подумал о том, что он теперь уже2197 не так2198 переносит такие ночные похождения, как переносил их встарину, и ему жалко стало себя, своей убывающей телесной силы. Когда министр внутренних дел ушел, Николай2199 набрал воздуха, выпятил грудь,2200 желая подбодриться, но это не помогло ему: была та же сонливость в голове, тот же туман и во всем теле та же вялость. Ему стало досадно, и он рассердился. Рассердившись же, тотчас же нашел тот предмет, на который он мог направить свой гнев. Предмет этот были те скверные люди, которые делали всякие гадости, не давая ему покоя и заставляя его одного так усиленно работать, что он преждевременно стареет и теряет свои силы.

Чернышев тотчас же понял по выражению его лица, что он не в духе, и решил воспользоваться этим расположением его против Воронцова. Но, прежде чем докладывать2201 донесение Воронцова, надо было2202 доложить более важные и старшие по очереди. В числе этих дело было одно:2203 о поляке студенте медицинской академии, покушавшемся на жизнь профессора.2204 Другое об открывшемся воровстве интендантских чиновников и третье о перемещении войск на польской границе.

Дело о студенте медицинской академии состояло в том, что молодой человек, два раза не выдержавший экзамена,2205 держал третий раз, и когда экзаминатор2206 не пропустил его и в третий раз, студент, видя в этом несправедливость, бросился на профессора с перочинным ножом, который он схватил на столе.2207

— Поляк? — спросил Николай, в середине доклада прерывая Чернышева.

— Поляк, католик,2208 — отвечал Чернышев.

Николай уже был не в духе, упоминание же о поляках, которых он ненавидел2209 и боялся настолько, насколько он совершил по отношению их преступлений, — упоминание о том, что студент был поляк, вызвало в нем уже давно окрепшую и оправдываемую им2210 как государственную необходимость ненависть, и решение уже сложилось в его изломанной, больной, потерявшей всё человеческое, непросвещенной душе.

Николай слушал всё, держа своими большими белыми руками с одним золотым кольцом на безымянном пальце листы доклада и глядя2211 безжизненными глазами в лицо Чернышева.

— Подожди немного, — вдруг сказал он и закрыл глаза. — Ты знаешь?

— Знаю, Ваше Величество!

Чернышев знал, слышав это не раз от Николая, что, когда ему нужно решить какой либо важный вопрос, ему нужно было только сосредоточиться на несколько мгновений и что тогда на него находило наитие, и решение составлялось само собой, самое верное, и ему стоило только выразить его.

В сущности в эти минуты он думал только о себе, как бы ему сыграть наиболее величественную роль. Так он и теперь решил дело2212 о студенте поляке. Он взял доклад и на поле его написал своим крупным почерком: «Заслуживает смертной казни. Но слава Богу смертной казни у нас нет. И не мне вводить ее. Провести 12 раз скрозь тысячу человек. Николай».

— Вот, — сказал он, подвигая к Чернышеву,2213 — прочти.

Чернышев прочел и наклонил в знак почтительного удивления голову2214. Помолчав несколько и оправив свой хохолок,2215 он начал докладывать2216 следующее дело о воровстве2217 интендантских чиновников.

Несколько удовлетворив уже на студенте поляке свою потребность зла, Николай уже с менее злым лицом слушал доклад о воровстве2218 интендантских чиновников. Самый вопрос воровства мало интересовал его — он знал, что воруют все, что на этом держится всё общественное устройство. Ему интересно было только то, что он не ворует (он был вполне уверен в этом, хотя только недавно перевел в удел огромные государственные имения).

— Да, брат, — сказал Николай,2219 дослушав доклад об интендантских чиновниках. — Видно, у нас в России честный человек только один.

Чернышев знал, что Николай интересовался только тем, что относилось к нему лично, и что всякое дело было интересно ему только в той мере, в которой оно выставляло его, давало ему возможность играть роль величия, и потому он тотчас же понял, что этот единственный человек в России был сам Николай, и одобрительно улыбнулся.

— Должно быть, так, — сказал он.

Третье дело было размещение войск. Казалось, это дело уж никак нельзя было отнести к своей личности, но и тут Николай нашел эту связь.

— Напиши Врангелю, что я полагаюсь на него. Он знает меня и поймет.2220

Когда дело дошло до донесения Воронцова о Хаджи-Мурате, Николай тотчас отнес выход Хаджи-Мурата к своей государственной мудрости.2221

— Видишь, как2222 верно я предположил, что, если мы будем только2223 постепенно подвигаться вперед, вырубая леса и истребляя их запасы, они должны будут покориться.

— О, да, — сказал Чернышев, хотя очень хорошо знал, что план постепенного разорения аулов Чечни, истребления их продовольствия и вырубки их лесов2224 был не только не план Николая, но был2225 план Ермолова и Вельяминова и что Николай в 1845 году, напротив, говорил что надо одним ударом уничтожить Шамиля, так что тогда, по его повелению, была сделана несчастная Даргинская экспедиция, стоившая стольких людских жизней, но то, что это так было, нисколько не мешало Николаю быть уверенным, что план медленного движения вперед и истребления продовольствия горцев был его план.

* № 145 (рук. № 60).

<«Что велико перед людьми, то мерзость перед Богом». И едва ли была в то время какая либо более отвратительная мерзость перед Богом, нежели Николай I, столь превозносимый людьми своего времени. Вся жизнь Николая была сплошная ложь и преступленье, и он не мог уже остановиться ни в своей лжи, ни в своих преступлениях.>

* № 146 (рук. № 60).

