Михайловича за присылку вышедшей в этом году его книги «Легенда о кончине императора Александра I в Сибири, в образе старца Федора Козмича», в которой автор опроверг тожество Александра и легендарного старца, Толстой писал ему: «Пускай исторически доказана невозможность соединения личности Александра и Козмича, легенда остается во всей своей красоте и истинности. Я начал было писать на эту тему, но едва ли удосужусь продолжать. Некогда, надо укладываться к предстоящему переходу. А очень жалко. Прелестный образ».131
К «Запискам Федора Кузмича» относятся следующие рукописи, хранящиеся в ИРЛИ (шифр. 22. 5. 18).
1. Автограф на 11 полулистах большого почтового формата. Первые три полулиста и последний исписаны с одной стороны, остальные — с обеих. Вслед зa заглавием «Посмертные записки старца Федора Кузмича» начало: «Еще при жизни старца Федора Кузмича». Конец: «глядитъ на подходящую шутиху Матрену Даниловну». В автографе сравнительно мало исправлений и зачеркнутых мест, и они не представляют собой сколько-нибудь важных разночтений. Целиком зачеркнут поперечной чертой лишь один абзац, следующий за словами «крестным отцом был император австрийский и король прусский», стр. 66, строки 18—19:
Сижу я на лавѣ передъ сосновымъ столикомъ. На столѣ распятіе, евангеліе, псалтирь, моя тетрадь и баночка съ чернилами, перочинный ножъ — подарокъ игуменьи — и гусиныя перья. На стѣнѣ виситъ лосинный халатъ. Окно замерзло. На дворѣ, должно быть, градусовъ 40. Я только что накололъ дровъ на завтра и согрѣл[ся]. Ноги теплыя въ валенкахъ, но руки трясутся отъ работы и не могутъ хорошенько очинитъ перо. Благодарю Бога, что близорукіе глаза до сихъ поръ хорошо видятъ вблизи. На дворѣ тихо, только изрѣдка отъ мороза трещатъ деревья.
2. Рукопись, состоящая из шести четвертушек, четырех полос — долей четвертушек и одного согнутого пополам полулиста писчей бумаги. Бòльшая часть рукописи написана с одной стороны на пишущей машинке и заключает в себе много поправок рукой Толстого. Всё это отдельные части копии автографа, которые, в виду того что они подверглись усиленной авторской правке, были затем переписаны еще раз. На отдельной четвертушке рукой Толстого, написана большая вставка, дополняющая автограф после слов «крестным отцом был император австрийский и король прусский». («Комната, в которую поместили меня… не помню и кормилицу) Вторая вставка, после слов «чтобы еще значительнее было свое величие», стр. 71, строка 36 («Какой то торжественный день… не верят в это»), сделана Толстым на оставшейся недописанной первой странице полулиста и на бòльшей части чистой второй страницы, и, наконец, третья вставка («16 декабря. Три дня не писал… надо спокойно ждать»), — стр. 72, строка 15 — стр. 73, строка 10, сделана в конце второй страницы, на третьей и на четвертой страницах того же полулиста.
После слов «бежать, скрыв от всех свое имя», стр. 64, строки 29—30, зачеркнут следующий абзац, переписанный с автографа и предварительно исправленный:
Съ 8 ноября начались мои обманы и приготовленія. Въ этотъ день, въ два часа, стало такъ темно, что я зажегъ свѣчи. Анисимовъ, войдя въ комнату, поспѣшно затушилъ свѣчи. Когда я спросилъ, зачѣмъ онъ это дѣлаетъ, онъ сказалъ, что это дурная примѣта, что если днемъ горятъ свѣчи, значить къ покойнику. Я воспользовался этимъ и много разъ и всѣмъ дѣлалъ намеки о томъ, что у меня есть предчувствіе скорой смерти.
Этот абзац был зачеркнут сначала поперечной чертой, затем проведенной по ней волнистой вновь восстановлен, затем окончательно зачеркнут по строкам продольными чертами.
После слов «которую испытывали мы, испытывал я», стр. 71, строки 25—26, зачеркнуты следующие слова, переписанные с автографа:
Гордость, сознаніе своего величія, снисходительное отношеніе къ людямъ съ дѣтства вкореняются въ душу.
