и для тѣлеснаго и для душевнаго блага людей. Человѣкъ, съ котораго берутъ подати, сколько бы ни работалъ, никогда не можегъ знать, что у него есть и что останется, потому что власти всегда могутъ назначить новые подати, и чѣмъ онъ больше будетъ работать, тѣмъ больше и будутъ брать. Такъ они и дѣлаютъ. Для души же эта неправда вредна тѣмъ, что люди, собирающіе и потребляющіе подати получая ихъ безъ труда, распоряжаются ими, какъ имъ вздумается, большей частью для своей корысти, своего честолюбія, тщеславія, развращаются оттого, что распоряжаются не заработаннымъ, чужимъ имуществомъ и развращаютъ всѣхъ тѣхъ своихъ помощниковъ — чиновниковъ, которые дуромъ раздаютъ эти чужія денежки. Народъ же, глядя на пользованіе этими шальными деньгами, или завидуетъ имъ, злобится или старается приладиться къ этимъ людямъ, чтобы тоже попользоваться незаработанными деньгами. Такъ что и отъ этой неправды великое разстройство въ народѣ.

Третья неправда — не меньше второй, и отъ нея также много зла и тѣлеснаго и духовнаго. Неправда эта въ томъ, что люди захватили землю и стали ее, какъ всякія вещи, покупать, продавать, дарить, закладывать.

Неправда эта больше всѣхъ друтихъ теперь въ глаза тычется. То, чего прежде не видно было, теперь, когда народа размножилось, а богачи захватили лучшія земли, стало всѣмъ ясно. Стало всѣмъ ясно, что если богачи захотятъ скупить и скупятъ всю землю, то жителямъ надо будетъ всѣмъ поступить къ нимъ въ рабство зa то, чтобы они позволили имъ жить и кормиться на землѣ. Ясно стало особенно потому, что народъ все больше и больше бѣдствуетъ, и тотъ, который остается на землѣ, и тотъ, который сошелъ съ земли и живетъ по городамъ на заводахъ и въ прислугахъ.

Неправда эта больше двухъ первыхъ вредна для тѣла и для души людей. Тѣлесный вредъ тотъ, что безъ земли и при малой землѣ люди живутъ или по деревнямъ въ нуждѣ, безъ хорошей пищи, и вымираютъ и слабѣютъ или живутъ по городамъ, тоже дурной, нездоровой жизнью и сами слабѣютъ и перестаютъ размножаться. Душевное же зло отъ этой неправды то, что люди, лишенные земли, злобятся на захватившихъ землю и на богачей,45 a захватившіе землю люди чувствуютъ свою неправду, боятся, выдумываютъ лживыя отговорки и также ненавидятъ тѣхъ, противъ кого грѣшатъ. Народъ же безъ земли идетъ въ города и, прислуживая богачамъ, все больше и больше отвыкаетъ отъ доброй жизни и развращается.

————

Отъ этихъ трехъ неправдъ: отъ солдатства, отъ подати, отъ захвата земли — все зло въ мірѣ. Какъ же избавиться отъ нихъ?

Теперь идетъ бунтъ у насъ въ Россіи. И тѣ, кто бунтуютъ, говорятъ, что всѣ бѣды исправятся, если уничтожить самодержавіе, устроить республику, чтобы весь народъ выбиралъ себѣ правительство, и что тогда самъ народъ, какъ научатъ его этому ученые люди, устроитъ46 все общее — и фабрики, заводы, и землю, и всѣ будутъ поровну работать и поровну дѣлить. Правда, всѣ эти люди не согласны между собой. Одни говорятъ, что надо все оставить какъ было, другіе говорятъ, что надо оставить царя, только чтобы онъ во всѣхъ дѣлахъ совѣтовался съ думой, другіе говорятъ, что не надо царя, но управлять будетъ одна выборная дума съ президентомъ, третьи говорятъ, что надо, чтобы эта дума не только управляла сама всѣми общественными дѣлами, но чтобы она устроила и хозяйственную жизнь общую, съ общими заводами, фабриками и общей землей. Люди эти не согласны между собой, какъ устроить, но согласны только въ одномъ: то, что нужно, чтобы было правительство, власть, т. е. такіе люди, которые бы управляли другими, придумывали и писали законы, a другіе исполняли бы ихъ.

