насилія, т.-е. посредствомъ совершаемыхъ другъ противъ друга обидь, оскорбленій, убійствъ, жизнь не можетъ быть благополучна. Когда дѣти разсорятся среди игры, подерутся и надергаютъ себѣ волосы, наставятъ шишекъ, и всѣ ревутъ, и всѣ несчастны — ясно, что виною ихъ несчастья они сами, и стоитъ успокоить ихъ, помирить, и они опять начнутъ весело играть и охотно признаются, что они были сами виноваты въ своемъ бѣдствіи. Но не то съ обществами людей,

* № 15.

Говорятъ: если я не буду насильникомъ, не буду участвовать въ насиліи, то всѣ будутъ противъ меня. Но вѣдь это все равно, что сказать, что если я научу заблудившихся людей, какъ имъ выдти на дорогу, то всѣ эти заблудившіе нападутъ на меня. Человѣкъ, не дѣлающій насилія, не участвующій, не одобряющій его, показываетъ людямъ средство избавленія отъ того, что мучаетъ ихъ, и показываетъ не въ какомъ либо отдаленномъ, воображаемомъ будущемъ, а сейчасъ и навѣрное и на дѣлѣ. Неужели на такого человѣка нападутъ тѣ люди, которымъ онъ указываетъ простой и вѣрный путь избавленія отъ того, что мучаетъ ихъ?

* № 16.

Всѣ догадки какъ о происхожденіи, такъ и объ исчезновеніи человѣка и человѣчества не могутъ имѣть для насъ никакого значенія, такъ какъ неизбѣжно приводятъ насъ къ безконечности во времени, какъ въ прошедшемъ, такъ и въ будущемъ и, потому неважны для насъ.

* № 17.

Жизнь всего человѣчества всегда руководится въ своихъ проявленіяхъ, въ своей дѣятельности тѣмъ общимъ большинству людей метафизическимъ религіознымъ пониманіемъ, которое въ данное время свойственно ему.

* № 18.

Кто же будетъ противъ тѣхъ людей, которые укажутъ большинству его ошибку подчиненія насилію и простое и легкое средство освобожденія людей? Противъ такихъ людей будутъ тѣ, кто пользуется обманомъ обманутыхъ, и можетъ случиться, что на того, кто будетъ указывать людямъ истину, нападутъ враги ея. Христа распяли. Могутъ пострадать и тѣ, которые будутъ уяснять людямъ выгодную для нихъ истину. Но развѣ не лучше пострадать и умереть за истину, чѣмъ ради какой-нибудь вражды правительственной, революционной, международной? Для вѣрующаго человѣка не можетъ быть колебанія въ этомъ вопросѣ.

* № 19.

Сами рабочіе устраиваютъ свои обязательныя стачки, союзы и синдикаты, поддерживаемые опять таки обязательными постановленіями, основанными на насиліи.

* № 20.

Очевидно не ожидать исправленія отъ молитвъ, заговоровъ, талисмановъ, а перестать дѣлать то, что дѣлаешь: не участвовать въ кутежахъ, въ распутствѣ, въ игрѣ. Тоже и съ устройствомъ жизни людей. Разница только въ томъ, что, отстранившись отъ участія въ кутежахъ, игрѣ, распутствѣ, я болѣе ясно могу предвидѣть послѣдствія, въ воздержаніи же отъ участія въ насиліи послѣдствія такого воздержанія не такъ ясны. Но какъ [бы] они ни были неясны, они несомнѣнны. Насилія совершаются людьми, я человѣкъ воздерживающійся отъ нихъ и потому насилій будетъ меньше настолько, насколько люди воздержатся отъ него. То же, что отъ моего неучастія не сдѣлается тотчасъ же все, чего я желаю, не можетъ и не должно мѣшать мнъ дѣлать то, что должно и можно. Огромныя зданія воздвигаются изъ маленькихъ камней. Для восшествія на самую высокую гору нуженъ первый шагъ, потомъ второй, третій. —

Наивный вопросъ о томъ, что дѣлать отдѣльному человѣку для противодѣйствія существующему ложному устройству, возможенъ только потому, что люди, большинство, вѣрятъ больше всего на свѣтѣ, такъ что не допускаютъ и тѣни сомнѣнія, въ то, что жизнь людей складывается не по ихъ волѣ, а по волѣ какихъ-то нѣкоторыхъ изъ нихъ. Въ это вѣрятъ и властвующіе, и революціонеры, и толпа. Отъ этого этотъ удивительный вопросъ: что дѣлать мнѣ, каждому отдѣльному человѣку?

* № 21.

