болотахъ или снѣгу, убить нѣсколько ненужныхъ мнѣ птичекъ или столь же ненужнаго медвѣдя, — всѣ эти разсужденія я пропускалъ мимо ушей и былъ не только увѣренъ въ важности своей дѣятельности, но гордился ею. То же и съ революціонерами.

Только тѣмъ, что революціонная дѣятельность есть спортъ, и можно объяснить то, что люди здравомыслящіе предаются такой явно безполезной дѣятельности, и то, что никакіе доводы, доказывающіе тщету и даже вредъ ихъ дѣятельности, не дѣйствуютъ на нихъ. Жалко видѣть, когда энергія людей тратится на то, чтобы убивать животныхъ, пробѣгать на велосипедахъ болышія пространства, скакать черезъ канавы, бороться и т. п., и еще болѣе жалко, когда эта энергія тратится на то, чтобы тревожить людей, вовлекать ихъ въ опасную дѣятельность, разрушающую ихъ жизнь, или еще хуже: дѣлать динамитъ, взрывать или просто убивать какое-нибудь почитаемое вреднымъ правительственное лицо, на мѣсто котораго готовы тысячи еще болѣе вредныхъ.

Революціонеры говорятъ, что цѣль ихъ дѣятельности въ томъ, чтобы содѣйствовать улучшенію общей жизни людей посредствомъ освобожденія ихъ отъ совершаемыхъ надъ ними насилій: дать имъ свободу. Но вѣдь это только отговорка или предлогъ. Дѣятельность революціонеровъ не можетъ дать свободу людямъ потому, что подъ свободой революціонеры понимаютъ совершенно то же самое, что подъ этимъ словомъ разумѣютъ правительства, утверждающія, что они обезпечиваютъ свободу своихъ подданныхъ; и осуществить эту свободу революціонеры стремятся тѣми же способами. Свободу правительства, какъ и революціонеры, понимаютъ какъ нѣчто положительное, какъ совокупность правъ человѣка. «Свобода каждаго должна быть такова, чтобы она не нарушала свободу другихъ». На эту тему съ различными комментаріями и разъясненіями написаны горы книгъ. Написано же объ этомъ такъ много именно потому, что основное опредѣленіе невѣрно. Свобода каждаго по отношенію къ другимъ лицамъ есть понятіе не положительное, а отрицательное. Свободенъ человѣкъ не тогда, когда такъ или иначе опредѣлены его права, а только тогда, когда никто не насилуетъ его. Опредѣленіе правъ людей включаетъ понятіе ограниченія дѣятельности людей, a ограниченіе можетъ быть достигнуто только насиліем или угрозой его.

И потому свободны люди не тогда, когда такъ или иначе опредѣлены ихъ права, а только тогда, когда они не совершаютъ насилій другъ надъ другомъ. Не совершать же насилій другъ надъ другомъ могутъ только люди, признающiе незаконность, преступность, безсмысленность насилія. Такъ что свобода людей достигается не опредѣленіемъ какихъ-либо правъ, а только признаніемъ всѣми людьми незаконности, преступности, ненужности насилія. Истинно свободны люди могутъ быть только въ обществѣ, гдѣ все сознаютъ возможность и необходимость замѣны насилія разумнымъ убѣжденіемъ. А такъ какъ всѣ люди разумныя существа, то они не могутъ не видѣть того, что эта замена насилія разумнымъ убѣжденіемъ возможна и что къ осуществленію ея и должны стремиться люди. Дѣятельность же революціонеровъ не только не содѣйствуетъ этой замѣнѣ насилія убѣжденіемъ, а, напротивъ, предшествуетъ ей, призывая людей къ новымъ формамъ насилія для измѣненія прежнихъ.

Замѣна же насилія убѣжденіемъ можетъ произойти не вслѣдствіе измѣненія формъ общества, а только вследствіе сознанія всѣми людьми незаконности, преступности, ненужности насилiя и возможности устройства общей жизни на основаніи разумнаго убѣжденія и согласія. И содѣйствовать такому сознанію можетъ всякій человѣкъ прежде всего уясненіемъ своего собственнаго сознанія и потомъ своей доброй жизнью, на дѣлѣ доказывающей возможность замѣны насилія убѣжденіемъ.

Думай серьезно, пойми и опредѣли смыслъ своей жизни и свое назначеніе въ ней, — религія укажетъ тебѣ его, — старайся ясно, не стѣсняясь никакими соображеніями, осуществить жизнью то, что ты считаешь своимъ человѣческимъ назначеніемъ, а главное, живи, не участвуя въ томъ злѣ, которое ты сознаешь и осуждаешь, и этимъ самымъ ты будешь содѣйствовать уясненію сознанія людей и посредствомъ уясненія ихъ сознанія будешь самымъ дѣйствительнымъ средствомъ содѣйствовать улучшенію жизни людей и истинному освобожденію ихъ. Въ такой дѣятельности никто и ничто помѣшать не можетъ.

