жил 28 лет, которую он сам устроил, что вся эта жизнь дурная, что всё надо переменить. Главное, что надо не быть богатым, отдать всё. Княгиня. Что же, он очень много отдает? Марья Ивановна. Нет, это меня не мучает, но я вижу, что он уходит от меня, ушел от меня, что все его интересы вне семьи» (рук. № 3).

Этот второй вариант начала второй редакции первого действия также не удовлетворяет Толстого, и он комбинирует материалы первого и второго вариантов второй редакции и пишет дополнительный текст на полях и на добавочных листах. Кроме того, к составившемуся новому началу присоединяет продолжение (до конца действия) из рук. № 2 (листы с авторской пагинацией 9—30), в которое Толстой вносит большие исправления. Таким образом, образовалась новая рукопись, которая представляла собою коренную переделку 1-го действия драмы. Текст этой рукописи можно назвать третьей редакцией первого действия драмы (см. вар. №№ 6—9).

В этой редакции вводится новое лицо — Петр Семенович Коховцев, муж Александры Ивановны, которая в предшествующих редакциях называлась Анной Ивановной Петрищевой, вдовой.

Действие начинается с разговора на террасе о землянике, как и в первом варианте второй редакции, но в дальнейшем устанавливается иной порядок сцен, из которых некоторые являются новыми: разговор Марьи Ивановны со священником, беседа ее со Степой о порубке (с этой сценой по теме сходна в первой редакции беседа Марьи Ивановны с управляющим Василием Михайловичем Темяшевым), сцена с няней. Во второй половине первого действия добавлены разговор Николая Ивановича с Борисом и беседа Марьи Ивановны с княгиней Черемшановой о Николае Ивановиче.

Содержание диалогов действующих лиц сильно изменено. Княгиня Черемшанова в этой редакции, как и в первой, является не другом дома, а малознакомой гостьей. О приезжающих гостях беседуют не Марья Ивановна с княгиней Черемшановой, а Марья Ивановна, Александра Ивановна и Петр Семенович. Точно так же и со священником говорит не княгиня, а Александра Ивановна. Из разговора Марьи Ивановны с княгиней Черемшановой о Николае Ивановиче осталось лишь несколько слов. Марья Ивановна наделяется еще более мягкими чертами. Изменен и характер княгини Черемшановой: теперь она — кроткая, добрая женщина, а ее прежние черты перенесены на Александру Ивановну — женщину решительную, вздорную и глупую, играющую первую роль в семейной жизни Сарычевых; в ее уста Толстой влагает многие из реплик, ранее произносимых Черемшановой.

В этой же редакции дается характеристика Бориса, влагаемая в уста его матери княгини Черемшановой (см. вар. № 7). Кроме того, Толстой пишет вставку, в которой заставляет молодого Черемшанова в разговоре с Любой Сарычевой характеризовать самого себя. «Моя profession de foi, — говорит Борис Любе, — вкратце следующая: я воспитан на деньги народа, я должен отплатить ему. Отплатить ему я могу только умственным трудом. Но надо, чтоб труд этот был полезен, не такой, как военный, особенно в мирное время. И вот я избрал земледельческий. Помочь труду народному знанием. Как? Это жизнь покажет. Люба. И прекрасно, не люблю никакой программы» (рук. № 3).

Работая над первым действием, Толстой остальную часть драмы (то есть рук. № 2) передает для переписки А. П. Иванову (см. описание рук. № 4). По окончании же работы над первым действием в третьей редакции он отдает и его для переписки своей дочери Татьяне Львовне.

Рукопись, переписанная А. П. Ивановым, не исправлялась Толстым. Рукопись, переписанная Т. Л. Толстой, подверглась новой правке (см. описание рук. № 5). В ней Толстой дает дополнительную характеристику Любы (см. вар. № 10).

