отказывающимся от военной службы по религиозным убеждениям, служить своей родине на другом, согласном с их совестью поприще?
Ведь нашло же возможным наше правительство заменить военную службу службой в другом ведомстве для наших немецких сектантов-менонитов, которые также отказываются от военной службы по религиозным убеждениям. Почему же не сделать этого и для наших русских сектантов? И тогда они будут иметь возможность производительно употреблять свои силы, а не растрачивать их на бесполезное и мучительное сидение по тюрьмам. А не то, по примеру Англии, можно бы прямо уничтожить общеобязательную военную службу, сделав ее вольной.
Это вопрос великой важности, в котором тесно сплетаются вопросы совести и политики, и мы обращаемся к сочувствующим ему политическим партиям с просьбой включить его в свои программы, независимо от вопросов о свободе совести, а к членам Государственной Думы с просьбой как можно скорее разрешить его и тем положить конец гонениям за веру в нашем христианском мире.
А наших выборщиков Полтавской губернии, намеревающихся вручить своим членам Государственной Думы наказ с изложением своих нужд, мы, как жители той же губернии, просим вручить им и это наше воззвание и внести в свой наказ изложенную в нем нашу настоятельную нужду.
В виду того, что этот вопрос, несмотря на всю его важность, не внесен ни в одну из существующих программ наших партий и даже в печати он еще не обсуждается, мы просим все те органы печати, которые сочувственно отнесутся к этому делу, перепечатать у себя это воззвание и тем помочь делу прекращения гонений за веру в самые высокие идеалы человечества».
Примечание. Это воззвание было напечатано в № 23-м газеты «Полтавщина» от 13-го апреля 1906 года и того же числа было прочитано на предвыборном собрании выборщиков Полтавской губернии, которые и внесли изложенную в нем просьбу в свой наказ избранным ими членам Государственной Думы в следующих словах: «Мы требуем, чтобы никто не наказывался за свою веру, чтобы не было принуждения в военной службе для тех христиан, которые по глубокой вере в учение Христа не могут служить родине оружием». Следуют подписи. А еще ниже: «Полтава, 12-го апреля 1906 г.».
Такие случаи, как тот, о котором упоминается в воззвании, повторяются довольно часто. Людей, отказывающихся от военной службы, прежде ссылали в Якутскую область, теперь же их или заключают в крепости или в дисциплинарные батальоны.
Заключение в дисциплинарные батальоны совершается так: начальство считает отказывающегося от военной службы всё-таки зачисленным в солдаты и требует от него исполнения приказаний военного начальства. Призванный отказывается брать ружье. Тогда его за неповиновение военному начальству зачисляют в разряд штрафованных и зa повторенное неповиновение отдают в дисциплинарный батальон. Это было с известным мне Гончаренко в Омске, с Сокуром в Карсе, Сиксне в Пскове и со многими другими. Вот что пишет мне один из них:
«Многоуважаемый Лев Николаевич, давно собирался вам написать, но, боясь вас затруднить, постоянно останавливался писать. Но так как мой брат написал вам (брат его мне написал о том, что так как предстоит военный суд, то не могу ли я найти защитника), и вы ему сейчас ответили, и я решился написать вам. Вы моему брату написали, что вы просили адвоката, чтобы он взял на себя труд защиты меня, если защита возможна. Очень благодарю вас за ваши услуги, но я себя считаю недостойным защиты и не могу знать, какая защита возможна надо мной, хотя я совершенно не отказываюсь, а исполняю и делаю, как раб по плоти, то, что не против Иисуса и не против моей совести, но оправдать меня никто не может, потому что я делаю против ихнего закона. Я пришел к убеждению, что война есть зло, почему и отказался взять винтовку и учиться убийству, за что полковой суд меня осудил на 2 года в дисциплинарный батальон, как за умышленное неисполнение приказания начальника. Командир полка 1 год сбавил. Мое намерение — опять отказаться взять оружие и в дисциплинарном батальоне. Но мое намерение вам писать совсем не об этом, а об другом: хочу обратиться к вам с вопросами и с просьбою, если возможно, ответить.
Мне не пришлось прочесть всех ваших сочинений, почему я не мог прийти к заключению, какого именно вы убеждения о Боге и о воскресении мертвых. А мне желательно узнать, какого вы убеждения о Боге и веруете ли в воскресение когда-то, по преданию Евангелия, всех умерших. Не перепутано ли это в Евангелии: вместо духовно мертвых — в мертвых по плоти?
Прилагаю здесь свои мысли о Боге, чтобы вы могли скорее узнать ход моих мыслей и короче дать ответ. Про свой поступок об отказе считаю лишним писать. Пока я нахожусь на гауптвахте в общем помещении до отправления в дисциплинарный батальон, а когда отправят, еще неизвестно.
Внутри я очень спокоен и готов за истину умереть».
Приложенные к письму «мысли о Боге» показывают в их авторе человека, много думавшего и глубоко религиозного.
И таких людей будут в дисциплинарных батальонах сечь розгами за неисполнение приказаний фельдфебеля!
Да, вопрос отказов от военной службы имеет огромную важность.
Можно притворяться, что не видишь противоречия между войной и христианством до тех пор, пока ничто не указывает на него, но нельзя не видеть его, когда люди своими страданиями заявляют об этом противоречии.
Противоречие существует. И рано или поздно оно должно быть разрешено. Разрешено же оно может быть только двумя путями: уничтожением обязательной военной службы или отречением от христианства.
