и что по его повелению была сделана несчастная Даргинская экспедиция, стоившая столько жизней, нисколько не мешало ему. Для того, чтобы говорить, что план его состоял в медленном и постоянном уничтожении продовольствия горцев, он должен бы по крайней мере был забыть, что он не одобрил этого плана Ермолова и Вельяминова и предписал совершенно противуположное Воронцову, но он не забывал этого и гордился и тем планом и планом постоянного тревожения, несмотря на то, что эти два плана явно противоречили друг другу. Лесть, подлость окружающих его людей довели его самомнение до того, что он не видел своих противоречий, считал себя выше здравого смысла и наивно верил, что ему стоит только помолчать и подумать, и первая мысль, которая взбредет в его ограниченную и одуренную голову, и будет священная истина, продиктованная ему самим Богом. Кроме того он, кажется первый из русских царей, выдумал для удобства1977 самовластия и самодурства самовластия прятаться, когда это нужно, за закон, который он сам же устанавливал, и, когда нужно, нарушать в корне все законы божеские и человеческие, а когда нужно, делать вид, что, жалея о совершающемся, он не может изменить исполнения закона.
Так он, например, в то время, как он сам распорядился повешением пяти декабристов и сам подробно расписал, что и как должны делать войска и барабаны, его любимый музыкальный инструмент, — когда подведут пятерых казнимых к виселицам, и что тогда, когда их повесят, он говорил, что он в это время с императрицей в церкви молился о тех, которых вешали по его приказанию и рецепту. Когда же противоречие было уже слишком ясно, тогда он говорил, что он получает советы свыше и потому не может не следовать им.
— Надо твердо держаться моей системы разорения жилищ, уничтожения продовольствия в Чечне, и тогда всё будет хорошо, — сказал он теперь. — Так и напиши ему. О Хаджи-Мурате ничего не пиши. Правда, что старик слишком возится с этими разбойниками, но это не важно. Главное, напиши, что надо пользоваться войсками и делать набеги и как можно более вытеснять их с плоскости. Напиши, что я жду исполнения моих предначертаний.
* № 121 (рук. № 52, гл. XVI).
1978Бутлер1979 был полон той воинственной поэзии, которой подчиняются все военные на войне и к которой особенно располагает и величественная и нежная природа предгорьев Кавказа. Его не только радовала самая настоящая война, к которой по временам обязывала его его служба, но его прельщали даже и вольные, производимые одним из офицеров из полка Богдановичем, набеги и нападения на отдельных горцев. Офицер этот, славящийся в полках своей храбростью, ходил с двумя-тремя охотниками солдатами по ночам на дороги и там, засевши за кустами или камнями, выжидал проезжающих горцев и нападал на них, убивал и приносил их головы. Бутлер ни разу не видал этого, но таинственность и опасность такой охоты на людей нравилась ему и он хотел в первый раз, как Богданович пойдет в засаду, итти с ним.
Бутлер, как и все военные, был одержим тем особенным эгоизмом, мыслью только о себе, и совершенным забвением о последствиях своей деятельности для неприятеля, которые развиваются различными условиями, главное же той опасностью, которой подвергается на войне всякий участвующий в ней. Всякую минуту в опасности не только жизнь, но военная репутация, честь. Постоянно занят тем, чтобы не только не струсить, но показать пример храбрости. И это чувство так поглощает всего человека, что уже ему некогда и он не может думать о неприятеле, о том, от кого он в опасности и на ком проявляет свою храбрость. Это с особенной силой испытывал впечатлительный Бутлер. Он с особенным наслаждением вспоминал последний набег,1980 и никогда ему и в голову не приходила мысль о тех страданиях, которые испытали и испытывали жители аула вследствие этого набега.
* № 122 (рук. № 53, гл. III).
— Пожалуйста, чем могу.
— Барон Фрезе вчера приехал.
— Какой это Фрезе?
— Сын княгини Каракиной — кавалергард…
— А-а, — сказал Воронцов.
— Помните, я просил вас прикомандировать его к нашему полку.
— Ну, так вот: если бы у нас на рубке леса случилось дело завтра, вы ничего не будете иметь?
— Т. е. что вы вызовете горцев на перестрелку? — улыбаясь спросил Воронцов.
— Да, может быть. Вы ничего не будете иметь против? Он такой хороший малый этот Фрезе.
— Разумеется, что же я могу? А помочь ему я очень рад.
Дело было в том, что добродушный Полторацкий хотел помочь разжалованному товарищу по Пажескому корпусу тем, чтобы затеять перестрелку с горцами (это всегда можно было) и представить Фрезе к награде, как отличившегося.
* № 123 (рук. № 53, гл. V).
Это был длинноногий и длиннорукий человек воинственного, щеголеватого вида, с бледным лицом и русой бородкой. Он был1981 кроме ловкости и силы, которой славился, еще ученый человек, оскорбленный Шамилем и ненавидевший его житель казикумыцкого ханства Курбан-Магомет.
* № 124 (рук. №. 53, гл. VI).
Хаджи-Мурат, хромая на короткую ногу, вышел из гостиной за камердинером и с помощью переводчика, сделав омовение, стал на молитву. Через час он опять входил по приглашению Воронцовых в гостиную с серебряным кинжалом на поясе. В гостиной собралось несколько офицеров и вели общий разговор, во время которого Марье Васильевне удалось поймать Хаджи-Мурата на том, что он похвалил золотые часы с репетицией, и она потребовала, чтобы он принял их в подарок. Обедать Хаджи-Мурат отказался за общим столом, и ему снесли обед в его комнату. Хаджи-Мурат всем очень понравился, и за обедом шел веселый разговор о нем.