По написании третьей редакции первого действия работа над драмой, повидимому, была оставлена Толстым на несколько лет. Вернулся он к ней лишь в 1900 г. В Дневнике этого года 7 сентября записано: «К большой драме думал о том, как изобразить доброе, хорошее существо, совершенно лишенное возможности понять христианское мировоззрение» (т. 54, стр. 39). Под «большой драмой» Толстой разумел драму «И свет во тьме светит» в отличие от драмы «Живой труп», которую он называл «малой драмой» (см. в Дневнике запись 7 сентября 1900 г., т. 54, стр. 42).

Запись Толстого «к большой драме» свидетельствует о его желании по-новому изобразить Марью Ивановну Сарычеву: мягкой, доброй, непротестующей. Но эта переработка была проведена не по всей драме, а только в первом действии.

В конце ноября того же года Толстой прочел в рукописи статью крестьянина М. П. Новикова о тяжелых условиях жизни русского крестьянства, которая была впоследствии напечатана В. Г. Чертковым в Англии в издании «Свободное слово» под заглавием «Голос крестьянина».

После чтения этой статьи Толстой на следующий день, 28 ноября, записал в Дневнике: «Вчера читал статью Новикова и получил сильное впечатление: вспомнил то, что забыл: жизнь народа: нужду, унижение и наши вины. Ах, если бы бог велел мне высказать всё то, что я чувствую об этом». Далее он замечает: «Драму Труп надо бросить. А если писать, то ту драму» (т. 54, стр. 65).

Статью М. П. Новикова Толстой перечитывал и читал своим гостям (см. «Дневники С. А. Толстой», III, стр. 131 и 140). Возможно, чтение этой статьи было для него толчком продолжать свою работу над драмой и, вероятно, послужило в какой-то мере материалом для изображения в первом действии, над которым он в то время работал, наряду с богатой, беспечной жизнью семьи Сарычевых также и нищенской жизни изнуренных тяжелым трудом и голодом крестьян.

Толстой и в 1900 г., работая над драмой, сосредоточил внимание, главным образом, на первом действии.

Не удовлетворенный переработкой рук. № 5 (третья редакция первого действия), Толстой пишет первое действие почти целиком заново в конце тетради, в которой начерно была написана вся драма (рук. № 2), и добавляет лишь часть листов из рук. № 5. Таким образом, составляется четвертая редакция первого действия (рук. № 6).

В этой рукописи первоначально Толстым проставляется заглавие «Свет и во тьме светит»; но тут же переправляется на утвердившееся потом за драмой: «И свет во тьме светит». Драма начинается, как и во второй и третьей редакциях, с описания обстановки, соединенного с характеристикой действующих лиц. Толстой изменяет фамилию основных персонажей драмы — Николая Ивановича и его жены Марьи Ивановны: Сарынцевы, вместо Сарычевых. Новая рукопись (№ 6) в сравнении с третьей редакцией представляет коренную переделку первого действия. В нем опущены многие сцены: разговор Марьи Ивановны со Степой о порубке в лесу, беседа молодежи о национализации земли, разговор Бориса и Любы об их взглядах и чувствах, беседа Марьи Ивановны с княгиней Черемшановой о Борисе и Николае Ивановиче и т. д. Взамен их Толстой вводит ряд новых: беседу Николая Ивановича с Александрой Ивановной и Степой по поводу поездки Николая Ивановича на мировой съезд, разговор Николая Ивановича со священником о религии и т. д. Помимо этого, Толстой переделывает многие сцены третьей редакции. Так, краткая беседа Марьи Ивановны с Александрой Ивановной и Петром Семеновичем о Николае Ивановиче в данной рукописи более развита. Много изменений внесено в беседу Николая Ивановича с женою: в третьей редакции, как и впервой (см. вар. № 2), в этой беседе речь шла о нуждах и бедности крестьян, оправдывалось их воровство из-за нужды, развивалась идея о равенстве людей. В данной рукописи разговор начинается с обсуждения вопроса о будущем Степы, причем Николай Иванович отрицает свое право распоряжаться деньгами. Тому или иному изменению подверглись и другие сцены.

