книгопечатанием, которое как средство было в свое время очень полезно для достаточного европейского общества и теперь очень полезно для больших масс народа, но для достаточного европейского общества, в котором уже давно произошло перепроизводство всяких книг, журналов, газет, брошюр, книгопечатание становится всё более и более вредным и в настоящее время служит главным орудием распространения невежества в этом достаточном, так называемом образованном европейском обществе.>
* № 18 (рук. № 12).
На моей памяти за 50 лет совершилось это поразительное понижение вкуса и здравого смысла читающей публики. Проследить можно это понижение везде, но укажу только на некоторые, более заметные и мне знакомые. В русской поэзии, например, после Пушкина, Лермонтова <Тютчев обыкновенно забывается>, поэтическая слава переходит к Некрасову, к Алексею Толстому, Надсону, потом к Апухтину, потом уже всё мешается, и являются Брюсовы, Бальмонты, Величко и им же имя легион, которые даже не знают, что такое поэзия и чего им надо стремиться достигнуть.
КОММЕНТАРИИ
ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ
В основу сюжета драмы «Живой труп» положены обстоятельства судебного дела супругов Н. С. и Е. П. Гимер, сообщенные Толстому его близким знакомым, председателем Московского окружного суда Н. В. Давыдовым.297
Интерес к этому делу у Толстого был вызван, помимо содержания дела, еще и тем, что будучи лично знаком с Е. П. Гимер, ее матерью и братом (мать Е. П. Гимер, Е. А. Симон, в 1887—1889 гг. часто бывала у Толстых; брат ее, Ф. П. Симон, некоторое время жил в Ясной Поляне), Толстой знал многие подробности ее жизни задолго до сообщения о деле Гимер Н. В. Давыдовым. История жизни Е. П. Гимер, давшая Толстому материал для драмы «Живой труп», вкратце такова.
В 1881 г. Е. А. Симон выдала свою семнадцатилетнюю дочь замуж за Н. С. Гимера, служившего в то время по министерству юстиции. Н. С. Гимер страдал запоем и, по словам Е. А. Симон, был «ужасный человек».298 После женитьбы он не только не переменил образ жизни, но пил всё больше и больше и, наконец, потерял должность, редко являлся домой, стал постоянным обитателем притонов и ночлежек.
В 1883 г., вскоре после рождения сына, Е. П. Гимер, по настоянию матери, оставила мужа и поселилась с ребенком в каком-то подвале, почти без средств к жизни, имея лишь случайные заработки.
Е. А. Симон, сознавая свою вину в сложившихся обстоятельствах, взялась вторично устроить судьбу своей дочери, способствуя ее знакомству, а затем и «гражданскому браку» с П. П. Акимовым, служащим Курско-Киевской железной дороги.
Но жизнь и с П. П. Акимовым была для Е. П. Гимер неудачной, так как он вел разгульный образ жизни и не только не мог содержать семью, но временами сам жил на скудный заработок Е. П. Гимер, в то время занимавшейся перепиской рукописей, которые ей давали Толстой и П. И. Бирюков.
E. A. Симон прилагала все усилия, чтобы побудить дочь оставить П. П. Акимова, однако Е. П. Гимер не соглашалась на это. Такому решению Е. П. Гимер способствовал и совет Толстого не оставлять мужа, переданный им сначала в письме к П. И. Бирюкову от 11—12? октября 1887 г. (см. т. 64), а затем при личном свидании с Е. П. Гимер в Москве в конце 1887 или начале 1888 г.
Однако совместная жизнь Е. П. Гимер с П. П. Акимовым продолжалась недолго. В начале 1890-х годов она уехала из Москвы и поступила работать акушеркой на фабрике Л. Рабенек в Щелкове, под Москвой. Здесь она познакомилась со служившим на фабрике С. И. Чистовым, впоследствии владельцем мыловаренного завода. Вскоре они решили пожениться, однако для этого необходимо было юридически оформить развод Е. П. и Н. С. Гимер.
Хотя Н. С. Гимер дал согласие, консистория в разводе отказала, и тогда Е. П. Гимер придумала симулировать смерть мужа. Муж написал ей письмо, в котором сообщал, что, отчаявшись в возможности исправить свою жизнь, решил кончить ее самоубийством. Письмо мужа Е. П. Гимер передала полиции; вскоре на льду Москвы-реки была найдена одежда с паспортом Н. С. Гимера, а затем из реки был извлечен чей-то труп, который приняли за тело Н. С. Гимера. В январе 1896 г. Е. П. Гимер вышла замуж за С. И. Чистова. Однако при попытке Н. С. Гимера в начале того же года получить новый паспорт он был опознан, супруги Гимер были отданы под суд и присуждены 8 декабря 1897 г. к ссылке в Енисейскую губернию. По ходатайству А. Ф. Кони перед министром юстиции ссылка в Сибирь была заменена тюремным заключением на один год, но благодари связям и подкупам приговор в исполнение приведен не был.
В работе над драмой «Живой труп» Толстой использовал не только обстоятельства судебного дела супругов Гимер, но взял и некоторые черты характеров действительных героев этой драмы и даже в том соотношении и связи, в каких они были в жизни. Кроме Н. С. и Е. П. Гимер, послуживших прототипами Федора Васильевича и Елизаветы Андреевны Протасовых, следует упомянуть и Е. А. Симон, многие черты которой воплощены в образе матери Лизы Протасовой, Анны Павловны. Отношения Е. П. Гимер с Е. А. Симон и обстоятельства жизни Е. П. Гимер с П. П. Акимовым послужили Толстому канвой для описания жизни Феди и Лизы Протасовых и отношений Лизы с матерью — Анной Павловной.