А между тѣмъ если бы устроилось то, что хотятъ эти люди, всѣ великія неправды, отъ которыхъ страдаютъ люди, не уничтожились бы. Не уничтожились бы потому, что всѣ онѣ происходятъ только оттого, что одни люди берутъ на себя смѣлость повелѣвать другими, устанавливать для всѣхъ законы, а другіе считаютъ нужнымъ во всемъ повиноваться этимъ человѣческимъ законамъ.

И выходитъ то, что люди повелѣвающіе заставляютъ повинующихся людей дѣлать дѣла нужныя для нихъ, для повелѣвающихъ людей, но вредныя другимъ людямъ. Отъ этого — солдатство, подати, отнятая земля. И такъ это вездѣ, гдѣ только есть люди властвующіе — правительство, издающее для всѣхъ законы и требующее того, чтобы всѣ ихъ исполняли. И то же вездѣ такъ же при одномъ самодержавномъ царѣ или султанѣ и при республиканскомъ правленіи, гдѣ управляетъ не одинъ, a многіе. Вездѣ солдатство по набору или по найму, и вездѣ затѣваются ненужныя, вредныя войны и посылаютъ тѣхъ, которые повинуются, на войны. Такъ это было въ Россіи въ Японской войнѣ, такъ же это было и въ Англіи съ Бурской войной и такъ же въ Американской республикѣ съ Испаніей и съ Филиппинами. Какіе бы люди ни были во власти, они всегда думаютъ о своей выгодѣ, о своей славѣ, а не объ народѣ. Благо — онъ повинуется, можно съ нимъ что хочешь дѣлать. Отбираютъ подати, не глядя на нужды народныя, для своихъ цѣлей, и удерживая за богачами землю, потому что имъ важно не то, что нужно народу, а то, что нужно богатымъ къ ихъ поддержкѣ.

Такъ какъ же избавиться отъ этихъ трехъ неправдъ?

Избавленіе только въ одномъ: въ томъ, чтобы повиноваться Богу, а не повиноваться людямъ.

Стоить только людямъ повѣрить въ это, и всѣ три неправды исчезнуть сами собой.

И для того чтобы неправды эти исчезли, людямъ всѣмъ и намъ, русскимъ, теперь, въ теперешнее смутное время, не надо ничего предпринимать, ничего не дѣлать, ни бунтовъ ни стачекъ, а только не дѣлать того, что насъ держитъ въ плѣну: повиноваться Богу, а не повиноваться людямъ, ни тѣмъ, которые теперь еще считаются правительствомъ, ни тѣмъ, которые хотятъ свергать его и завтра могутъ стать на его мѣсто.

Для того чтобы достигнуть нашей ближайшей цѣли, надо только не повиноваться никакой власти человѣческой, а жить такъ, какъ мы живемъ и вы живете — не каждый порознь, а въ мірѣ, въ общинѣ, работая каждый для себя, но сходясь для обсужденія общественныхъ и хозяйственныхъ дѣлъ нашихъ въ сходки, и повиноваться только тому, въ чемъ мы добровольно согласились, во всѣхъ же дѣлахъ правительства, солдатства, податей, полицій, судахъ не участвовать.

Будемъ мы поступать такъ: не будемъ итти въ солдаты, не будемъ добровольно давать податей, и само собой уничтожится правительство, то самое, которое собираетъ войско, заводитъ войны, обираетъ труды народа податями и удерживаетъ захваченныя земли за владѣльцами. А уничтожится правительство, то народу въ каждой деревнѣ, въ каждомъ приходѣ легко будетъ устроиться такъ, чтобы не было ни солдатства, ни войнъ, ни податей, ни пошлинъ, ни земель, къ которымъ бы не было доступу всему народу.

