могу, но, какъ видите, мы всѣ поставлены въ такое положеніе, что ничего не можемъ сдѣлать, – сказала она и улыбнулась своей свѣтлой, доброй, не имѣющей ничего женскаго, кокетливаго улыбкой.

«Да, если бы можно было ее съ Катюшей, если бы онѣ вмѣстѣ пожили», – подумалъ Нехлюдовъ.

– А я думаю, что и вы можете для меня сдѣлать много, – сказалъ Нехлюдовъ.

Она удивленно посмотрѣла на него.

– Вы видѣли прошлый разъ женщину, съ которой я имѣлъ свиданіе. Она сейчасъ придетъ. Вотъ не могли бы вы помочь ей?

– Чѣмъ помочь?

– Всѣмъ, главное – нравственно помочь.

– Какъ, что? – сказала Маша, и лицо ея выразило страстное вниманіе.

– Видите ли, эта женщина – невинно осужденная. Правда, что это женщина низко павшая. Очень низко. – Нехлюдовъ никакъ не могъ ей выговорить то, что была Маслова. – Но она совершенно невинна въ томъ, въ чемъ ее обвиняютъ и обвинили. Вы хотите знать, что она мнѣ? – сказалъ Нехлюдовъ краснѣя. – Я зналъ ее молодой.

Лицо Маши просіяло. Она догадалась и все поняла. Послѣ этого она только слегка кивала головой и мигала на все, что говорилъ Нехлюдовъ.

– Она совершенно невинна въ отравленіи. Мы подали кассацію и надѣялись на оправданіе, но вотъ уже 6 мѣсяцевъ она въ острогѣ и еще просидитъ. Это только еще ниже спустить ее.

– Что же, если бы ее перевели къ намъ, мы бы могли сблизиться, – сказала она.

– Если бы это было возможно.

– Я очень рада была бы. Только бы перевели. Ей и вообще лучше бы было съ нами.

– Кромѣ того, что я знаю, что она хорошая женщина, она и теперь, въ послѣдній разъ, когда я ее видѣлъ, поразила меня тѣмъ, что она себѣ ничего не просила, а думала, что я имѣю вѣсъ и все могу, и просила за женщину, которая съ ней содержится и которую она считаетъ невинной. Видно, что она…

Нехлюдовъ не договорилъ, потому что въ это время вошла Маслова.

– Такъ можно расчитывать? – сказала она.

– Непремѣнно.

– А если только ее переведутъ къ намъ, то я постараюсь быть ей полезной. Здравствуйте, – сказала она, подходя къ Масловой. – Мы говорили, чтобы вамъ перевестись къ намъ, къ политическимъ, вамъ будетъ лучше.

– Отчего же, – отвѣчала Маслова, вопросительно глядя на Нехлюдова. – Коли лучше, такъ хорошо бы.

– Мы послѣ поговоримъ.

И Маша съ братомъ пошла къ Вильгельмсону и разсказала ему все, что говорила съ Нехлюдовымъ.

Глава L.

Маслова была нынче, потому ли, что въ комнатѣ не было смотрителя, потому ли, что она уже привыкла къ Нехлюдову свободнѣе и оживленнѣе. Нехлюдовъ подалъ ей исправленный зубъ, и она обрадовалась, какъ и тотъ разъ, улыбаясь, не распуская губъ.

– Вотъ спасибо вамъ, какъ скоро и хорошо. А еще у меня просьба къ вамъ, – и она стала просить его о своей новой сожительницѣ, обвиняемой въ поджогѣ, что все это можетъ лучше всего объяснить ему ея сынъ, который содержится здѣсь же, въ острогѣ. Звать его Василій Меньшовъ.

– Вы только поговорите съ нимъ, вы все поймете, – говорила Маслова, повторяя слова старухи.

– Да вѣдь я ничего не могу, – отвѣчалъ Нехлюдовъ, радуясь проявленію ея доброты.

– Вы только попросите смотрителя, онъ все для васъ сдѣлаетъ, – продолжала она.

– Непремѣнно попрошу, – сказалъ Нехлюдовъ, – только я вѣдь не начальникъ и не адвокатъ.

– Ну, все таки, – сказала она.

– Я непремѣнно сдѣлаю что могу. А что вы думаете о томъ, чтобы перейти къ политическимъ?

– А какая же я политическая? – сказала она улыбаясь. – Только нешто отъ того, что тамъ, говорятъ, ихъ не запираютъ. Ужъ очень скучно, какъ запрутъ.

