он начал «шестую» главу о Николае I, непосредственно связанную с предыдущей и начинающуюся словами: «В то время, как Николай, сидя в литерной ложе большого театра» (вариант № 163). Эта глава является резкой критикой царствования Николая I и написана со всею силою обличительного пафоса Толстого. 9 августа 1903 г. он писал Черткову о своей работе: «Много читал, думал и писал в двух главах Хаджи Мурата о Николае Павловиче. Это не кончено, но то, что задумано мною и как задумано, кажется мне хорошо и важно».2614
Работу над главами о Николае Толстой не считал законченной. В середине августа 1903 г. в Ясной Поляне И. В. Денисенко читал вслух эти главы. Присутствовавший при чтении А. Б. Гольденвейзер рассказывает: «Лев Николаевич сидел у себя, и ему хотелось притти ко всем. Он несколько раз входил и всё говорил: «Это неинтересно, бросьте». Наконец сказал даже: «Это дрянь». Тогда М. С. Сухотин спросил его: «Зачем же вы, Л. H., это писали?» — «Да ведь это и не готово еще. Вы пришли ко мне на кухню, и неудивительно, что воняет чадом».2615 И Толстой снова решил возобновить работу над ними. В Дневнике 27 августа 1903 г. записано: «Всё обдумывал Николая I. Надо кончать, а то загромаждывает путь других работ».2616
Глава о Николае I, как видно, загромождала автору «путь» и к работе над второй половиной повести (главы XVI—XXV). Первые тринадцать глав подверглись пяти «отделкам», последние главы правились только три раза.
С 11 по 14 сентября 1903 г. в Ясной Поляне гостил В. В. Стасов. В письме к М. Н. Стасовой от 12 сентября 1903 г., рассказывая об утре этого дня в Ясной Поляне, он говорит: Толстой «уже ушел писать «Хаджи-Мурата».2617
Несмотря на то, что недавно Толстому казалось, что образ Николая I ему совсем ясен, он снова просил Стасова прислать ему еще некоторые источники.
23 сентября 1903 г. Стасов писал М. Н. Стасовой: «Продолжение «Хаджи-Мурата» опять разыгралось у него в воображении».2618 В архиве Стасова сохранилась записка Толстого от 14 сентября 1903 г. следующего содержания:
«Герлаха записки 1827, 28.
Custine, 39.
Гоффур. журнал 27 и 30 с дек. 25 по 5 янв. 40-го года. Бородинск. памят. дней 5.
Русская старина с 1894 по 1902.
Шильдера Николай I поздней эпохи.
(Истор. вестник)».2619
16 сентября 1903 г. В. В. Стасов писал Толстому из Петербурга, что посылает ему: «1) «Русскую старину», все годы 1894—1902 гг., 2) Gerlache, Denkwürdigkeiten, 2 тома, 3) Custine; что же касается камер-фурьерских журналов, то завтра я с утра поеду в придворный архив и двину дело».2620 В письме от 17 сентября 1903 г. Стасов сообщал: «Статьи Шильдера о Николае I (из непервых эпох) еще не можем найти, но, вероятно, скоро найдем и пошлем».2621 В письме от 23 сентября 1903 г. В. В. Стасов извещал, что посылает выписки из камер-фурьерских журналов 1827—1828 гг.; «что касается до выписок из времен бородинской годовщины, то это немного задержалось».2622 Относительно этих выписок Толстому писал заведующий Придворным архивом А. В. Половцев, к которому обращался Стасов: «В камер-фурьерском журнале за 1839 г. не имеется данных о выезде Николая I на бородинские торжества. Это обычный пробел в камер-фурьерских журналах: когда царь выезжал из Петербурга, журнал велся лишь «на половине императрицы». Однако для того, чтобы у Толстого был какой-либо материал об этом эпизоде, Половцев посылал ему собственную статью «Бородинская годовщина», напечатанную в журнале «Царь-колокол» за 1889 г.2623
В письме от 20 сентября 1903 г. Толстой благодарил Стасова: «Всё, что высылаете, то самое, что мне нужно».2624
Из переписки со Стасовым видно, что у Толстого зарождался новый план работы о Николае I — представить Николая I и в ранний и в поздний периоды его жизни.
