полдню658 аварцы увидали, как выехала из-за горы кучка людей с красными значками. Это был сам Кази-Мулла и вслед за ним из-за горы, как муравьи, высыпали мюриды и закрыли всю гору, и пешие и конные стали спускаться в ущелье.659 И когда спустились,660 запели «Ляилаха-илла-ллах» и пустились на другую сторону горы.661 В это время662 старший из молодых ханов Абунунцал-хан стоял с сотней лучших молодцов663 за выступом ущелья664 там, где ручей падает со скалы в русло речки.665 Рядом с Абунунцалом стоял молочный брат его Хаджи-Мурат, молодой джигит, славный в горах своей силой и ловкостью. Хаджи-Мурат еще ни разу не бывал в битве и, как молодой, застоявшийся конь, рвался к работе. Из-за шума ручья666 стоявшим в засаде плохо слышно было то, что делалось на горе, и Хаджи-Мурат то и дело уезжал вперед по ущелью, чтобы видеть и слышать, что делается на горе.
— Спускаются. Время! — крикнул он, возвращаясь к667 засаде. И в то же время, из-за шума воды, слышно стало гиканье и пение мюридов впереди их, не далее двухсот шагов. Молодой Абунунцал-хан выпустил668 коня, и вся сотня тронулась за ним, визжа подковами по камню. Хаджи-Мурат как был впереди, так и остался впереди всех. Только он выскакал за поворот, лицом с лицом столкнулся669 с мюридами, скакавшими мимо них под гору, через ручей и на гору по каменистой дороге. Хаджи-Мурат на скаку вскинул винтовку и пустил свою пулю в скакавших, те, которые были за ним, сделали то же.670 Мюриды, не доскакавши до ручья, стали останавливать расскакавшихся лошадей,671 поворачивая их назад; те, которые были за ручьем, продолжали скакать вперед к Хунзаху. Два мюрида остановились и вскинули ружья. Абунунцал672 наскакал на673 одного из них и ударил его шашкой. Другой выстрелил из пистолета, и лошадь Абунунцала упала на передние колена, и Абунунцал старался поднять ее, но674 черный мюрид на белой лошади, в черной папахе675 замахнулся на него шашкой. И он бы срезал его если бы Хаджи-Мурат, подскакав,676 не ударил его677 грудью своей лошади так, что лошадь зашаталась. Мюрид678 оглянулся и, увидя, что он один, а врагов много, пустил лошадь вдоль ущелья. Хаджи-Мурат поскакал за ним.679
— Не подскакивай, кричал мюрид, грозя вынутой винтовкой. — Убью!
— Стреляй, — кричал Хаджи-Мурат. Мюрид выстрелил. Пуля его не попала. В это время ущелье сузилось. Камни загораживали дорогу, и лошадь белая стала останавливаться. Хаджи-Мурат настиг и выстрелил в спину мюрида.
— Алла! — закричал мюрид,680 схватившись за живот, и остановил лошадь. — Ты убил меня. Так будь же ты мюридом, служи Богу и Магомету. Нет Бога, кроме Бога и Магомета, пророка его.
И681 черный мюрид упал.682 Около них никого не было. Вдали слышались крики и стрельба. Мюрид лежал на спине, папаха сбилась, открыв бритую голову.683 Красивое сухое лицо бледнело, глаза закатились и рот с684 черными, подстриженными усами равномерно зевал и,685 с каждой зевотой, поднималась и опускалась высокая грудь под черными хозырями черкески.
— Будешь мюрид. Алла илляха,686 — проговорил мюрид и687 еще раз зевнул.688
Лошадь мюрида между тем отошла от них и стала пить. Хаджи-Мурат подъехал к ней и, поймав ее,689 вернулся к умирающему.690
Лошадь мюрида, увидав умирающего хозяина, фыркнула и остановилась. Хаджи-Мурат слез, стреножил лошадь и подошел к мюриду, чтобы поднять его. Он думал, что он мертв, но мюрид опять открыл закатившиеся глаза и опять зевнул, оскалив белые как кипень зубы. Хаджи-Мурат снял кинжал, шашку, ружье, повесил их на себя и легко поднял своими сильными руками еще теплое мягкое тело и, перевалив на седло фыркавшей лошади, прихватил сверху подпругой.