И какъ не ошалѣть, когда на тебя надѣваютъ ленту черезъ плечо, высшій знакъ награды, когда при твоемъ проѣздѣ всѣ снимаютъ шапки, а солдаты отдаютъ честь, когда ты видишь, что старые люди счастливы, если ты скажешь имъ ласковое слово.
Что касается исправлений, сделанных Толстым, то они приближают текст копии к последней редакции «Посмертных записок».
3. Рукопись, написанная с одной стороны на пишущей машинке на согнутых пополам полулистах и четвертушках, часть которых склеена из двух полос (всего 37 четвертушек) с поправками рукой Толстого. Копия, не всегда исправная, автографа и рукописи, описанной под № 2. Последняя по времени редакция незаконченной повести. Текст сплошной. К третьему абзацу вступления добавлен конец, не находящий себе соответствия ни в автографе, ни в какой-либо сохранившейся вставке («в пятых, то, что, несмотря на всю набожность… удивилась бы земля»). Важнейшие исправления сводятся к следующему. После слов «гнусный развратник», стр. 61, строка 2, зачеркнуто:
другъ Аракчеева, грубаго льстеца и величайшаго злодѣя и вместо этого написано «злодѣй».
После слов: «я достал лорнет», стр. 62, строка 20, зачеркнуто:
Взглянулъ и чуть не упалъ отъ охватившаго меня ужаса и вместо этого написано: «и мы рассмотрѣли все, что дѣлалось». После слов: «и страшно выпяченные и то закрывающиеся, то открывающиеся», стр. 62, строки 28—29, фраза:
Когда я немного опомнился и успокоился, я узналъ этого человѣка и понялъ, что это такое
исправлена так: «Когда я вглядѣлся въ лицо этого человѣка, я узналъ его».
После слов: «никаких интриг, зависти, ссор», стр. 67, строка 14, зачеркнуто:
Вспоминаю теперь все, что она пережила со мной въ эти 11 мѣсяцевъ. Она отдала мнѣ лучшія свои силы, а мы дали ей кокошники, сарафаны, деньги и считали себя расквитавшимися.
После слов «ни маменька, ни бабушка, даже сама бабушка», стр. 67, строки 30—З1, зачеркнуто:
Бабушка казалась мнѣ верхом совершенства. Одно мое желаніе было быть такимъ же, какъ она. Меня огорчало то, что я не былъ женщина.
После слов «но не отталкивающее впечатлѣніе», стр. 70, строка 18, зачеркнуто:
Ее окружало такое поклоненіе, обожаніе, что
В трехтомное издание посмертных художественных произведений Толстого, вышедших в России в 1911—1912 гг. под редакцией В. Г. Черткова, «Посмертные записки Федора Кузмича» по цензурным соображениям не вошли. Полностью они напечатаны, но с ошибками, в III томе заграничного издания («Свободного слова») посмертных произведений в 1912 г.132 В том же году, в февральской книжке «Русского богатства», они напечатаны со следующими купюрами. После слов «оставив вместо своего трупа труп замученного», стр. 60, строки 35—36, исключено «мною». После слов «Я величайший преступник», стр. 60, строка 39 — стр. 61, строка 3, исключено «убийца отца, убийца сотен тысяч людей на войнах, которых я был причиной, гнусный развратник, злодей». После слов «что они были участниками», стр. 61, строка 30, исключены слова «моего преступления». После слов «Я приписывал это выражение глаз», стр. 70, строки 18—19, исключено: «(о котором вспоминаю теперь с омерзением)». Наконец, после слов «не того Салтыкова, который, по всем вероятиям» был», стр. 71, строки 16—17, исключены слова «нашим дедом».