И потому не могу не умолять людей выслушать меня, подумать, обсудить о томъ, что я говорю. Знаю, какъ безумно гордо то, что я дѣлаю, обращаясь къ людямъ, ко всѣмъ людямъ съ увѣщаніемъ <скорѣе съ мольбою> о томъ, чтобы они сдѣлали то, что я говорю имъ, что какъ будто знаю я одинъ и никто кромѣ меня не знаетъ. Но что же мнѣ дѣлать, если я всѣмъ существомъ моимъ убѣжденъ въ томъ, что то, что я знаю, есть истина и истина не отвлеченная, а истина такая, которая можетъ и должна спасти людей отъ ихъ страданій.

————

ВАРИАНТЫ «ДОКЛАДА, ПРИГОТОВЛЕННОГО ДЛЯ

КОНГРЕССА МИРА В СТОКГОЛЬМЕ».

* № 1.

<Милостивые Государи........ Но нѣтъ, не хочу обращаться къ вамъ этимъ офиціальнымъ терминомъ. Сказалъ бы — собратья, но и это было бы не то отношеніе, въ которое я хотѣлъ бы вступить съ вами. Скажу просто: братья, тѣмъ болѣе что, обращаясь къ вамъ, я собственно, надѣясь на то, что слова мои будутъ услышаны, обращаюсь не къ однимъ вамъ, но ко всѣмъ людямъ міра. Здѣсь и на прежнихъ конгрессахъ говорили о томъ, какъ противодѣйствовать войнѣ и содѣйствоватьмиру, но — простите меня — я боюсь, что извѣстная условность, та самая условность, которая ограничиваетъ и стѣсняетъ и здѣсь нашу бесѣду, какъ была, такъ и есть причиной того, что умные, просвѣщенные, добрые люди, говоря о самыхъ важныхъ предметахъ въ жизни, бьютъ, какъ говоритъ англійское выраженіе, вокругъ, а не по кусту. Этотъ обходъ, вызываемый условностью, основной причины того зла, о которомъ мы собрались разсуждать здѣсь, и дѣлаетъ то, что мы говоримъ обо всемъ самомъ неважномъ и говоримъ о послѣдствіяхъ, а не говоримъ объ основной причинѣ.>

* № 2.

<Любезные братья. Мы всѣ собравшіеся здѣсь христіане. Смѣло называю васъ такъ. Но если бы среди насъ были и63 Брамины и Буддисты и Конфуц[іанцы], я увѣренъ, что всѣ признали [бы] такое обращеніе наиболѣе приличнымъ въ виду той цѣли, которая собрала насъ.>

* № 3.

<Мы хотимъ противодѣйствовать величайшему злу, удручающему человѣчество, величайшему грѣху, войнѣ, хотимъ противодѣйствовать тому преступленію убійства человѣка человѣкомъ, которое съ самой глубокой древности считалось необходимыми условіемъ жизни народовъ, участіе въ которомъ считалось <доблестью, добродѣтелью и> священной обязанностью, главные участники котораго считались <и считаются> величайшими людьми, героями и которое до сихъ поръ не только существуешь, но все больше и больше захватываетъ народы, раззоряетъ ихъ, губитъ ихъ жизнь и самымъ дѣйствительнымъ способомъ развращаетъ ихъ.>

* № 4.

Знаю я, что мнѣ скажутъ многіе, даже и съ тѣхъ здѣсь засѣдающихъ, что безъ государства, т.-е. власти государственной, было бы еще гораздо больше зла во внутренней жизни народовъ, чѣмъ то, которое производятъ войны. Но такое возраженіе само по себѣ произвольно и несправедливо, такъ какъ зло, которое происходило бы среди людей при отсутствіи государства и государственной власти, мы не можемъ опредѣлить, и предположенія наши о томъ, что оно будетъ велико или мало, совершенно произвольны. Зло же, производимое войнами, какъ убійства, калѣченія миліоновъ, растрата богатствъ народовъ на приготовленіе къ убійствамъ и главное развращеніе людей, пріучаемыхъ и обучаемыхъ тому, что есть положеніе, при которомъ убійство допустимо, зло это очевидно и огромно.

Разсужденіе о томъ, что государственная власть, порождающая войны, такъ благотворна, что своей благотворностью выкупаетъ зло войнъ, такое же какъ разсужденіе о томъ, что зло пытокъ или смертныхъ казней выкупается той пользой, которую онѣ приносятъ обществу, въ которомъ существуютъ. Исторія показываетъ намъ, что всегда были и не могутъ не быть всегда явленія въ жизни народовъ, которыя когда-то соотвѣтствовали сознанію народовъ, но которыя съ развитіемъ сознанія стали въ разрѣзъ съ разумомъ и главное съ нравственными требованіями народовъ. Такова и война, а если война, то и та основная причина, которая ее производитъ, государство съ его патріотизмомъ.

