своего права, но допустили бы нарушение этого права и не боролись бы из последних сил за это право. И потому, пока сила будет на стороне правительства, составленного из землевладельцев, освобождения от земельной собственности не будет.

Так же мало и еще меньше возможно освобождение от податей. Податями живет всё правительство, от главы государства — царя — до последнего городового. И потому уничтожение самим правительством податей так же немыслимо, как то, чтобы человек отнял сам у себя свое единственное средство существования.

Правда, теперь некоторые правительства как будто стараются снять с народа тяжесть податей посредством перенесения их на доход, увеличивая размер податей по мере увеличения доходов. Но такое перенесение податей с прямого обложения да доход не может облегчить народ, потому что богатые, т. е. купцы, владельцы земли и капиталов, по мере увеличения подати, будут увеличивать цены на товары, нужные рабочим, на землю и будут уменьшать цены на труд. Так что всю тяжесть податей понесут все-таки рабочие.

Для освобождения же рабочих от рабства, происходящего от обладания капиталистами орудиями производства, предлагается учеными людьми целый ряд мер, вследствие которых, по их предположениям, плата рабочим должна всё увеличиваться и увеличиваться, часы же работы уменьшаться, и, наконец, все орудия производства должны перейти из собственности хозяев в руки рабочих, так чтобы рабочие, обладая всеми фабриками и заводами, не обязаны бы были отдавать часть своего труда капиталистам, а имели бы за свою работу все нужные предметы потребления. Способ этот проповедуется в Европе: в Англии, во Франции и в Германии, уже более 30 лет, но до сих пор нет не только осуществления этого способа, но ни малейшего приближения к нему.

Существуют союзы рабочих, делаются стачки, посредством которых рабочие выговаривают себе меньше работы и больше платы; но так как правительства, связанные с капиталистами, не дозволяют и никогда не дозволят отнятия орудий производства у капиталистов, то сущность дела остается всё та же. Рабочие, получая большую плату и меньше работая, увеличивают свои потребности и вследствие этого остаются всё в том же рабстве у капиталистов.

Так что рабство, в котором находятся рабочие, очевидно, не может быть уничтожено до тех пор, пока правительства будут, во-первых, удерживать земельную собственность за неработающими землевладельцами; во-вторых, будут собирать подати, прямые и косвенные; и, в-третьих, будут защищать собственность капиталистов.

IV

Рабство рабочих происходит оттого, что существуют правительства. Но если рабство рабочих происходит от правительства, то для освобождения естественно представляется необходимость уничтожения существующих правительств и установление новых правительств, — таких, при которых было бы возможно освобождение земли от собственности, уничтожение податей и передача капиталов и фабрик во власть и распоряжение рабочих.

Есть люди, признающие возможным этот выход и готовящиеся к нему. Но, к счастью (потому что такие действия, всегда связанные с насилием и убийством, безнравственны и губительны для самого того дела, для которого они предприняты, как это много раз повторялось в истории), такие действия невозможны в наше время.

Уже давно прошло то время, когда правительства еще наивно верили в свое благое для человечества назначение и не принимали мер обеспечения себя от возмущений (кроме того, тогда не было железных дорог и телеграфов), и легко свергались, как это было в Англии в 1640 г., во Франции в Большую революцию и после и в Германии в 1848 году. С тех пор была только одна революция в 1871 году, и та в исключительных условиях. В наше же время революции и свержение правительств прямо невозможны. Невозможны они потому, что в наше время правительства, зная свою ненужность и зловредность и то, что в наше время никто уже не верит в их святость, руководятся одним чувством самосохранения и, пользуясь всеми теми средствами, которыми они обладают, постоянно настороже против всего того, что может не только нарушить, но пошатнуть их власть.

У каждого правительства в наше время есть армия чиновников, связанных железными дорогами, телеграфами, телефонами, есть крепости, тюрьмы со всеми новейшими приспособлениями — фотографии, антропометрические измерения, мины, пушки, ружья, все самые усовершенствованные орудия насилия, какие только есть, — и как что новое выходит, тотчас же применяется для их цели самосохранения. Есть организация шпионства, подкупное духовенство, подкупные ученые, художники, пресса. Главное же, у каждого правительства есть комплект извращенных патриотизмом, подкупом и гипнотизацией офицеров и миллионы физически сильных и нравственно неразвитых 21-летних детей — солдат, или сброд безнравственных нанятых людей, одуренных дисциплиной и готовых на всякое преступление, которое им предпишут их начальники.

И потому в наше время уничтожить правительство, обладающее такими средствами и стоящее всегда настороже, — силою невозможно. Никакое правительство не допустит себя до этого. А до тех пор пока будет правительство, оно будет поддерживать землевладение, сбирание податей и владение капиталами, потому что крупные землевладельцы, чиновники, получающие жалованье из податей, и капиталисты составляют части правительства. Всякая попытка рабочих овладеть землею, принадлежащей частным собственникам, кончится всегда тем, чем она кончалась всегда, — тем, что придут солдаты, побьют и прогонят тех, которые хотели захватить землю, и отдадут ее собственнику. Тем же кончится всякая попытка не заплатить требуемой подати, — придут солдаты, отнимут то, что требуется на подати, и побьют того, кто отказывался отдать требуемое. То же будет и с теми, кто попытается не то что захватить орудия производства, фабрику, но даже отстоять стачку, не дать чужим рабочим сбивать цену работы. Придут солдаты и разгонят участников, как это происходило и происходит беспрестанно везде, — и в Европе, и в России. Пока в руках правительства, живущего податями и связанного с собственниками земли и капиталов, солдаты, — революция невозможна.