На первый план выдвигается личность самого Николая Ивановича Сарынцева, высказывающего свои взгляды, с которыми нас в предшествующих редакциях, в менее полном виде, знакомили родные и знакомые Николая Ивановича.

Резче подчеркивается одиночество Николая Ивановича в семье, не понимавшей и не разделявшей его взглядов, то есть еще более оттеняется его душевная драма, толкнувшая Николая Ивановича сделать первую попытку уйти от своей семьи.

В таком виде первое действие переписывается дочерью Толстого Татьяной Львовной Сухотиной и отчасти А. П. Ивановым. В переписанную рук. № 7 Толстой вносит лишь незначительные исправления, не замечая многих ошибок, пропусков и неточностей, допущенных переписчикам (см. описание рук. № 7).

Обе рукописи (№№ 6 и 7) написаны и обрабатывались Толстым не позднее 1900 г. Подтверждением тому служат слова основного персонажа драмы Николая Ивановича Сарынцева, содержащиеся только в этих рукописях: «Ведь это ужасно подумать. Учим теперь, в конце 19 столетия…» (стр. 132, строки 6—7). Эти слова, написанные Толстым при создании рук. № 6, были оставлены и в рук. № 7.

Второе действие подвергалось авторским переделкам гораздо меньше, чем первое. Судя по сохранившимся трем началам, оно переделывалось Толстым не менее трех раз, однако и оно осталось незаконченным.

По первому черновому наброску действие происходит в гостиной: «Там же в деревне. На дворе дождь. Гостиная, рояль. Тоня сидит за роялем. У рояля стоит Степа. Сидят Анна Ивановна, Люба, Лизанька, Митрофан Ермилыч. Все встают в волнении» (рук. № 3).

Это начало второго действия состоит из беседы молодежи о музыке, которую Толстой обрывает на разговоре: «Лизанька. А вальсы Chopin избиты, но все-таки… Тоня. Этот… (Играет.) Лизанька. И этот. Ну, Степа. Степа. Да разве можно под вальсы Chopin вальсировать. Лизанька. Можно. Попробуем. (Танцуют.) Тоня. Нет, я вам лучше уж Штрауса. (Играет.)» (рук. № 2).

Второе начало уже иное. Действие происходит в зале и начинается с беседы Марьи Ивановны и Анны Ивановны о Николае Ивановиче: «Там же в деревне, через два дня. Сцена представляет большую залу. Рояль. Накрытый стол, самовар, чай, кофе. Марья Ивановна и Анна Ивановна за столом и маленькая 6-летняя Соня и няня. Анна Ивановна. Так ничего и не решилось. Марья Ивановна. Ничего невозможно решить. Анна Ивановна. Да что он написал тебе? Марья Ивановна. Да вот оно письмо. Няня, подите пейте чай. Я посмотрю за Соней, а тогда я позову. (Няня уходит.)» (рук. № 2).

Третье начало второго действия после ряда переделок было написано на отдельном листе, вклеенном в рук. № 2. Это начало полностью вошло в печатный текст.

Третье и четвертое действия Толстым написаны только в одной редакции (см. описание рук. № 4).

Мысли о драме не оставляли Толстого и в последующие годы. 18 августа 1901 г. в Ясной Поляне, отмечая в своем Дневнике работы, уже им сделанные и которые еще предстоит ему выполнить, он продолжает: «Тогда мож[но] отдохнуть за художественным. Хотя драма христианская — наверное дело божие» (т. 54, стр. 108).

В письме к своему брату Сергею Николаевичу от 29 июня 1902 г., сообщая о своих литературных планах, он замечает, что ему хочется «закончить драму» (т. 73).

По свидетельству X. Н. Абрикосова,178 он в октябре 1902 г. переписывал в Ясной Поляне драму «И