Наше правительство держится как будто второго пути: отречения от христианства посредством извращения и лжетолкования его и мучительства тех, которые исповедуют его своей жизнью.
Я думаю, что путь этот и ложный и опасный.
Главная, если не единственная причина всех тех ужасов, которые мы переживаем теперь, это самое извращение и лжетолкование христианства и жестокость правительства. Самое страшное в совершающихся теперь событиях — это озверение людей. Озверение же это произошло от отречения от христианства и от жестокости правительства.
И потому самое лучшее, что может сделать наше правительство как по этому, так и по всем другим поднимающимся теперь вопросам, это то, чтобы все свои силы и внимание употребить не на то, чтобы извращать или скрывать вечную христианскую истину и угрозами и насилием заставлять людей отказываться от нее, а на то, чтобы приводить свою деятельность в согласие с ней.
Л. Толстой.
20 Апреля 1906 г.
Ясная Поляна.
————
ЕДИНСТВЕННОЕ ВОЗМОЖНОЕ РЕШЕНИЕ ЗЕМЕЛЬНОГО ВОПРОСА.
I.
Исключительное право одних людей на владение землей, лишающее других людей возможности пользоваться ею, есть такая же жестокая, вредная для всех несправедливость, какою было в свое время крепостное право.
Несправедливость эта, смутно сознаваемая всеми людьми, всегда особенно живо чувствовалась русским земледельческим народом. В теперешнее же революционное время несправедливость эта особенно живо чувствуется, и к уничтожению ее направлены теперь желания и требования русского народа.
Приисканием средств удовлетворения этих требований заняты теперь и правительственные и противоправительственные партии. К сожалению, и те и другие имеют в виду большею частью свои партийные частные цели, а не одну главную, общую и нравственную цель восстановления нарушенной справедливости. Одни думают удовлетворить требования народа прирезкой к крестьянским наделам казенных и части удельных земель; другие — предоставлением крестьянам возможности покупки через банк продаваемых помещичьих земель; третьи — переселениями малоземельных крестьян на свободные земли; четвертые — установлением обязательной наследственной аренды, пятые — отчуждением удельных, монастырских и помещичьих земель и составлением из них фонда для наделения крестьян землею; шестые — национализацией земли, долженствующей послужить началом социалистического устройства; седьмые — признанием всей земли собственностью только земледельцев.
Все эти предположения, в сущности, разделяются на два отдела: правительственные и консервативные деятели ставят своей главной задачей такое изменение земельного устройства, которое не нарушило бы вполне выгоды их положения и так или иначе, хотя бы и с некоторыми уступками, успокоило бы народное волнение; революционеры же большею частью ставят своей главной задачей обратное: поддержание раздражения народа и вовлечение его в ту революционную деятельность, которую они считают полезною для общего блага.
До сих пор эти последние достигают всё более и более своей цели. Народ под влиянием их устного и газетного воздействия всё живей и живей чувствует старую, давно уже измучившую его несправедливость лишения его права пользования землей и, не предвидя возможности уничтожения этой несправедливости правительством, в особенности после роспуска Думы, всё более и более раздражается, готовясь совершать и совершая местами самые несправедливые дела в отместку за так долго претерпеваемую им великую несправедливость.
Народ чувствует, что при теперешнем переустройстве, происходящем в России, он не может и не должен оставаться в прежнем положении, и не довольствуется теми частными временными поправками дела, которые предлагают ему в виде покупки земли через банки, прирезки казенных и удельных земель, переселений или обязательной аренды или земельного фонда. Народ хочет коренного исправления дела, такого, при котором не могли бы одни люди, не работая, а лежа, как собаки на сене, мешать работающим пользоваться землею, хочет, чтобы все люди имели равную возможность пользоваться теми выгодами и удобствами, которые дает земля.
И народ совершенно прав в этом желании. Он не прав только в том ложном и распространенном представлении, поддерживаемом заблуждающимися легкомысленными людьми, что для того, чтобы все люди имели равное право пользоваться землею, нужно только отнять от владельцев их земли и разделить их между работающими земледельцами.
Как разделить отчужденную землю? Какую отдать какому обществу? Где ее отвести? Как разделить более ценные земли, луга, леса? Как поступить с мелкими собственниками? Как поступить с безземельными людьми, желающими получить свою долю земли? При тесноте населения кому и куда переселяться?..
Всё это такие вопросы, которые при отнятии земли у владельцев и разделении ее между земледельцами не могут быть разрешены никакими комиссиями и могут быть только источником бесконечных споров, ссор и, главное, еще худших, чем теперь, несправедливостей. Этого не видят и не могут видеть крестьяне, занятые своими местными вопросами. Но это должны видеть люди, считающие себя призванными решать вопросы с общей для всех справедливой точки зрения.
И такое решение земельного вопроса с общей точки зрения может состоять никак не в отнятии земли от одних владельцев и передаче ее другим, не в произвольных распоряжениях землями, а только в одном: в уничтожении старой неправды земельной собственности, от которой всё зло угнетения и вражды людей. Для решения земельного вопроса нужно не удовлетворения желания тех или других людей, а восстановление нарушенного естественного права всех людей на землю и права каждого человека на все произведения своего труда.
II.
Все люди имеют равное право на землю, и каждый человек имеет неотъемлемое право на свой труд. Оба права