Только такой дѣятельностью можно служить человѣчеству, и только такой дѣятельностью подвигаются люди къ своему общему благу. Дѣятельность же, употребляющая насиліе для уничтоженія насигія, очевидно, не можетъ содѣйствовать этому движенію; не только не содѣйствуетъ, но задерживаетъ его. Такъ что движеиiе впередъ человѣчества къ своему благу совершается не только не благодаря дѣятельности революціонеровъ, такъ же какъ и всѣхъ людей, признающихъ законность насилія, а несмотря на такую дѣятельность.

Духовная дѣятельность есть величайшая, могущественнѣйшая сила, — она движетъ всѣмъ міромъ, — но для того чтобы она была движущей міромъ силой, нужно, чтобы люди вѣрили въ ея могущество и понимали, что могущество ея не въ томъ, чтобы механически передавать чужія мысли и суетить народъ и самому суетиться, а въ томъ, чтобы серьезно самому думать, прямо и безъ компромиссовъ говорить то, что думаешь, и жить согласно съ тѣмъ, что думаешь и говоришь.

«Но мнѣ не позволяютъ говорить то, что я думаю, и жить такъ, какъ я считаю нужнымъ».

Никто не можетъ заставить тебя говорить то, что ты не считаешь нужнымъ, и жить такъ, какъ ты не хочешь. Всѣ же усилія тѣхъ, которые будутъ насиловать тебя, только послужатъ усиленію воздѣйствія твоихъ словъ и поступковъ.

Я очень желалъ бы, чтобы статья ваша пріобрела бы побольше читателей, въ особенности среди молодежи, съ тѣмъ чтобы хоть молодые люди, у которых нѣтъ связывающаго и затемняющаго ихъ сознанія революціоннаго прошедшаго, поняли бы, что спортъ — одно дѣло, и если хочешь заниматься имъ, то можно избрать крикетъ, греблю, теннисъ, скачки, псовую охоту и т. п., содѣйствіе же улучшенію общественной жизни есть дѣло совсѣмъ другое и не достигается революціоннымъ спортомъ.

Вотъ тѣ мысли, которыя вызвала во мнѣ ваша статья. Если найдете нужнымъ, напечатайте это письмо въ видѣ предисловія.

Левъ Толстой.

20 Мая 1904 г.

* КАКЪ И ЗАЧѢМЪ ЖИТЬ?

Малыя дѣти не думаютъ о томъ, какъ жить и зачѣмъ жить, а до 2-хъ, 3-хъ, 4-хъ лѣтъ живутъ какъ звѣрки: ѣдятъ, играютъ, разминаютъ члены, и только изрѣдка проявляется въ нихъ свѣтъ разума и любви. Есть люди, которые и до 12, 14, 20, иногда и до 40 лѣтъ живутъ, какъ неразумныя существа, отдаваясь своимъ страстямъ, отличаясь отъ животныхъ только разсужденіями ума о видимыхъ предметахъ, но не понимая смысла своей жизни и не думая о немъ.

Если и находятъ на таких людей минуты и часы просвѣтлѣнія, когда люди эти задумываются о смыслѣ жизни, оглядываются на себя, спрашиваютъ себя: что такое жизнь и зачѣмъ они живутъ такъ, то, не находя ясныхъ отвѣтовъ на эти вопросы, минуты и часы эти проходятъ, не оставляя слѣдовъ, и люди живутъ дальше и дальше, и когда въ старости опять задаютъ себѣ тѣ же вопросы, уже такъ привыкли къ той жизни, которую провели и ведутъ, такъ привыкли къ тѣмъ оправданіямъ дурной жизни, которыя даетъ себѣ большинство людей, что не только продолжаютъ жить дурно, но и отгоняютъ отъ себя тѣ разумные, вѣчные отвѣты на вопросы о томъ, какъ жить и зачѣмъ жить, которые даетъ истинная, единая для всѣхъ людей религія.

Мало того, что такіе люди, живя дурно, сами лишаютъ себя истиннаго и неотъемлемаго у человѣка блага духовной, согласной съ высшимъ закономъ, жизни, эти люди, особенно въ возмужалости и старости, естественно по своему возрасту и положенію руководятъ общественнымъ мнѣніемъ, все больше и больше утверждаютъ слѣдующія поколѣнія въ несвойственной разумному существу-человѣку неразумной, животной жизни.

