 1911 г.): «Когда он убеждает нас верить, страдать, терпеть, его героическое самоотречение принимает форму такой пылкой борьбы, принимает такой решительный, я бы сказал, даже сокрушительный характер, что он заставляет нас мыслить, сомневаться, – силы наши возрастают».40
Оценивая объективное значение «толстовской критики государства, церкви, частной поземельной собственности»41, Ленин указывал русскому пролетариату единственно возможный путь к свержению капитализма и созданию нового общества «без нищеты народа, без эксплуатации человека человеком»42 – путь пролетарской социалистической революции. На трудном пути к этой великой цели, заблуждаясь в выборе средств борьбы, находился и величайший русский художник, гневный и страстный публицист Л. Н. Толстой.
М. Зозуля
РЕДАКЦИОННЫЕ ПОЯСНЕНИЯ
Текст, публикуемый в настоящем томе, печатается по общепринятой орфографии, но с сохранением некоторых особенностей правописания Толстого.
При воспроизведении текстов, не печатавшихся при жизни Толстого (произведения, окончательно не отделанные, неоконченные, только начатые и черновые тексты), соблюдаются следующие правила.
Текст воспроизводится с соблюдением всех особенностей правописания, которое не унифицируется.
Слова, случайно не написанные, если отсутствие их затрудняет понимание текста, печатаются в прямых скобках.
В местоимении «что» ставится знак ударения в тех случаях, когда без этого было бы затруднено понимание. Условные сокращения типа «к-рый», вместо «который», и слова, написанные не полностью, воспроизводятся полностью, причем дополняемые буквы ставятся в прямых скобках лишь в тех случаях, когда редактор сомневается в чтении.
Описки (пропуски букв, перестановки букв, замены одной буквы другой) не воспроизводятся и не оговариваются в сносках, кроме тех случаев, когда редактор сомневается, является ли данное написание опиской.
Слова, написанные ошибочно дважды, воспроизводятся один раз, но это всякий раз оговаривается в сноске.
После слов, в чтении которых редактор сомневается, ставится знак вопроса в прямых скобках.
На месте неразобранных слов ставится: [1, 2, 3 и т. д. неразобр.], где цифры обозначают количество неразобранных слов.
Из зачеркнутого в рукописи воспроизводится (в сноске) лишь то, что имеет существенное значение.
Более или менее значительные по размерам зачеркнутые места (в отдельных случаях и слова) воспроизводятся в тексте в ломаных < > скобках.
Авторские скобки обозначены круглыми скобками.
Многоточия воспроизводятся так, как они даны автором.
Абзацы редактора делаются с оговоркой в сноске: «Абзац редактора».
Примечания и переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие Толстому, печатаются в сносках петитом без скобок. Редакторские переводы иностранных слов и выражений печатаются в прямых скобках.
Обозначение * как при названиях произведений, так и при номерах вариантов означают, что эти произведения печатаются впервые.
В примечаниях приняты следующие условные сокращения:
AЧ – Архив В. Г. Черткова (Москва).
Б,III – П. И. Бирюков, «Лев Николаевич Толстой. Биография», т. III, изд. 2-е, Гиз, М. 1922.
ПС – «Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым. 1870—1894», изд. Общества Толстовского музея, Спб. 1914.
Л. Н. ТОЛСТОЙ
ЦАРСТВО БОЖИЕ ВНУТРИ ВАС
1890—1893
ЦАРСТВО БОЖИЕ ВНУТРИ ВАС, или христианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание
Познаете истину, и истина освободит вас (Иоан. VIII, 32).
И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить;а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф. X, 28).
Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков (I Коринфянам, VII, 23).
В 1884 году я написал книгу под заглавием: «В чем моя вера?». В книге этой я действительно изложил то, во что я верю.
Излагая свою веру в учение Христа, я не мог не высказать и того, почему я не верю и считаю заблуждением ту церковную веру, которая обыкновенно называется христианством.
В числе многих отступлений этого учения от учения Христа я указывал на главное отступление, именно – на непризнание заповеди непротивления злу насилием, очевиднее других отступлений указывающее на извращение церковным учением учения Христа.
Я очень мало знал, как и все мы, о том, что делалось и было проповедуемо и писано в прежнее время по вопросу о непротивлении злу. Я знал то, что было высказано об этом предмете у отцов церкви – Оригена, Тертуллиана и других, – знал и о том, что существовали и существуют некоторые, так называемые, секты менонитов, гернгутеров, квакеров, которые не допускают для христианина употребления оружия и не идут в военную службу; но что было сделано этими, так называемыми, сектами для разъяснения этого вопроса, было мне мало известно.
Книга моя, как я и ожидал, была задержана русской цензурой, но отчасти вследствие моей репутации как писателя, отчасти потому, что она заинтересовала людей, книга эта распространилась в рукописях и литографиях в России и в переводах за границей и вызвала, с одной стороны, от людей, разделяющих мои мысли, ряд сведений о сочинениях, писанных об этом же предмете, с другой стороны, ряд критик на мысли, высказанные в самой книге.
Как то, так и другое, вместе с историческими явлениями последнего времени, выяснило для меня очень многое и привело меня к новым выводам и заключениям, которые я и хочу высказать.
Прежде скажу о тех сведениях, которые я получил об истории вопроса о непротивлении злу; потом о тех суждениях об этом вопросе, которые были высказаны как духовными, т. е. исповедующими христианскую религию, критиками, так и светскими, т. е. не исповедующими христианскую религию; и, наконец, те выводы, к которым я был приведен и теми и другими, и историческими событиями последнего времени.
I
Одним из первых откликов на мою книгу были письма от американских квакеров. В письмах этих, выражая свое сочувствие моим взглядам о незаконности для христианина всякого насилия и войны, квакеры сообщили мне подробности о своей, так называемой, секте, более 200 лет исповедующей на деле учение Христа о непротивлении злу насилием и не употреблявшей и теперь не употребляющей для защиты себя оружия. Вместе с письмами квакеры присылали мне свои брошюры, журналы и книги. Из этих присланных мне ими журналов, брошюр и книг я узнал, до какой степени уже много лет тому назад ими неопровержимо была доказана для христианина обязанность выполнения заповеди о непротивлении злу насилием и была обличена неправильность церковного учения, допускающего казни и войны.
Целым рядом рассуждений и текстов доказав то, что с религией, основанной на миролюбии и благоволении к людям, несовместима война, т. е. калечение и убийство людей, квакеры утверждают и доказывают, что ничто столько не содействовало затемнению Христовой истины в глазах язычников и не мешало распространению христианства в мире, как непризнание этой заповеди людьми, именовавшими себя христианами, – как разрешение для христиан войны и насилия.
«Христово учение, вошедшее в сознание людей не посредством меча и насилия, говорят они, а посредством непротивления злу, посредством кротости, смирения и миролюбия, – только примером мира, согласия и любви между своими последователями и может распространиться в мире.
«Христианин, по учению самого бога, может быть руководим в отношениях к людям только миролюбием, и потому не может быть такого авторитета, который заставил бы христианина действовать противно учению бога и главного свойства христианина по отношению своих близких.
«Правило государственной необходимости, говорят они, может заставить изменить закону бога тех, которые ради житейских выгод стараются согласить несогласимое, но для христианина, который истинно верит тому, что следование учению Христа дает ему спасение, правило это не может иметь никакого значения».
Знакомство с деятельностью квакеров и их сочинениями: с Фоксом, Пэном и в особенности с книгой Даймонда (Dymond) 1827 г. – показало мне, что не только