* № 19 (рук. № 20)
691Это было давно. Когда еще692 только начиналась на Кавказе война русских с горцами. Были горцы, которые покорялись русским,693 были такие, которые694 совсем не покорялись, и были такие, которые695 из страха перед русскими дружили с ними. Такими были аварцы. Аварцами управляла в то время умная и хитрая вдова умершего хана. У нее было четыре сына, и старший был взрослый, но управляла умная старуха.
* № 20 (рук. № 22).
ХАДЖИ-МУРАТ
696Мюриды остановились и с противуположной горы стреляли из винтовок в аварцев, стоявших против них. Так продолжалось всё утро, но к полудню аварцы увидали, как выехала из-за горы кучка людей с красными значками. Это был сам Кази-Мулла, и вслед за ним из-за горы, как муравьи, высыпали мюриды и закрыли всю гору, и пешие и конные стали спускаться в ущелье. И когда спустились, запели «Алла Иллаха» и пустились на другую сторону горы. В это время старший из молодых ханов Абунунцал-Хан с сотней лучших молодцов стоял за выступом ущелья, там, где ручей падает со скалы в русло речки. Рядом с Абунунцалом стоял молочный брат его Хаджи-Мурат, молодой джигит, славный в горах своей силой и ловкостью. Хаджи-Мурат еще ни разу не бывал в битве. Из-за шума ручья, стоявшим в засаде слышно было только щелканье выстрелов. Но вот глухо раздались крики и пенье мюридов. Хаджи-Мурат подъехал к хану.
— Вели посмотреть, что там? Не пора ли? — сказал он.
— Поезжай, — сказал хан, — но возвращайся сейчас же.
Хаджи-Мурат697 чуть приложил обутую в мягкий чувяк ногу к боку лошади и как стрела пустился по ущелью.
Едва он завернул за поворот, как увидал в двухстах шагах спускающихся мюридов.
— Время, — крикнул он, возвращаясь к хану.
И в то же время из-за шума воды слышнее стало гиканье и пение мюридов. Молодой Абунунцал хан выпустил своего коня, и вся сотня пустилась за ним, визжа подковами по камню.
Хаджи-Мурат был впереди, но гнедой конь Абунунцала обогнал его. Сзади с гиком неслись. Не проскакали они ста шагов, как лицо с лицом столкнулись с мюридами, скакавшими мимо них, под гору через ручей, и на гору, по каменистой дороге, Хаджи-Мурат на скаку вскинул винтовку и пустил свою пулю в скакавших, те, которые были за ним, сделали то же. Защелкали пули, задымились дымки. Два мюрида, доскакавшие до ручья, стали останавливать расскакавшихся лошадей и поворачивали их назад. Человек пять, которые были за ручьем, продолжали скакать вперед и вверх к Хунзаху. В самом низу упал один мюрид. Абунунцал наскакал на него и ударил его шашкой, но в это время лошадь у Абунунцала упала на передние колена. Абунунцал силился подняться, но не мог. Мюрид с черной бородкой, на белой лошади, в черной папахе вернулся и замахнулся на Абунунцала шашкой. И он бы срезал его, если бы Хаджи-Мурат в это самое время не наскакал на мюрида — не ударил грудью своей лошади так, что лошадь зашаталась. Шашка мюрида попала не по Абунунцалу, а по голове Хаджи-Мурата, по папахе, но не прорезала ее. Мюрид оскалил белые зубы и схватился за пистолет, но не успел он вынуть его, как Хаджи-Мурат выстрелил в упор в грудь. Мюрид поднял было еще руку, но тотчас же схватился за698 живот. В это время с горы от Хунзаха скакали еще трое. Хаджи-Мурат бросился было к ним, но699 прежде его наперед скакали700 аварцы, бывшие с Хаджи-Муратом.701
Когда Хаджи-Мурат оглянулся,702 черного мюрида уже не было. Он скакал вдоль по ущелью. Хаджи-Мурат пустился за ним. Мюрид вдруг остановился.
