утромъ разглаживали тебѣ валикомъ морщины на щекахъ и лбу. Говори, говори, а я послушаю.
Собесѣдникъ ея тоже великолѣпный господинъ съ усами, торчащими кверху, и золотымъ пенснэ и, какъ мнѣ тоже почему то хорошо извѣстно, человѣкъ ограниченный, развратный, раззоренный, но несмотря на это, безгранично самоувѣренный и самодовольный. Онъ внимательно учтиво слушаетъ хозяйку и, поднимая плечи и закрывая глаза, разводитъ руками въ знакъ сочувствія и сознанія возмущенія противъ такихъ поступковъ.
— Que voulez vous, Princesse, avec ce malheureux peuple.390
Хозяйка совѣтуетъ гостю взять побольше. Гость благодарить и слѣдуетъ ея совѣту. Въ это время лакей Захаръ подаетъ господину соте изъ рябчиковъ. Я знаю Захара, знаю, что онъ изъ крестьянъ этой же деревни, и знаю почему то и то, что онъ нынче же сбѣгалъ къ отцу и тамъ крупно поговорилъ съ нимъ за жену, которую свекоръ чуть не побилъ за дурно испеченные хлѣбы, и ему оч[ень] тяжело на душѣ, но въ эту минуту все вниманіе его направлено только на исполненіе своей сложной обязанности.
— Сердятся на управляющаго и уничтожаютъ вѣковыя деревья. Прекрасныя, столѣтнія деревья. Въ чемъ же виноваты деревья? Je vous demande un peu?391
— Поджигателей нашли, говоритъ кто то.
— Ну, их сошлютъ, посадятъ. Но деревьевъ то не будетъ.
— Par le temps qui court c’est tout à quoi nous pouvons nous attendre,392 сказалъ г[оспод]инъ, и я почему то знаю, что въ это самое время онъ думаетъ: какая она однако глупая. Твердитъ все одно и то же.
И вотъ мнѣ представляется, что хозяйка обращается на другой конецъ стола, указывая на черноглазую, миловидную дѣвушку — я знаю, что это дочь хозяйки, и говоритъ:
— А вотъ Лина находитъ, что это сдѣлали милые мужички очень мило, и проситъ меня написать графу Александру, чтобы простить этихъ поджигателей. Какъ вамъ это нравится?
Я смотрю на ту, на кого указываетъ княгиня, и вижу, какъ эта черноглазая дѣвушка вся вспыхнула и что то пробормотала.
— Что ты говоришь, и т. д …. »
№ 18.
Онъ говорилъ и во все время его рѣчи я глядѣлъ только на него и изрѣдка на дочь и нa Аркадія. Я чувствовалъ и зналъ, что оба они понимаютъ его, восхищены его рѣчью и благодарны ему. Аркадій все время, какъ легко было догадаться, придумывалъ поводы оставаться въ гостиной, и дѣлая видъ, что занятъ лампой, подносомъ, сбившимся ковромъ, жадно слушалъ. Какъ это бываетъ во снѣ, я зналъ это, мало того, какъ это тоже бываетъ во снѣ, гдѣ времени нѣтъ и неизвѣстно, что прежде, что послѣ, я почему то зналъ, что нынче вечеромъ Ар[кадій], придя въ свою коморку, вписалъ въ своемъ дневникѣ. Ходилъ къ папашѣ, все обижаетъ мою Варвару, пуще всего мамаша, да слава Богу, обошлось мирно. Вслѣдъ за этимъ было записано. Ну ужъ пробралъ Ник[олай] Ив[ановичъ] и барыню и гостя, и туда и сюда метались, не даетъ ходу. Грабители, говоритъ, вы всѣ дармоѣды, ужъ такъ ловко, что надо бы лучше да некуда.
№ 19.
[Четвертая редакция статьи «Сон».]
Сонъ.
Я видѣлъ на дняхъ запомшившійся мнѣ сонъ. Такой сонъ, про который вспоминаешь на яву: «что, бишь, это случилось нынче такое важное» — спросишь себя. И вспомнишь, что такое особенно важное было то, что видѣлъ во снѣ.