Для того чтобы не было нужды въ солдатствѣ и войнахъ, нужно только устроить добрую, справедливую жизнь безъ податей и запретной земли, и тогда никто не придетъ воевать съ такимъ народомъ, a скорѣе придутъ учиться у такихъ людей жить свободно и безъ грѣха. Если же и нашлись бы такіе жестокіе люди, которые стали бы обижать такихъ людей, отнимать у нихъ ихъ имущество и землю, то всетаки много выгоднѣе бы было терпѣть всякую обиду, чѣмъ бороться, воевать съ такими людьми или, что еще хуже, повиноваться имъ. Терпѣть можно всякое зло (на то люди) отъ судьбы, отъ другихъ людей, но хуже всего дѣлать то, что теперь дѣлаютъ, — терпѣть отъ самихъ же себя оттого, что повинуешься той власти, которая тебя мучаетъ. Нужно терпѣть, переносить зло, не бороться съ нимъ зломъ, не повиноваться ему.

Такъ избавятся люди отъ первой неправды — солдатства, если бы перестали повиноваться людямъ; избавились бы тѣмъ, что установили бы у себя добрую, справедливую жизнь безъ податей и запретной земли. Для того же, чтобы устроить жизнь такъ, что[бы] земля была общая и не было бы податей, есть давнишнее средство, которое уже много разъ предлагали люди и во Франціи, и въ Англіи, и въ Америкѣ и которое и у насъ ведется въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, гдѣ земля общая. Средство это въ томъ, чтобы всѣ какія нужны деньги на общественныя дѣла, тѣ, что собираются податями и пошлинами, брать съ земли, такъ, чтобы доходъ съ общей всему народу земли шелъ бы и на общія всему народу нужды. Средство это давно предлагаютъ, но еще не было ясно, какъ его примѣнить. Въ послѣднее же время американскій писатель Джорджъ обдумалъ со всѣхъ сторонъ это дѣло и такъ обработалъ его, что стоитъ только примѣнить его къ дѣлу, и сейчасъ же, какъ въ большомъ обществѣ, такъ и въ маломъ, можно сейчасъ же примѣнить его.

————

** ЗЕЛЕНАЯ ПАЛОЧКА.

I.

Если бы человек после долгого сна, во время которого он забыл все, что было прежде, проснулся в новом незнакомом ему жилище, обитаемом такими же, как и он, существами, людьми и животными, суетящимися, хлопочущими, что-то, не переставая, делающими, то первое, что сделал бы такой человек, — постарался бы понять, кто и зачем поместил его в это новое странное место и что ему делать в этом месте, как употребить те силы, ту потребность деятельности, которые он чувствует в себе. Ответ на эти вопросы и есть то, что называется религией. И без этих ответов нельзя хорошо жить на свете умному человеку.

Кто поместил меня в это странное место?

Не знаю и не могу знать, но наверное знаю, что этот кто-то есть и что он и поместил меня в этом мире. Знаю это наверное, потому что я не мог по своей воле явиться в этот мир, потому что я никогда не хотел этого, да и не мог хотеть, потому что меня до появления в этот мир как будто бы не было или, по крайней мере, я ничего не помню о том, чтобы я был когда-нибудь прежде. Если я спрошу, когда начался я, настоящий я, то я получу еще менее удовлетворительный ответ. Мне говорят, что я появился несколько лет тому назад из утробы моей матери. Но то, что появилось из утробы моей матери, есть мое тело, — то тело, которое очень много времени не знало и не знает о своем существовании и которое очень скоро, может быть, завтра, будет зарыто в землю и станет землею. То же, что я сознаю своим я, появилось не одновременно с моим телом. Это мое я началось не в утробе матери и не по выходе из нее, когда отрезали пуповину, и не тогда, когда отняли от груди, и не тогда, когда я начал