Что велико перед людьми, то мерзость перед Богом. И такою отвратительной мерзостью перед богом было тогда величие Николая I. Вся жизнь его со времени его вступления на престол была наполнена ложью и человекоубийством. И ложь эта и человекоубийство не только не уменьшались, но увеличивались и увеличивались.

№ 147 (рук. № 61).

Донесение это было послано2226 27-го декабря,2227 2-го же января фельдъегерь, с которым оно было послано, загнав десяток лошадей и избив в кровь десяток ямщиков,2228 был в Петербурге и явился к князю Чернышеву,2229 тогдашнему военному министру.2230

ОДИН ИЗ ВАРИАНТОВ XV ГЛ. „ХАДЖИ-МУРАТА“ (№ 147).

На другой день, 3-го января 1852 года, Чернышев повез2231 к императору Николаю с докладами донесение Воронцова.

Чернышев2232 этот был тот самый, которого Растопчин2233 заклеймил своей шуткой, когда в Государственном совете2234 обсуждался вопрос о передаче всех2235 имений2236 Захара Чернышева, сосланного за 14 декабря на каторгу,2237 к удивлению всех членов Совета, знавших, что Александр Чернышев, участвуя в суде над декабристами, более всех старался погубить Захара.2238 Растопчин высказался за передачу имений сосланного Александру Чернышеву. Когда же у Растопчина спросили,2239 на чем он основывает свое мнение, он сказал, что существует старинный обычай, по которому палач всегда получает кушак и шапку казненного.

Чернышев знал, что2240 его не любят. Но никак не думал, что его не любят и презирают за то, что он подл и гадок. Напротив, он думал, что его не любят за2241 его успехи и ему завидуют.

Думал он это, потому что он завидовал всем, стоящим выше его. Так он завидовал Воронцову и за уважение, которым Воронцов пользовался у Николая, и за богатство, и за благородный тон Воронцова, который Чернышев никак не мог усвоить.2242 И потому он особенно ненавидел Воронцова и старался где мог вредить ему.

В прошлом докладе о кавказских делах2243 ему удалось вызвать неудовольствие2244 Николая на небрежность2245 кавказского отряда, подвергшегося неожиданному нападению2246 горцев и понесшего большие потери. Теперь он2247 намеревался представить с невыгодной стороны распоряжение Воронцова о Хаджи-Мурате. Для этого2248 он хотел внушить государю, что оставление Хаджи-Мурата в Тифлисе,2249 в близости гор, была2250 ошибка2251 Воронцова,2252 всегда, особенно в ущерб русским, покровительствующего туземцам.2253 Чернышев хотел представить дело так, что2254 Хаджи-Мурат мог выйти только для того, чтобы, высмотрев наши средства обороны, бежать и воспользоваться при нападении на нас тем, что он видел. По мнению Чернышева Хаджи-Мурата надо было доставить в Россию и воспользоваться им уже тогда, когда его семья будет выручена из гор и можно будет увериться в его2255 преданности.2256

Но план этот, который мог изменить2257 судьбу Хаджи-Мурата, не удался Чернышеву.2258 Николай2259 не принял предложения Чернышева,2260 а, напротив, одобрил распоряжение Воронцова, надписав на донесении: «хорошее начало». 2 января2261 Николай не принял бы какое бы ни было и от кого бы то ни было предложение2262 только из чувства противоречия; тем более он не был склонен принять предложение презираемого им Чернышева.

Николай в это утро был2263 в том мрачном расположении духа, в котором он бывал всё чаще и чаще, чем дальше подвигалось его царствование и чем всё могущественнее становилась его власть и чем величественнее2264 он представлялся тогда людям. «Что велико перед людьми, то мерзость перед богом», и такою ужасной мерзостью перед Богом было тогдашнее величие Николая.

Вся жизнь его2265 со времени вступления на престол была2266 ложью и человекоубийством.

2267Ложь2268 вела к человекоубийству, человекоубийство для своего сокрытия требовало лжи. Так что ложь и человекоубийство с увеличением могущества Николая не только не уменьшались2269 и даже не2270 останавливались на той ступени, которой достигли, но постоянно увеличивались и увеличивались.2271

Царствование его началось ложью о том, что он, играя роль, уверял всех при всяком удобном и неудобном случае, что он2272 не знал того, что Александр назначил его наследником, а это была ложь, и что он не хочет царствовать,2273 боится тяжести власти,2274 а это была еще более очевидная ложь. Властолюбивый, ограниченный и потому самоуверенный и необразованный, грубый солдат, он2275 любил власть,2276 интересовался, жил только властью, одного желал — усиления ее, и потому не мог не желать, страстно желать царствования. Его присяга Константину, который по своему браку на польке, по своему отказу и по2277 акту, составленному Александром,2278 не мог царствовать, была только2279 играние роли и ложь,2280 которая, если и могла быть причиной смуты,2281 нужна была ему для выставления2282 рыцарского благородства его характера. Но явная ложь, которую он говорил тогда, сделалась жестокою карающею правдою после2283 27 лет его ужасного царствования. Та тяжесть власти, от которой он тогда на словах отказывался, всеми силами души стремясь к ней, к концу его царствования и жизни сделалась действительною, ужасною, давящею тяжестью, которая делала его непоправимо глубоко и одиноко несчастным.

Он не мог признать своих ошибок после 27 лет упорства в них, а между тем, чем больше он упорствовал в них, тем больше он чувствовал себя несчастным. И у него не было никакого утешения,2284 никакого2285 дела, которое бы он мог в глубине души считать важным и которое бы радовало его. Семьи не было. Несмотря на лживые отношения2286 уважения и любви к жене, он грубо удовлетворял похоть, кроме Нелидовой, с первой подвернувшейся