— Алла! — закричал мюрид, схватившись за живот. — Убил, — проговорил мюрид. — Ты убил меня. Ты джигит. Служи Богу и Магомету. Хазават. Нет Бога кроме Бога и Магомета, пророка его
И мюрид упал на шею лошади. Около них никого не было. Вдали слышны были крики и стрельба. Мюрид лежал ничком, папаха его сбилась, открыв бритую голову. Хаджи-Мурат соскочил с лошади и скинул мюрида с седла. Это был человек лет сорока, тех же лет, как отец Хаджи-Мурата. Он, как мертвый, упал и перевернулся навзничь; красивое сухое лицо было красно, глаза закатились, и рот с черными подстриженными усами равномерно зевал и с каждым зевком поднималась и опускалась высокая грудь под черными хозырями черкески.
— Алла, Алла. Гу! Будь мюридом. Алла илля-ха, — проговорил мюрид и еще раз зевнул.
Лошадь мюрида, между тем, отошла от них и стала пить. Хаджи-Мурат подбежал к ней и, поймав ее, вернулся к умирающему. Лошадь мюрида, увидав умирающего хозяина, фыркнула и остановилась.
— Что, жалко хозяина? — проговорил Хаджи-Мурат и, достав из под седла треногу, стреножил лошадь и подошел к мюриду, чтобы поднять его. Он думал, что мюрид мертв, но мюрид опять открыл закатившиеся глаза и опять зевнул, оскалив белые как кипень зубы. Хаджи-Мурат снял кинжал, шашку, ружье, повесил их на себя и легко поднял своими сильными руками еще теплое мягкое тело и, перевалив на седло фыркавшей лошади, прихватил сверху третьей подпругой.
* № 21 (рук. № 23).
Это было в 1834 году703 в704 Аварском ханстве. Ханством правила не старая еще ханьша Паху-Бике, вдова недавно умершего Али-Султан Ахмет-хана.705
Тогда недавно началась только война Кавказских магометан с неверными. Имам Кази-Мулла был убит в сражении с русскими и на место его706 Имамом провозгласил себя Гамзат-бек аварский, сын храброго Алискендер-бека. Весь Дагестан покорился Гамзату. Один только Хунзах, столица Аварии,707 оставался независимым и не признавал ни власти Имама, ни Газават — священной войны против неверных русских.
Гамзат подошел к Хунзаху и в десяти верстах от него остановился с своим войском.708 Около 20 тысяч человек, вооруженных конных и пеших составляли его войско.
* № 22 (рук. № 24).
Это было в 1834 году на Кавказе. Гамзат-бек имам, священная глава правоверных, окружил своим войском — у него было до 20 тысяч человек, Аварское селение Хунзах.709 Из всей Аварии только один Хунзах не покорялся Гамзату. Аварией правила в это время ханьша Паху-Бике, вдова хана Сулиман али Ахмет хана.710 Сыновья ее были уже взрослые люди,711 но они во всем слушались умной ханьши.
В праздник пятницы, в конце августа от Гамзата приехали послы.712 Послы сказали, что Гамзат хочет, чтобы ханьша с своими сыновьями со всеми713 подданными приняла учение Хазавата — войны с неверными и не дружила бы более с русскими. Если она не сделает этого, сказали послы, Гамзат разорит Хунзах; если же она согласится, то он будет служить ей так, как служил ее мужу.
* № 23 (рук. № 24).
Это было в 1834 году на Кавказе. Старик аварец Осман-Лязул714 собирал на своем поле кукурузу. С ним работали715 любимый внук его716 Хаджи-Мурат, его молодая жена Руксат Али-Кизы с грудным ребенком717 и мальчишка, меньшой брат Хаджи-Мурата, Кильяс-Хан. Старик держал запряженных буйволов,718 бившихся уже от мух. Руксат с Кильясом ломала початки719 и относила в кучки. Хаджи-Мурат