Историк царствования Николая I С. С. Татищев, узнав от А. С. Суворина о собирании Толстым материалов о Николае I, послал Толстому свои книги: «Внешняя политика императора Николая I» и «Император Николай I и иностранные дворы», за которые Толстой благодарил его в письме от 20 сентября 1903 г.2625
О посылке Татищевым своих книг Толстому узнал редактор «Записок Вылежинского» К. А. Военский, который в свою очередь послал Толстому выпущенное им издание. Насколько тема о Николае интересовала в описываемый период Толстого, можно судить по его ответу К. А. Военскому от 6 октября 1903 г.: «Прошу принять мою искреннюю и большую благодарность за ваши книги. Содержание их в высшей степени важно, интересно и для меня особенно нужно».2626
Но работу над главами о Николае I, для которых Толстому были нужны эти материалы, он не возобновлял. В течение декабря 1903 г. и в январе 1904 г. продолжалось лишь изучение материалов о Николае I.
И. К. Дитерихс в письме к А. К. Чертковой от 9 февраля 1904 г. писал: «Сегодня вечером после обеда Лев Николаевич вычитывал нам очень понравившиеся ему места из сочинения Custine’a, посетившего Россию в царствование императора Николая I и дающего удивительно меткое описание его и русской жизни его времени. Затем он достал оба тома нового сочинения Шильдера «Царствование императора Николая», и мы рассматривали портреты его и его современных деятелей. Л. Н. взялся опять за «Хаджи-Мурата», т. е. он, повидимому, хочет дополнить уже имеющееся об Николае по новым данным» (AЧ). Через две недели после этого Толстой осуществил свое намерение, но поработал только один день. В Дневнике его 25 февраля 1904 г. записано: «Нынче поправил Николая Павловича в Хаджи Мурате и бросил. Если будет время, то напишу отдельно о Николае».2627
В этот раз решение оставить в повести только одну главу XV о Николае, принятое впервые девять месяцев назад — 9 июня 1903 года — и затем неоднократно нарушавшееся, стало окончательным.
25 февраля 1904 г. в главе XV были опущены «шутка Ростопчина» о Чернышеве и сцена приема Блудова, сделаны стилистические исправления, вставлена деталь о трясущейся голове императрицы, заимствованная из книги Кюстина. Дополнительная же «риторическая» «шестая» глава о Николае, которая прежде не нравилась Толстому, выпущена совсем. Это была последняя отделка главы XV. Больше Толстой никогда к этой главе не возвращался, хотя и продолжал быть неудовлетворен ею, как об этом сообщал А. Ф. Кони, читавший повесть во время своего пребывания в Ясной Поляне 1—4 апреля 1904 г.: «Толстой считал главу о Николае Павловиче неоконченной и даже хотел вовсе ее уничтожить, опасаясь, что внес в описание не любимого им монарха слишком много субъективности в ущерб спокойному беспристрастию».2628
Толстой просил Кони при чтении сделать замечания. Кони, собиравший в то время материалы для своей книги о вел. кн. Елене Павловне и потому изучивший придворный быт 1850-х гг., после своего отъезда из Ясной Поляны писал Толстому 21 апреля 1904 г.: «Оказалось, что из двух моих фактических замечаний на вашего берущего за сердце «Хаджи-Мурата» одно оказалось неверным. Действительно, в. к. Елена Павловна могла приехать с красным лакеем. Лакеи в. княгинь носят также красную ливрею, но лишь шляпу надевают поперек головы, а не вдоль, но треугольные шляпы генералов отменены 9 мая 1844 года и заменены касками, так что в описываемое время Чернышев уже не мог надевать шляпы с петушиными перьями».
