то по крайней мере приблизится к ним и заставит читать себя. Напротив, ему, как подводного камня, следует избегать подражания тем людям, которые пишут по расположению духа, которых сердце заставляет говорить, внушая им слова и образы, и которые извлекают, так сказать, из внутренности своей всё то, что выражают на бумаге: это опасные образцы, они очень способны заставить впасть в смешное тех, кто вздумает подражать им. В самом деле, мне смешно было бы смотреть на человека, который серьезно захотел бы говорить моим голосом и походить на меня лицом.
24
Писатель, думающий только об угождении вкусам своего времени, заботится больше о себе, чем о своих произведениях. Нужно не переставая стремиться к совершенству, и тогда потомство сумеет воздать нам ту справедливость, в которой иногда отказывают современники.
25
Не должно выставлять смешным то, в чем нет ничего смешного: это ведет к порче вкуса, к извращению и своего суждения и суждения других. Но если в чем-либо действительно есть смешное, его следует выставлять, щадя людей, так, чтобы это и нравилось и поучало.
26
«Гораций или Депрео сказал это раньше вас». Верю вам на слово, но я сказал это по-своему. Разве я не могу думать после них о том, что истинно и о чем еще многие будут думать после меня?
II. О ЛИЧНЫХ ДОСТОИНСТВАХ
1
Сколько удивительных людей, имевших прекраснейшие дарования, умерли, не заставив говорить о себе! Сколько живет еще таких же, о которых не говорят и не будут говорить никогда!
2
Люди слишком заняты самими собою, чтобы иметь время внимательно относиться к другим и распознавать в них хорошее: поэтому, обладая большими достоинствами и еще большей скромностью, можно очень долго оставаться никому неизвестным.
3
Легче найти ум, чем людей, пользующихся своим умом или ценящих чужой ум и извлекающих из него какую-нибудь пользу.
4
Скромность для достоинства то же, что тени для фигур на картине: она придает ему силу и рельеф.
5
Простая внешность — это костюм обыкновенных людей, для них и по их мерке скроенный, но она — украшение для людей, наполнивших свою жизнь великими деяниями: эти люди подобны небрежной, но тем более привлекательной красавице.
6
Иные люди, довольные самими собой, каким-нибудь делом или произведением, которое недурно удалось им, слыша о том, что великим людям прилична скромность, позволяют себе быть скромными, притворяются простыми и естественными; они похожи на людей невысокого роста, наклоняющихся у двери из опасения стукнуться лбом о притолоку.
7
Если счастье быть человеком знатного происхождения, то не меньшее счастье быть и таким, о котором не осведомляются, знатного ли он происхождения.
8
От времени до времени на земле появляются люди редкие, исключительные, сияющие добродетелью и распространяющие своими высокими качествами чудный свет. Люди эти подобны тем необычайным светилам, о которых мы не знаем, откуда они, и еще менее знаем, чем делаются они, скрываясь от нас. У них нет ни предков, ни потомков, они одни составляют всю свою расу.
9
Люди близорукие — я говорю об умах ограниченных и суженных в своей маленькой сфере — не могут понять встречающегося иногда соединения многих талантов в одном и том же человеке: где они видят приятное, там не признают возможности солидного, где думают, что открыли грацию, легкость, гибкость, ловкость тела, там не хотят уже допустить душевных даров, глубины, способности к серьезному размышлению, мудрости: они выбрасывают из истории Сократа тот факт, что он плясал.
10
Трудно найти человека столь совершенного и необходимого своим близким, чтобы в нем не оказалось чего-нибудь уменьшающего сожаления о нем.
11
Мудрец излечивается от честолюбия самим честолюбием; он стремится к столь великим вещам, что не может довольствоваться тем, что люди называют сокровищами, чинами, богатством, милостями при дворе: он не видит в этих ничтожных преимуществах ничего такого, что было бы настолько хорошо и прочно, что могло бы наполнить его сердце и заслуживало его забот и желаний; ему даже необходимы усилия, чтобы не слишком презирать всё это; искусить его способна только та слава, которая должна бы родиться из добродетели, вполне чистой и простой, но такой славы не дают люди, и он без нее обходится.
12
Тот добр, кто делает добро другим; если он страдает за добро, которое делает, он очень добр; если страдает от тех, кому сделал это добро, то доброта его так велика, что может увеличиться только с увеличением его страданий, а если он умирает от этих страданий, то добродетель его достигает в этом случае крайнего предела: она героична, она совершенна.
III. О ЖЕНЩИНАХ
1
Мужчины и женщины редко сходятся в оценке достоинств женщины: их интересы слишком различны. Женщины нравятся друг другу вовсе не теми прелестями, которыми они нравятся мужчинам. Бесчисленные способы, которыми женщина зажигает в мужчинах сильные страсти, в женщинах вызывают отвращение и антипатию.
2
Иные молодые особы недостаточно знают свои счастливые природные преимущества, не понимают, как полезно было бы сохранить их: они ослабляют эти редкие и хрупкие дары неба, принимая жеманные манеры и подражая дурным примерам. И голос и походка у них заимствованные. Они изысканно переделывают себя и смотрятся в зеркало, чтобы видеть, достаточно ли они удалились от своей природы. Да, не без труда достигают они того, что меньше нравятся!
3
Кокетка не отказывается от своей страсти нравиться и от мнения, которое имеет о своей красоте. Она смотрит на время и годы как на что-то такое, от чего покрываются морщинами и дурнеют только другие женщины; по крайней мере она забывает, что возраст у всех написан на лице. Тот же наряд, который украшал ее когда-то в молодости, начинает, наконец, безобразить ее, как бы освещая изъяны наступающей старости. В горе ли она, или больна, притворство и жеманство не оставляют ее. Она умирает разряженная и в цветных лентах.