– Вамъ лучше будетъ съ ними. Между ними есть очень хорошіе люди, – сказалъ Нехлюдовъ.

– Отчегожъ имъ не быть хорошими, – вздыхая сказала она.

– А еще вотъ я книгъ вамъ привезъ, – сказалъ Нехлюдовъ, показывая на свертокъ, который онъ положилъ возлѣ себя. Тутъ есть Викторъ Гюго, Достоевскій. Вы, кажется, любили.

– Что же тамъ любить? Скучно, – сказала она.

Лицо ея сдѣлалось строго, и онъ замолчалъ.

Въ контору вошелъ смотритель. Маслова встала, но смотритель, не обращая на нее вниманія, все въ такомъ же, еще болѣе уныломъ состояніи сѣлъ къ столу и закурилъ свою толстую вонючую папироску.

– Вотъ попросите его, чтобы вамъ Меньшова повидать, – сказала Маслова, – она меня очень просила; говоритъ, что ни зa что сидятъ.

Нехлюдовъ всталъ и подошелъ къ смотрителю.

– Нельзя ли мнѣ увидать Василія Меньшова?

– Это что, подсудимый? – уныло спросилъ смотритель.

– Да, подсудимый, недавно поступилъ.

– Сейчасъ въ книгѣ справлюсь.

Смотритель открылъ книгу, перелистовалъ и нашелъ подъ литерой М: судился за поджогъ. Поступилъ 3-го, въ 21-ой камерѣ.

– Вамъ зачѣмъ же?

– Онъ невинно обвиненъ, такъ для защиты.

– Послушайте ихъ – всѣ невинны. Что же, вамъ привести его сюда?

– Если бы можно, я бы предпочелъ тамъ видѣть, – сказалъ Нехлюдовъ, радуясь случаю увидать, что ему давно хотѣлось, самыя мѣста заключенія.

Выйдя изъ конторы, Нехлюдовъ оглянулся на Маслову и съ радостью увидалъ, что Марья Павловна подошла къ ней и сѣла на его мѣсто рядомъ съ Масловой и, глядя на нее своими добрыми, внимательными глазами, что то говорила ей.

** № 75 (рук. № 24).

– Ну-съ, je suis à vous.308 Хочешь курить? Только постой, какъ-бы намъ тутъ не напортить, – сказалъ онъ и принесъ пепельницу. – Ну-съ.

– У меня къ тебѣ три дѣла.

– Вотъ какъ.

– Во первыхъ, я былъ въ конторѣ въ то время, какъ тамъ было свиданье политическихъ, и ко мнѣ подошла одна политическая.

– Кто это?309

– Марья Павловна Медынцева.

– О, это очень важная преступница, какъ же тебя пустили къ ней, – сказалъ Масленниковъ и вспомнилъ, что онъ вчера читалъ не ему адресованныя, а переданныя ему для прочтенія по своей обязанности письма и въ числѣ310 интимное письмо311 Медынцевой къ своей матери. Хотя онъ и считалъ, что обязанность честнаго человѣка не читать чужія письма не существовала для него, какъ для человѣка государственнаго, и хотя чтеніе письма312 Медынцевой было очень интересно, ему было совѣстно въ глубинѣ души за то, что онъ читалъ чужія письма. И это воспоминаніе313 было ему непріятно: онъ нахмурился.

– Но какъ же ты могъ увидаться съ ней?

– Ну, все равно, отъ кого я узналъ. Только мнѣ разсказали, что на дняхъ взяли одну женщину, врача Дидерихъ, и прямо пытаютъ.

И Нехлюдовъ разсказалъ все, что онъ слышалъ.

Лицо Масленникова сдѣлалось вдругъ мрачно и уныло. Всѣ слѣды того возбужденія собачки отъ того, [что] хозяинъ почесалъ ее за ушами, изчезли совершенно. Въ это время изъ гостиной доносились голоса; одинъ женскій говорилъ: «jamais, jamais je ne croirais»,314 a другой, съ другого конца, мужской, что-то разсказывалъ, все повторяя: «la comtesse Voronzoff и Victor Apraksine.315 Съ третьей стороны слышался только гулъ голосовъ и смѣхъ не316 веселый, не натуральный, но всетаки смѣхъ. Масленниковъ внимательно прислушался къ этому смѣху и внушительно сказалъ:

– Любезный Нехлюдовъ, прости меня, но я долженъ тебѣ сказать, что, вопервыхъ, это неправильно, что ты могъ видѣться съ политическими. Я знаю, смотритель прекрасный человѣкъ, но слишкомъ мягкій, а вовторыхъ, все это правда ли? Да если бы и была правда, то мы ничего тутъ не можемъ сдѣлать. Это касается охраны. И тутъ наша власть кончается, – прибавилъ онъ, разводя бѣлыми руками съ бирюзовымъ перстнемъ. – Такъ что и я бы просилъ тебя это дѣло оставить.