На это Толстой отвечал 1 мая 1904 г.: «Тронула меня ваша заботливость о таких пустяках, как подробности одежд при Николае. Жена утверждает, что она помнит плюмажи в 50-х годах. Может быть, они оставались у генералов, а государь уже не носил их. Постараюсь при случае справиться по портретам Николая 50-х годов».2629 Толстому не пришлось навести справки, и соответствующее исправление в текст внесено не было.
Из дневниковой записи Толстого от 7 мая 1904 г. видно, что у него возникло желание выразить в художественной форме свои мысли о Николае I и о декабристах.2630 В письме к Стасову от 8 мая 1904 г. он опять писал, что ему хочется в этом сочинении изобразить «психологию деспотизма».2631
7 июля 1904 г. Толстого посетил писатель С. Т. Семенов, который в своих воспоминаниях приводит слова Толстого о том, что к художественным произведениям он, вероятно, не возвратится, но если умрет, не поправивши такие вещи, как «Хаджи-Мурат», «Отец Сергий», то они ничего от этого не потеряют.2632 В первых числах сентября 1904 г. в Ясной Поляне гостили В. В. Стасов и скульптор И. Я. Гинцбург, который вспоминал: «6 сентября… гуляли днем в парке. Лев Николаевич рассказал сущность содержания «Хаджи-Мурата». Находившийся тут же Стасов начал зондировать почву, когда будет напечатано о Шекспире, «Хаджи-Мурат» и пр. Лев Николаевич, улыбаясь, говорит: «Я столько напечатал глупостей, что надо что-нибудь оставить и после смерти».2633
В дальнейшем Толстой лишь однажды вернулся к работе над «Хаджи-Муратом». Д. П. Маковицкий записал в своем дневнике 19 декабря 1904 г.: «Сегодня Лев Николаевич усиленно работает: поправлял «Хаджи-Мурата» (его воспоминания о своем сыне Юсуфе)». В этот день Толстой работал над главой XXIII, внеся в нее ряд вставок и стилистических исправлений и выкинув из воспоминаний Хаджи-Мурата замечательную сцену восхождения его сына Юсуфа на гору с соколом на плече.
Над другими главами повести Толстой в этот раз не работал и больше никогда за них не принимался. Таким образом, окончательный текст повести сложился в результате многочисленных исправлений: главы I—XIII — пять раз, глава XIV — не отделывалась, как заключающая письмо Воронцова, глава XV — восемь раз, главы XVI—XXII — два раза, глава XXIII — три раза, главы XXIV—XXV — два раза. Ввиду того, что Толстой не исправил второй части в той мере, в какой намеревался, повесть не может считаться вполне законченным произведением.
Хотя Толстой и не брался в последующие годы за работу над «Хаджи-Муратом», интерес к повести не утратился до последних дней его жизни. 26 января 1905 г. С. А. Толстая под диктовку Толстого записала отрывок под названием: «Продиктовал Лев Николаевич» (см. вариант № 169), заключающий краткий рассказ о жизни Хаджи-Мурата.
К 1905—1906 гг. относится сообщение П. И. Бирюкова: «Мне помнится, как уже в последние годы его жизни, когда я собирал биографический материал и обращался к нему за разъяснениями, я попросил его припомнить обстоятельства его последнего путешествия в Оптину пустынь. Я знал, что он тогда гостил у своей сестры в Шамардинском монастыре, и я спросил его, чем он был тогда занят.
Совсем сконфузившись, шопотом, чтобы никто не слыхал, приблизившись ко мне и вместе с тем с заблестевшими глазами, он сказал: «Я писал «Хаджи-Мурата». Это было сказано тем тоном (простите за вульгарное выражение), каким школьник рассказывает своему товарищу, что он съел пирожное. Он вспоминает испытанное наслаждение и стыдится признаться