4
Если судить об этой женщине по ее красоте, молодости, гордости и презрительному виду, то нет человека, который сомневался бы в том, что разве только герою суждено очаровать ее когда-нибудь. Но выбор уже сделан ею: он остановился на небольшом уроде, у которого нет и ума.
5
Зачем сваливать на мужчин вину в невежестве женщин? Какими законами, эдиктами, рескриптами запрещено женщинам открывать глаза и читать, удерживать в голове прочитанное и выражать в речах своих и делах? Не сами ли они, напротив, ввели в обычай ничего не знать, то по причине слабости телосложения, то по умственной лености, то благодаря заботам о красоте, то по легкомыслию, мешающему предаваться долговременному учению, то благодаря исключительной способности к рукоделиям, то по недостатку времени, уходящего на хозяйственные мелочи, то вследствие природного отвращения к трудному и серьезному, то благодаря любопытству, совершенно отличному от удовлетворяющей ум любознательности, то благодаря вкусам, не имеющим ничего общего с охотой упражнять память.
6
Женщины — это крайности: они или лучше, или хуже мужчин.
7
Большинство женщин почти не имеет принципов; они руководятся сердцем, а в нравах своих зависят от тех, кого любят.
8
Мужчина вернее хранит чужую тайну, чем собственную; женщина же, напротив, лучше бережет свой секрет, чем чужой.
9
Случается иногда, что женщина скрывает от мужчины страсть, которую питает к нему, между тем как мужчина, с своей стороны, в это же самое время притворяется перед нею в страсти, которой не чувствует к ней.
10
Немногие жены обладают такими совершенствами, чтобы муж по крайней мере хоть раз в день не раскаивался в том, что у него есть жена, или не находил счастливым того, у кого нет ее.
IV. О СЕРДЦЕ
1
Дружба возможна и между людьми различного пола и даже свободная от всего грубого. Тем не менее женщина на мужчину всегда смотрит как на мужчину, так же как и мужчина в женщине всегда видит женщину. Такая связь не бывает ни страстью, ни чистой дружбой, это нечто особое.
2
Время укрепляет дружбу и ослабляет любовь.
3
Пока любовь продолжается, она поддерживается сама собой, а иногда и такими вещами, которые, казалось бы, должны были погасить ее: капризами, суровостью, разлукою, ревностью. Дружба же, напротив, нуждается в поддержке: она погибает от недостатка попечений, доверия и снисходительности.
4
Любовь и дружба исключают друг друга.
5
В друзьях мы видим только те недостатки, которые могут им вредить, а в любимой особе только те, от которых сами терпим.
6
Причины охлаждения и ослабления дружбы могут быть различные; в любви же почти не бывает другой причины разрыва, как излишняя взаимная любовь.
7
Начало и ослабление любви чувствуется по затруднению, которое испытываем мы, оставаясь одни.
8
Люди менее стыдятся своих преступлений, чем слабостей и тщеславия: иной открыто на виду у всех — несправедлив, вероломен, клеветник, а скрывает свою любовь или честолюбие без всякой цели и необходимости.
9
Опыт показывает, что слабость или снисходительность к себе и строгость к другим — в сущности один и тот же порок.
10
Самые сильные желания наши не исполняются, а если и исполняются, то не в то время и не при тех обстоятельствах, когда достижение желаемого доставило бы наибольшее удовольствие.
11
Так же трудно потушить вначале чувство оскорбления, как и сохранить его спустя несколько лет.
12
Все страсти лживы; они лицемерят, насколько возможно, в глазах других и таятся от самих себя: нет ни одного порока, который не имел бы фальшивого сходства с какой-нибудь добродетелью и не пользовался бы им.
13
Многими высокими мыслями и прекрасными поступками мы не столько обязаны силе нашего ума, сколько нашей природной доброте.
14
Нет более прекрасного излишества, чем излишество признательности.
V. ОБ ОБЩЕСТВЕ И РАЗГОВОРЕ
1
Полная бесхарактерность — очень противный характер.
2
Плохие шуты встречаются на каждом шагу, ничтожествами этого рода хоть пруд пруди. Остроумный забавник — редкая вещь; кто и родился таким, так и тому очень трудно долгое время выдерживать свою роль. Далеко не всегда человек, заставляющий смеяться, заставляет вместе с тем и уважать себя.
3
Есть такие люди, которые говорят прежде, чем подумают, есть и такие которые, напротив, утомительно внимательны к тому, что они говорят. В беседе с ними страдаешь от тяжелой работы их ума. Они точно нагружены фразами и разными оборотами их. У них всё обдумано, даже жесты и осанка. Это пуристы — блюстители чистоты языка; они не рискнут ни малейшим словечком, хотя бы оно могло произвести самый лучший эффект, у них не вырвется ничего неожиданно-удачного, речь их не течет свободным потоком: они говорят правильно и скучно.
4
Умная беседа заключается гораздо менее в том, чтобы выказать в ней много ума, чем в том, чтобы заставить других найти его в себе. Тот, кто выходит после разговора с вами довольный собою и своим умом, вполне доволен и вами. Люди вовсе не расположены восхищаться другими, они сами хотят нравиться, они не столько думают о том, чтобы научиться чему-нибудь у собеседника или даже просто весело провести время, слушая его, сколько о том, чтобы их