Но книжка с произведением Толстого была задержана цензурой. Судебная палата утвердила арест и разрешила выпустить книгу лишь после исключения следующего абзаца: «Людям, не имевшим несчастья родиться в царской семье… чтобы еще значительнее было свое величие», стр. 71, строки 23—36. Редактор «Русского богатства» В. Г. Короленко был предав суду судебной палаты с участием сословных представителей по обвинению «в дерзостном неуважении к верховной власти». 27 ноября 1912 г. состоялся суд, которым Короленко был оправдан, и арест о книжки «Русского богатства» с повестью Толстого снят. Но не дождавшись решения суда, целый ряд издательств, в том числе и «Посредник», выпустили «Посмертные записки Федора Кузмича» с теми купюрами, которые сделаны были в «Русском богатстве», присоединив к ним абзац, исключенный по первоначальному постановлению судебной палаты. (Судебный процесс редактора «Русского богатства», речи прокурора, защитника О. О. Грузенберга и Короленко изложены в 12-й книжке «Русского богатства» зa 1912 г. и перепечатаны вместе с повестью Толстого, статьей Короленко «Герой повести Л. Н. Толстого» и примечаниями В. Г. Черткова в отдельной брошюре, изданной в 1913 г. редакцией «Русского богатства».)
Впервые в России полностью «Посмертные записки Федора Кузмича» были напечатаны в 1918 г., в Москве, без указания года и издательства, в книжке «I. Хаджи Мурат. II. Посмертные записки старца Федора Кузмича. Полное, без пропусков, издание» (перепечатка издания «Свободного слова»),
В вышедшем в 1930 г. пятнадцатом томе «Полного собрания художественных произведений Толстого», издание Государственного издательства, текст заново проверен по рукописям, и значительная часть ошибок текста берлинского издания в нем устранена.
В настоящем издании «Посмертные записки Федора Кузмича» печатаются по исправленной Толстым копии и по автографам.
————
«ЧТО Я ВИДЕЛ ВО СНЕ…»
Сюжет рассказа «Что я видел во сне…», видимо, в основе своей связан с событием, имевшим место в семье старшего брата Льва Николаевича — Сергея Николаевича Толстого. В письмах Льва Николаевича 1901—1902 гг. к нему и его дочери, судьба которой во многом была сходна о судьбой героини рассказа — княгини Лизы Ш., à также в письмах Сергея Николаевича к Льву Николаевичу мы находим отражение сложной сердечной истории, пережитой и отцом и дочерью очень остро и болезненно (См. 70-й том настоящего издания). Нигде, в частности в Дневнике, Толстой не упоминает о сне, сходном по содержанию о сюжетом рассказа. Возможно, что такое заглавие было дано рассказу о тем, чтобы устранить у читателя всякое предположение о том, что рассказанный случай имел место в действительности.
Время написания рассказа определяется датой 13 ноября 1906 г., собственноручно поставленной Толстым в автографе. 17 ноября того же года он записал в Дневник: «Написал «Что видел во сне» (порядочно)».
Обдумывая рассказ, Толстой заносил в записную книжку отдельные образы, ситуации, выражения, к нему относящиеся. Так, в записной книжке 1906 г. читаем следующие записи, относящиеся к «Что я видел во сне…»: «Вы посмотрите хоть, как она живет». «И попал опять на старую колею ненависти». «Что, не кричал?» «Папа!!..» «Прости». — «Меня, и расхлюпался». «Ну, что?» — «Ничего». — «Видели?» — «Да, и опять заревел». «Да, стар и глуп стал». — «Нет, умный, умный». Затем идет ряд других, к рассказу не относящихся записей. После них возобновляются записи, опять относящиеся к «Что я видел во сне…». «Успех — потом всё меньше и меньше — скучно». «Прикидывала, за кого вытти. Все плохи! Ненужны никому прекрасные плечи». «Мать ревновала к отцу. Отъ этого не высказывала [?]» «Нужно кормить, хотела показать, поняла. Он ушел. Взглянула в его лицо: не сердитое, но страдальческое. Он очень правдивый и чуткий. Он сам не был развратным, у него был сын незаконный».
Мы располагаем всего лишь одной рукописью — автографом, относящейся к «Что я видел во сне…» и хранящейся в рукописном отделении ИРЛИ (шифр 22. 5.20). Рукопись, написанная большей частью на листах и полудиетах бумаги обыкновенного почтового формата, занимает 48 страниц, из которых одна чистая, л заключена в обложку, на которой