Вижу я, что кто то такой невидный мнѣ, но очень близкій393 человѣкъ, старичокъ, горячо говорить, возражая394 не одному, а многимъ людямъ на ихъ утвержденіе о томъ, что среди крестьянского народа395 въ послѣднее время крестьяне не считаютъ узко дурными поступками ни поджоги, ни убійства, ни воровство, такъ что въ наше время крестьяне дошли до послѣдней степени безнравственности.396 И какъ это бываетъ во снѣ, гдѣ нѣтъ послѣдовательности времени,397 въ одно и то же время слышу398 то, что говоритъ старичокъ, и то, 399 что400 вызвало утверждение о безнравственности крестьянства.401 Вызвали же эти утвержденія разсказы о томъ, какъ крестьяне въ одномъ мѣстѣ дожгли помѣщичій домъ, гумно, грунтовые сараи,402 вырубили лѣсъ, какъ потравили луга, какъ увезли даже стогъ сѣна. Разсказываютъ это старая дама, какъ я почему то знаю, очень богатая и важная, и403 молодой г[осподи]нъ, особенно раздраженный противъ крестьянъ.
Дама все повторяетъ: ну хорошо, они сердятся на помѣщика, на прикащика, но деревья то, вѣковыя деревья, чудныя груши дюшесъ, шпанки вишни, они то въ чемъ виноваты. Истинно варвары.
— Не404 осталось признаковъ какого либо нравственнаго сдерживающаго начала, говоритъ молодой г[осподи]нъ и разсказываетъ случай воровства въ его имѣніи.
Старичокъ вступаетъ только тогда, когда мол[одой] г[осподи]нъ рѣшительно высказалъ свое мнѣніе о всеобщей безнравственности крестьянскаго сословия.405
— Безнравственное сословіе, говоритъ онъ,406 хорошо безнравственное сословіе то, которое одно кормитъ всѣ друтія. Думаю, что какъ про человѣка, который живетъ не для себя, а для другихъ, нельзя сказать, что такой человѣкъ безнравствененъ, точно такъ же, думаю, и про сословіе, а крестьянское сословіе есть то, трудами котораго живутъ всѣ другія сословія.
Вы говорите407 воровство:408 украли у васъ деревья въ лѣсу, стравили ваши луга, увезли сѣно.409 Но вѣдь это не воровство, это только возстановленіе нарушеннаго права. Вѣдь если, какъ это бывало410 на Кавказѣ, одинъ князекъ сдѣлаетъ набѣгъ на аулъ и отобьетъ и угонитъ всѣхъ лошадей аула,411 а одинъ изъ жителей какъ-нибудь вернетъ себѣ отбитую у него лошадь, то вѣдь ясно, что онъ не укралъ, а только вернулъ украденное. Тоже и съ вашими деревьями въ лѣсу, травами,412 хлѣбами, всѣмъ тѣмъ,413 что производитъ земля и чѣмъ вы незаконно пользуетесь. Не у васъ украли и крадутъ, а вы, не переставая, поколѣніе за поколѣніемъ, дѣлаете то самое преступленіе, въ которомъ упрекаете народъ, обворовываете его, отнимая отъ него самое нужное, неизбѣжно нужное всякому человѣку и несомнѣнно принадлежащую ему ого собственность: равное всѣхъ людей право на ломлю.
Опять я въ одно и то же вромя слышу его рѣчь и414 возраженіе ему. Ему говорятъ, что земля ость такая же собственность, какъ и всякая другая, что нельзя отнять ее, не поколебавъ основы всякаго порядка, что нельзя и распредѣлить равномѣрно землю, что проэктъ Единаго налога Ген[ри] Дж[оржа] неисполнимъ, что въ Евроиѣ сущоствуетъ земельная собственность и существованіе ея не мѣшаетъ порядку и благоустройству. И я слышу, какъ онъ отвѣчаетъ на всѣ эти возраженія.
— Нѣтъ. Земля не такая же собственность, какъ всякая другая. Вы можете владѣть всѣмъ золотомъ, всѣми бриліантами, всѣми автомобилями,415 парчами, рысаками міра, и другимъ людямъ416 это все равно, но не то съ землею. Если вы владѣете землею, которая мнѣ нужна для пропитанія, вы владѣете мною, я становлюсь рабомъ того, кто владѣетъ нужною мнѣ землею.417 Право земельной собственности, защищаемое законами, т. е. насиліемъ, есть право рабства,418 по своимъ послѣдствіямъ точно такое же, какъ рабство419 крѣпостное, но только не прямое, опредѣленное, а посредственное, неопредѣленное. Тамъ Петръ былъ рабъ Ивана,420 а теперь рабъ неизвѣстнаго х, которому нужно кормиться на моей землѣ. Тогда утверждалось закономъ насиліе, право владѣнія извѣстными крѣпостными, теперь утверждается право владѣнія неизвѣстными рабами также закономъ, поддержива[ющимъ] насиліе.421
Говорятъ,422 нельзя распредѣлить землю равномѣрно. А я говорю, что и не нужно ничего распредѣлять. Говорить это все равно, что было бы говорить во время крѣпостного права, что нельзя распредѣлить равномѣрно крѣпостныхъ. Дѣло было не въ распредѣленіи крѣпостныхъ, а въ признаніи незаконности владѣнія человѣкомъ человѣка. Тоже и теперь: дѣло не въ распредѣленіи, а въ признаніи преступности владѣнія землею.423 А какъ только люди признаютъ эту преступность, и правительства перестанутъ поддерживать эту отжившую форму рабства, люди сами найдутъ средства распредѣлить землю и выгоды съ ея пользованія равномѣрно между всѣми, хотя бы по мысли Ед[инаго] нал[ога] Генри Дж[оржа], если они не найдутъ лучшаго.