Несвойственная же людямъ жизнь производить среди людей все большія и большія страданія.

Вотъ поэтому и особенно важно то, чтобы наиразумнѣйшее, а потому и наипонятнѣйшее объясненіе смысла жизни и вытекающаго изъ него направленія жизни человѣческой было бы извѣстно людямъ, распространено между ними и внушаемо и дѣтямъ и тому огромному большинству, которое, не рѣшая вопросовъ, подчиняется наиболѣе распространенному объясненію смысла и вытекающему изъ него направленію жизни.

Въ чемъ же состоитъ это наилучшее объясненіе смысла и вытекающее изъ него направленіе жизни и откуда мы можемъ узнать его?

Объясненіе это дано въ религіозномъ пониманіи жизни, выраженномъ и въ древнихъ религіяхъ человѣчества и въ тѣхъ разъясненіяхъ (преимущественно очищеніяхъ) этихъ религій, которыя совершены и совершаются до самаго послѣдняго времени людьми религіозными, т. е. имѣющими способность видѣть и понимать смыслъ жизни не человѣчески, не по отношенію только къ данному мѣсту и времени, а во всемъ его вѣчномъ и всемірномъ значеніи.

Жизнь отдѣльнаго человѣка вѣдь не въ чемъ иномъ, какъ въ его приближеніи къ смерти, къ освобожденію отъ тѣла, его духовной сущности, въ все большемъ и большемъ освобожденіи его духовной природы. Въ смерти оно свершилось. Въ жизни оно совершается. И потому чѣмъ дальше идетъ жизнь отдѣльнаго человѣка, чѣмъ болѣе онъ старѣется, тѣмъ болѣе освобождается его духовная природа, тѣмъ яснѣе онъ понимаетъ сущность жизни.

То же самое совершается и въ жизни всего человѣчества.

Обыкновенно мудрость старчества приписываютъ древности, т.е. временамъ, отдаленнымъ отъ насъ въ прошедшемъ, и религіознымъ выраженіямъ древности. Но это несправедливо. Точно такъ же, какъ отдѣльный человѣкъ, подвигаясь въ жизни, все болѣе и болѣе освобождаясь отъ страстей, все болѣе и болѣе умудряется, такъ точно и человѣчество. Высшая мудрость человѣчества не за тысячи лѣтъ до насъ, а теперь, сейчасъ.

Въ смыслѣ религіозномъ, т. е. въ объясненіи смысла и указанія направленія жизни, мудрость эта не во временахъ апостольскихъ, а теперь, среди насъ. Она въ ученіяхъ Руссо, Канта, Чаннинга, въ ученіяхъ нео-буддистовъ, нео-браминовъ, бабистовъ и сотенъ и тысячъ людей, понимающихъ и уясняющихъ религіозныя ученія древности: Конфуція, Будды, Исаіи, Эпиктета, Христа.

Вотъ эта-то очищенная мудрость древности и должна дать людямъ тѣ разумные отвѣты на вопросы о значеніи жизни и на наилучшее направленіе ея, которое необходимо человѣчеству не только для того, чтобы оно могло пользоваться тѣмъ наибольшимъ благомъ, доступнымъ ему въ настоящій періодъ его жизни, но и для того, чтобы итти по тому пути, который ему предназначенъ.

Л. Толстой.

6 Октября 1905 г.

————

* ТРИ НЕПРАВДЫ.

[1-я редакция.]

Блаженны кроткіе, ибо они наслѣдуютъ землю.

Есть три великія неправды. Отъ нихъ страдаютъ всѣ народы. Страдаютъ и язычники, и христіанскіе народы, и нашъ русскій народъ.

Первая неправда въ томъ, что люди-богачи захватили силою, хитростью, наслѣдствомъ землю, сами не работаютъ ее и только зa деньги позволяютъ рабочимъ людямъ сидѣть и кормиться на землѣ, которую они называютъ своею.

Другая неправда въ томъ, что правительства обкладываютъ податями всякіе нужные людямъ товары, и свои и чужестранные, накладываютъ налоги на всякія сдѣлки, напримѣръ, аренды, купли-продажи, па[с]порт[ные] билеты, на желѣзнодорожные билеты, такъ что рабочій людъ отдаетъ большую часть того, что онъ заработаетъ, на всякія общественныя дѣла, катя правительство считаетъ нужными. Самое же тяжелое въ податяхъ то, что такъ, какъ правительство теперь накладываетъ подати, нѣтъ имъ конца и предѣла. Нынче правительство наложило на вино, скажемъ, по рублю, или на сахаръ по полтинѣ или на желѣзо по 70 копеекъ, завтра понадобились деньги, и оно можетъ