* № 125 (рук. № 53, гл. XI).
— Что такое хазават? — спросил Лорис-Меликов. Он знал, что значило хазават, но хотел слышать, как понимает это слово Хаджи-Мурат.
— Хазават значит то, что мусульманин признает власть над собой только Аллаха и тех, кого поставил над ним Аллах. Если же он во власти неверных, то должен биться до тех пор, пока не умрет или не освободится.
— Так, — сказал Лорис-Меликов, — как же это было, что ты тогда еще хотел принять хазават?
— А было это так, что тогда в одной схватке я в первый раз убил человека.
— А много ты убил людей на своем веку? — сказал Лорис-Меликов. — Сколько?
— А кто же их считал. Но тот человек был шейх.
— Что значит шейх? — спросил Лорис-Меликов.
— Шейх значит учитель мюридов. Так вот, когда он умирал, он сказал мне: «ты убил меня; но знай, что мусульманину нет спасения без хазавата, держи хазават». Так вот с тех пор я стал думать о хазавате. Но тогда еще я не стал мюридом, а не стал я мюридом потому, что скоро после этого мюриды убили моего отца, на них была его кровь, и я не мог итти к ним.
* № 126 (рук. № 53, гл. VI).
Донесение это было послано 26-го декабря. 30-го1982 же фельдъегерь, с которым оно было послано, загнав десяток лошадей и избив в кровь десяток ямщиков, доставил донесение к князю Чернышеву, бывшему тогда военным министром. На другой день1983 Чернышев1984 с этим донесением и другими докладами в обычный час приема приехал в Зимний дворец.1985
Чернышев, рядом обманов, лжей, подлостей приобретший свое1986 высокое положение и в особенности огромное состояние,1987 отнятое им у сосланного декабриста Чернышева,1988 естественно ненавидел1989 Воронцова и1990 за то, что Воронцов пользовался особенным уважением Николая, и за то, что Воронцов занимал еще более высокое положение, чем Чернышев, владея большим состоянием.1991 Главное же за то, что1992 он знал, что Воронцов1993 презирал его, и потому Чернышев старался когда и как мог вредить Воронцову во мнении государя. Теперь, везя доклад о Хаджи-Мурате, он надеялся повредить Воронцову, всегда слишком, по мнению государя, ласкающему азиатов и заискивающему у них, тем, чтобы представить именно таким ненужным и вредным заискиванием слишком большие преимущества, данные Хаджи-Мурату.
Было 12 часов, когда1994 два великолепных1995 орловских рысака, запряженных в парные сани, остановились у большого подъезда Зимнего дворца,1996 и Чернышев1997 вышел из саней и бодрясь прошел мимо часовых и, сняв шинель, подошел к зеркалу,1998 он оправил свои крашеные виски,1999 привычным движением старческих рук поправил крест,2000 аксельбанты и большие золотые эполеты2001 и направился к кабинету государя.2002 В предшествующей комнате он остановился и, поздоровавшись с флигель-адъютантом, спросил, кто у государя? У государя был министр внутренних дел. Чернышев2003 присел, раскрыл свой портфель, проверяя находящиеся в нем бумаги. Дверь отворилась, вышел министр внутренних дел. Чернышев поздоровался с ним и вошел в кабинет государя.
2004Николай2005 жил тогда2006 в нижнем этаже, в маленьких двух комнатах под сводами: кабинете и спальне.2007 Дверь в спальню была открыта, и виднелась жесткая железная кровать и на2008 ней старый плащ. Николай не позволял заменить2009 старый плащ новым, говоря, что, как у Наполеона была его шляпа, так у него его плащ.
В кабинете же был большой покрытый зеленым сукном2010 письменный стол и2011 несколько кресел и небольшой шкап.
Николай2012 в мундире с эполетами (он ехал на смотр) сидел за столом, откинувши свой огромный перетянутый по животу стан, и стеклянным тупым взглядом встретил вошедшего.2013 Длинное лицо его, с огромным лбом, выступавшим из за приглаженных височков парика и с правильными колбасиками баками и кольцами закрученными усами2014, с ожиревшими щеками, подпертое высоким воротником, было более обыкновенного холодно и неподвижно. Глаза его, всегда тусклые, нынче смотрели тусклее обыкновенного.2015 Причиной этой усталости было то, что2016 вчера, как обыкновенно,2017 он в маскараде, прохаживаясь в своей каске с птицей на голове2018 между2019 робко сторонившейся перед ним публикой, встретил опять ту привлекательную своей белизной, прекрасным сложением и нежным голосом2020 маску, которая еще в тот маскарад интриговала его и скрылась. Нынче она опять подошла к нему, и он уже не отпустил ее, и тот, кто заведовал его шалостями, привел эту маску нынче же во дворец после маскарада.2021 Маска эта оказалась2022 двадцатилетней девушкой, дочерью шведки гувернантки, которая, как и многие тогда, влюбилась, не видав еще его, в императора и всю свою женскую хитрость, ловкость и прелесть употребила на то, чтобы отдаться ему. И достигла того, чего страстно желали многие аристократические девицы и фрейлины.
Николай нашел ее еще милее без маски и более двух часов провел с нею. Когда она ушла от него через ту же лестницу и маленькую дверь, по которой вошла,2023 он долго еще не мог заснуть, и знаменитый плащ, которым он покрывался, не дал ему успокоения.
Он заснул только в два часа. В восьмом часу он уже встал,