– Такъ я обращусь въ охрану или въ Петербургъ, – сказалъ Нехлюдовъ.

– И прекрасно.

* № 76 (рук. № 24).

– Ну, наконецъ, третье – самое важное для меня – это то, чтобы перевести крестьянку Маслову, ту самую, о которой я говорилъ тебѣ, въ башню, въ камеру политическихъ женщинъ.

Масленниковъ сжалъ губы и задумался.

– Это можно, я думаю, что можно, – сказалъ Масленииковъ, отказавши въ первыхъ двухъ дѣлахъ, очевидно желая исполнить хоть что нибудь. – Я думаю, что можно. Я посовѣтуюсь съ совѣтниками. Я завтра телеграфирую тебѣ. Только ты не боишься вреднаго вліянія политическихъ на твою protegée?

– Нѣтъ, не боюсь и не думаю объ этомъ, а просто тамъ лучше содержатъ.

– Ну да, ну да. Такъ во всякомъ случаѣ дамъ тебѣ знать.

– Пожалуйста, – сказалъ Нехлюдовъ.

* № 77 (рук. № 24).

А между тѣмъ при первомъ же посѣщеніи тюрьмы Нехлюдовъ увидалъ, что разговоръ его съ Масленниковымъ не прошелъ даромъ. Нехлюдова, во первыхъ, вовсе не пустили въ тюрьму безъ доклада смотрителю, такъ что Нехлюдовъ опять долженъ былъ идти въ квартиру смотрителя и слушать венгерскіе танцы, подвинувшіеся еще на два такта; во вторыхъ, смотритель былъ еще болѣе унылъ и сказалъ, что видѣться можно, но нужно сдѣлать распоряженія. Распоряженiя же состояли въ томъ, что когда его позвали въ контору, то въ конторѣ никого не было, и его провели въ третью маленькую комнатку, гдѣ во все время свиданія его съ Масловой сидѣлъ и помощникъ смотрителя.317

Маслова была грустна, но Нехлюдовъ не могъ не замѣтить перемѣны къ лучшему. Она была проще и довѣрчивѣе; она разсказала, что ее перевели въ коридоръ политическихъ, но въ отдѣльную камеру. Днемъ она могла видѣться съ политическими, и Марья Павловна посѣщала ее; но вечеромъ и ночью она была одна, и ей было и скучно и страшно.

– Хоть бы со мной кого нибудь помѣстили; я просила, чтобы Федосью помѣстили, говорятъ – нельзя. Вы попросите, пожалуйста, для васъ сдѣлаютъ.

– Что же, это можно, – сказалъ помощникъ, слушавшій ихъ разговоръ. – Вы скажите начальнику, онъ сдѣлаетъ.

Какъ ни тяжело было Нехлюдову просить смотрителя, онъ обѣщалъ сдѣлать это.

На вопросъ о Меньшовыхъ Нехлюдовъ разсказалъ ей, что зa дѣло Меньшовыхъ взялся318 тотъ же адвокатъ,319 который ведетъ и ея дѣло, и это, видимо, обрадовало ее. Онъ спросилъ ее о томъ, понравились ли ей ея новые знакомые въ политическомъ отдѣленіи.

– Марья Павловна очень мнѣ нравятся, – сказала она въ множественномъ числѣ. – Хорошая барышня, простая, я и не видала такихъ. Хорошіе тоже мущины: Николай Павловичъ – вы знаете? Вильгельмсонъ. Онъ съ ней приходилъ разъ, – сказала она, и на лицѣ ея заиграла опять та непріятная въ ней женская улыбка кокетства. – Два раза приходилъ. – Они помолчали. – А я что обѣщала, то держу, – сказала она улыбаясь, – ни разу не пила, курить – курю.

Взятое съ самого начала рѣшеніе Нехлюдова служить ей и сдѣлать все возможное для облегченія ея участи и для возрожденія ее, даже до женитьбы на ней, не измѣнилось. Не измѣнилось и чувство любовной жалости, которую онъ испытывалъ