— Дѣло только въ томъ, чтобы признать незаконность, преступность земельнаго рабства, такъ же какъ въ 50 годахъ была признана преступность крѣпостного рабства, а какъ только это будетъ признано, найдутся и средства исполненія. Къ счастью, ото уже начинаетъ признаваться лучшими людьми нашего круга, какъ это было по отношенію крѣп[остного] права, главное же съ особенной силой, вызванной страданіями, несравненно большими, чѣмъ при крѣп[остномъ] правѣ, страданіями всего порабощеннаго народа. II страданія, вызванныя теперешнимъ безличнымъ рабствомъ земельнымъ, не могли по быть больше тѣхъ, которыя вытекали изъ крѣп|остного] права. Тамъ424 крѣпостные были связаны съ владѣльцами, владѣлецъ если не сострадалъ, то видѣлъ въ рабѣ орудіе труда и425 изъ боязни потерять, поддерживалъ его. Теперь же рабовладѣльцу все равно, онъ и не знаетъ раба, пропадетъ одинъ, сейчасъ явится на его мѣсто другой. Пропадай пропадомъ, кто попало, я не виноватъ, я только владѣлецъ собственности, священной собственности. Въ этомъ весь ужасъ теперешняго положенія.
Старичокъ все больше и больше горячился.
— Ужасъ теперешняго положенія въ томъ,426 что въ оправданіе себя говорятъ: Европа, посмотрите на Европу. Ахъ, Европа, Европа, которой намъ тычутъ въ глаза, которой наше правительство по бѣдности своей мысли считаетъ нужнымъ подражать. Такъ сейчасъ, когда земельный вопросъ такъ назрѣлъ, что требуетъ рѣшенія, мы ничего не умѣемъ выдумать, какъ законъ 9 ноября, разрушающій вѣковые устои русской общины, стирающiйся разрушить въ сознаніи народа, признающемъ общей принадлежность земли всему народу, имѣющій только одну цѣль — разорить народъ, привить ему соблазнъ земельной исключительной собственности. Все только для того, чтобы этотъ вашъ графъ съ 10-ю тысячами десятинъ могъ бы сказать мужику, у котораго пять десятинъ: у тебя пять десятинъ, а у меня 10-ть тысячъ — мы одинаково собственники. Европа? Прельщать насъ. можетъ въ Европѣ только до высшей степени совершенства доведенное фарисейство. Грабятъ въ Европѣ, какъ и у насъ и такъ же, какъ у насъ дѣлятъ награбленную добычу между капиталистами, землевладѣльцами, чиновниками и точно такъ же нѣтъ ограбленнымъ другого выхода изъ своего положенія, какъ участіе въ грабительствѣ — переходъ въ сословіе грабителей, что и совершается, такъ что почти невозможно разобрать, кто кого грабитъ. Разница между нами и Европой только та, что тамъ условія государственной и общественной жизни такъ сложны, такъ запутаны, что уже трудно, почти невозможно разобрать, кто кого грабитъ. У насъ же, какъ ни стараются въ министерствахъ и Думахъ завести то же устройство, еще, слава Богу, видно, простымъ глазомъ видно, кто кого и какъ грабитъ. У насъ еще видно по крайней мѣрѣ тому, у кого есть глаза, чтобы видѣть, а главное видно мужикамъ, которые если бы и не видѣли, чуяли бы это своими боками, кто главные воры и грабители. Мужики твердо знаютъ, что не у васъ украли деревья въ лѣсу, а вы и ваши родители вѣками обворовывали сотни тысячъ людей, и то, что у какого-то тамъ графа уничтожили его персики или что то тамъ такое, такъ если счесть все то, что