Такъ это естественно представляется намъ, но не это одно произносить рѣшающее слово въ дѣлѣ войны и государства.

Допустимъ, что государство съ своимъ патріотизмомъ, войсками, затратой силъ народа, властью нѣкоторыхъ надъ всѣми, что все это необходимо и есть наименьшее зло. Допустимъ, что безъ государства не могутъ жить народы, допустимъ, что это такъ, но есть другое соображеніе, безповоротно рѣшающее дѣло, соображеніе, которое должно бы прежде всего приходить намъ людямъ христіанамъ, разсуждающимъ о войнѣ. Соображеніе это то, что та вѣра. которую мы исповѣдуемъ, которую исповѣдуютъ съ особенной подчеркнутостью всѣ властвуюіщіе государственные люди, завѣдующіе войсками и готовящіеся къ войнѣ, что вѣра эта, сущность которой есть не только признанiе закона не убій, т.-е. уваженія къ жизни всякаго человѣка, но прощеніе обидъ, любовь къ врагамъ, что вѣра эта, какъ бы ни извращали ее тѣ, кто этимъ занимаются, не можетъ быть совмѣстима съ войной, приготовленіями къ ней, поощреніемъ людей къ убійству своихъ ближнихъ.

* № 5.

Если я ошибаюсь,64 укажите мнѣ мою ошибку, но если справедливо то, что я говорю, думаю, чувствую всѣми силами души, то соединимтесь всѣ, чтобы сдѣлать то усиліе, которое никогда не пропадаетъ, если оно совершается только во имя добра и истины.

* № 6.

<А чтобы сдѣлать это усиліе мы должны здѣсь прямо составить <тотъ> манифестъ>. Воззваніе наше должно быть обращеніе ко всѣмъ людямъ, страдающимъ отъ этого зла, которое всѣ сознаютъ зломъ — какъ къ властвующимъ, такъ и къ подвластнымъ. Къ властвующимъ, главнымъ виновникамъ убійствъ, обращеніе можетъ быть троякое: то, которое теперь есть во Франціи къ М. de Paris65 и вездѣ къ королевскимъ особамъ — восторженное поклоненіе, 2-е — такое же, какое есть вездѣ и особенно въ Россіи, отвращеніе и презрѣніе и 3-е — братское человѣческое отношеніе, указа[нія], заблужденія и любовн[аго] убѣжденія. Къ подвластнымъ же можетъ быть только одно, разъясненіе грѣха всякаго участія>

* № 7.

Мы говоримъ и думаемъ, что войска, т.-е. убійства, необходимы, потому что есть государства, патріотизмъ, правительства. На дѣлѣ же только потому что есть войска и возможность законнаго убійства, необходимы и государства и патріотизмъ и правительства.

* № 8.

Государство или христіанство, убійство или любовь?

Хотимъ мы или не хотимъ этого, дилемма эта, уже давно стоявшая передъ христіанскимъ человѣчествомъ, теперь съ особенной рѣзкостью стоитъ передъ нами и все настоятельнѣе и настоятельнѣе требуетъ того или иного разрѣшенія.

* № 9.

Сражаются вѣдь правительства не сами собой: не Николай съ Вильгельмами и Эдуардами, а сражаются люди, разными сложенными, установившимися, древними преданіями и новыми внушеніями и обманами приведенные къ тому, чтобы противно исповѣдуемому ими закону любви къ древнему закону не убій становиться солдатами, т.-е. покорными орудіями убійства въ рукахъ своихъ повелителей. И мы, люди мыслящіе, <люди могущіе руководить общественнымъ мнѣніемъ, главное> люди, исповѣдующіе христіанскій законъ, имѣя возможность изъять это орудіе изъ рукъ66 сражающихся, не заботясь о томъ, какъ изъять это орудіе изъ рукъ ослѣпленныхъ своимъ положеніемъ правительствъ, хотимъ придумать такія мѣры, при которыхъ правительства, существующiя этими вооруженіями, отказались бы отъ того, что даетъ имъ жизнь, рѣшились бы на самоубійство. Развѣ не ясно, что правительства, пока будутъ правительствами, никогда не откажутся отъ вооруженія. И потому надо67 обращать наши слова не къ правительствамъ, а къ людямъ, какъ къ тѣмъ немногимъ, которые составляютъ