Можно назвать еще несколько лиц, подсказавших Толстому образы его драмы. Первоначально в I действии (см. вариант № 4) был выведен лихач-извозчик Турецкий, действительно живший в Москве. А. Ф. Кони вспоминает, что в 1887 г. во время прогулки Толстой рассказывал, как в старые, «крепостные» годы помещики из медвежьих углов провинции ездили в Петербург. По дороге они застревали в Москве, кутили в трактирах, в увеселительных заведениях, среди цыган. Родные и близкие, разыскивая пропавших, обращались за содействием к полиции. Агенты полиции требовали к себе Турецкого — содержателя лихачей, и тот скоро доставлял все сведения (А. Ф. Кони, «Живой труп» в действительности» — «Ежегодник императорских театров», 1911, выпуск VI, стр. 22).
Переписчик Толстого Александр Петрович Иванов, больной, страдавший запоями человек, частый посетитель московского ночлежного дома «Хитровка», послужил прототипом Ивана Петровича Александрова.
В образе Афремова (в черновых редакциях — Афросимова) изображен Александр Павлович Офросимов (1846—1921) — богатый тульский помещик, сосед и знакомый Толстых, большой любитель цыганского пения.
Фамилия Стах., не раскрытая в рукописях Толстого полностью, может быть прочитана как Стахович. Толстой воспользовался фамилией своего старинного знакомого А. А. Стаховича, который был страстным любителем рысистого спорта и владельцем конного завода в Орловской губ.
Замысел написать драму «Живой труп» возник у Толстого в декабре 1897 г. (29 декабря Толстой записал в дневнике: «Вчера же целый день складывалась драма-комедия «Труп»), но работа над пьесой была начата лишь в январе 1900 г., после просмотра пьесы А. П. Чехова «Дядя Ваня» в Московском Художественно-общедоступном театре. 27 января Толстой отметил в Дневнике, что «захотел написать драму «Труп», набросал конспект» (т. 54, стр. 10).
В этом первом «конспекте» записан полностью план драмы. Впоследствии сюжетные изменения в драме свелись лишь к замене отдельных картин и сцен, некоторому их расширению, что на характере сюжетной основы произведения не отразилось.
18 февраля 1900 г., надеясь получить материал для задуманной драмы, Толстой «ходил «под Девичье» в балаган и потом в какой-то грязный трактир, где особенно много пьянства и разгула, — для наблюдений» (А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», I, М. 1922, стр. 28). По всей вероятности, с работой над «Живым трупом» связано и упоминание в Записной книжке (март 1900 г., т. 54, стр. 216) об университетском анатомическом театре, где Толстой мог получить нужные ему сведения об освидетельствовании трупов утопленников.
В мае 1900 г. Толстой непосредственно приступил к работе над драмой. 17 мая в Дневнике записано: «Вчера написал 2-й акт Трупа»; 19 мая: «Кончил «Рабство» и написал два акта». Работа над драмой продолжалась и в августе 1900 г. 7 августа в Дневнике отмечено: «Нынче написал сцену в «Труп». И, наконец, 15 августа: «Писал Труп — окончил. И втягиваюсь всё дальше и дальше» (т. 54, стр. 26—27, 32—33). Вероятно, эта последняя запись говорит об окончании первой редакции драмы и о тотчас же возникшем желании взяться за исправление ее. Следующие записи в Дневнике показывают, однако, что переработанная драма не удовлетворила Толстого. Так, последовательно 21, 26 августа и 7 сентября Толстой заносит в Дневник: «Писал драму и недоволен ею совсем»; «Переменил кое-что в драме, и к лучшему, но ничто не привлекает к работе, хотя и то и другое299 нравится»; «Сейчас пытался писать драму — не идет» (т. 54, стр. 35, 37, 39). Тогда же Толстой заносит в Дневник и Записную книжку заметки к заключительной сцене драмы. В Дневнике 7 сентября записано: «К малой драме:300 умирая, Федя говорит: а может быть, я ошибся. Ну да что сделано, то сделано. Несите» (т. 54, стр. 42)
К концу сентября 1900 г. относится набросок в Записной книжке второго плана драмы (т. 54, стр. 227). План этот представляет собою перечень картин с лаконичным обозначением места действия. В нем перемещены некоторые картины, некоторые добавлены, но ход действия тот же, что и в первом плане, и в написанной драме.
Вероятно, вскоре после второго плана Толстой набросал третий и затем четвертый планы драмы. Третий план почти в точности повторяет второй и еще более лаконичен. Четвертый план построен по образцу первого и подразделен на действия и картины. Как и в первом плане, Толстой здесь в каждой картине обозначает кратко содержание ее. Вся драма по этому плану делится на семь действий и каждое действие на две картины. Кроме того, последовательно пронумерованы все картины, начиная со второй картины первого действия, цифрами 2—14. В числе новых, введенных Толстым сцен, следует отметить 9-ю картину: «Маша уведомляет город. Толпа. Ищут тело» и 10-ю картину: «М[аша] плачет. Л[иза] ревнует и признает». 12-ю картину, «В деревне», Толстой заканчивает замечанием: «Саша признает, что она любит». Эти сцены не были развиты Толстым в написанном варианте драмы.
Отдельные стадии работы Толстого над драмой не могут быть точно датированы, однако последовательность работы можно проследить по сохранившимся рукописям.
Непосредственно к писанию драмы Толстой приступил в начале мая 1900 г. Первоначально были написаны (в клеенчатой тетради) 1-я и 2-я картины I действия, 1-я и 2-я картины II действия и 1-я картина III действия. Судя по почерку и чернилам, работа производилась в четыре приема: сначала была написана 1-я картина I действия, потом 2-я картина I действия;