И до тех пор пока в руках правительства солдаты, устройство жизни будет такое, какое желательно тем, в руках кого солдаты.

V

И потому естественно является вопрос: кто же эти солдаты?

Солдаты эти — те самые люди, у которых отнята земля, с которых собирают подати и которые находятся в рабстве у капиталистов.

Зачем же они, эти солдаты, идут против себя?

А делают они это потому, что не могут поступать иначе. Не могут же они поступать иначе потому, что длинным, сложным прошлым — и воспитания, и религиозного обучения, и гипнотизации — они приведены в такое состояние, что не могут рассуждать, а могут только повиноваться. Правительство, имея в своих руках отобранные у народа деньги, на эти деньги подкупает всякого рода начальников, которые должны вербовать солдат, и потом начальников военных, которые должны обучать, т. е. лишать солдат человеческого сознания; главное же, на эти деньги правительство подкупает учителей и духовенство, которые должны всеми средствами внушать и взрослым, и детям, что солдатство, т. е. приготовление к убийству, есть не только дело, полезное людям, но и доброе и богоугодное. И год за годом, несмотря на то, что они видят, что они и им подобные порабощают народ богачам и правительству, они покорно поступают в солдаты и, поступив, беспрекословно исполняют всё им предписанное, хотя бы то было не только очевидный вред своим братьям, но убийство своих родителей.

Подкупленные чиновники, военные учителя и духовенство приготавливают солдат, одуряя их.

Солдаты, по приказанию начальников и под угрозой лишения свободы, ран и убийств, отбирают доходы с земли, подати и доходы с фабрик, с торговли — в пользу правящих классов. Правящие же классы часть тех денег употребляют на подкуп начальников, военных учителей и духовенства.

VI

Так что круг замкнут, и выхода как будто нет никакого.

Предлагаемый революционерами выход, состоящий в том, чтобы силою бороться с силою, очевидно невозможен. Правительства, владея уже дисциплинированной силой, никогда не позволят образованию другой такой же дисциплинированной силы. Все попытки прошлого столетия показали, как тщетны такие попытки. Выход тоже не в том, как это думают некоторые социалисты, чтобы образовать такую большую экономическую силу, которая могла бы побороть сплотившуюся и всё более сплачивающуюся силу капиталистов. Никогда союзы рабочих, владеющие несколькими жалкими миллионами, не будут в состоянии бороться с экономическим могуществом миллиардеров, всегда поддерживаемых военной силою. Так же мало возможен выход, предлагаемый другими социалистами и состоящий в овладении большинством парламента. Такое большинство в парламенте ничего не достигнет до тех пор, пока войско будет в руках правительств. Как только решения парламента будут противны интересам правящих классов, правительство закроет и разгонит такой парламент, как это всегда и повторялось и будет повторяться, пока войско в руках правительства. Внесение в войско социалистических принципов ничего не сделает. Гипнотизм войска так искусно приспособлен, что самый свободомыслящий и разумный человек, до тех пор пока он в войске, всегда будет исполнять то, что от него потребуется. Так что выход не в революции и не в социализме. Если есть выход, то это тот, который до сих пор никогда не употреблялся и который между тем только один несомненно уничтожает всю столь сложно и искусно и так давно устроенную правительственную машину порабощения народа. Выход этот в том, чтобы отказываться от поступления в военную службу, еще прежде чем попадешь под одуряющее и развращающее влияние дисциплины.

Выход этот единственно возможный и вместе с тем неизбежно обязательный для каждого частного человека. Он единственно возможный, потому что существующее насилие держится на трех действиях правительств: на грабеже народа, на раздаче этих награбленных денег тем, кто устраивает этот грабеж, и на наборе народа в солдаты.

Частный человек не может помешать правительству производить грабеж народа посредством набранного войска, не может также помешать раздавать собранные с народа деньги тем, которые нужны правительству для набора солдат и одурения их, но он может помешать поступлению народа в солдаты, сам не поступая в солдаты и разъясняя другим людям сущность того обмана, на который они попадаются, поступая в солдаты.

Но мало того, что каждый частный человек может это делать, всякий частный человек должен это делать. Всякий частный человек должен это делать потому, что поступление в военную службу есть отречение от всякой религии, какую бы он ни исповедывал (всякая запрещает убийство), отречение от человеческого достоинства, есть добровольное поступление в рабство, имеющее целью только убийство.

В этом единственный возможный, необходимый и неизбежный выход из того порабощения, в котором правящие классы держат рабочих.

Выход не в том, чтобы насилием разрушать насилие, не в том, чтобы захватывать орудия производства или в парламентах бороться с правительствами, а в том, чтобы каждому человеку самому для себя сознать истину, исповедывать ее и поступать сообразно с ней. Истина же о том, что человек не должен убивать ближнего, уже настолько сознана человечеством, что она известна каждому.

Только бы люди прилагали свои силы не к внешним явлениям, а к причинам их: