тому, кого хвалят, и тому, кто хвалит: один признает ее воздаянием за свои достоинства, другой — хвалит для того, чтобы дать заметить свою справедливость и проницательность.
49
Мы хвалим обыкновенно только для того, чтобы нас похвалили.
50
Немногие люди имеют настолько ума, чтобы предпочесть полезное им порицание вредной похвале.
51
Отказ от похвалы — желание, чтобы похвалили в другой раз.
52
Если бы мы сами не льстили себе, лесть других не могла бы вредить нам.
53
Лесть — это фальшивая монета, находящаяся в обращении только благодаря нашему тщеславию.
54
Гораздо легче казаться достойным той должности, которой не имеешь, чем той, которую занимаешь.
55
Если исследовать хорошенько различные следствия скуки, то окажется, что благодаря ей манкируют больше обязанностями, чем выгодой.
56
Есть разные роды любопытства: есть любопытство из выгоды, побуждающее нас учиться тому, что может принести нам пользу, и есть любопытство из тщеславия, происходящее от желания знать то, чего другие не знают.
57
Лучше употреблять свой ум на перенесение настоящих бедствий, чем на предвидение тех, которые могут случиться.
58
Наше раскаяние вызывается не столько сожалением о сделанном нами зле, сколько опасением вредных последствий его для нас самих.
59
Мы признаемся в своих недостатках, чтобы искренностью загладить вред, который они причиняют нам в глазах других людей.
60
Когда пороки оставляют нас, мы тщеславимся, воображая, что сами оставляем их.
61
Нередко мы потому не можем вполне предаться одному пороку, что у нас много пороков.
62
Мы легко забываем свою вину, если она только нам одним известна.
63
Есть простаки, знающие свою простоту и ловко пользующиеся ею.
64
Добродетель не заходила бы так далеко, если бы тщеславие не сопутствовало ей.
65
Счастливые люди неисправимы, они всегда находят себя правыми, если счастье поблажает их дурному поведению.
66
С огорчениями связано различного рода лицемерие. В одном случае, оплакивая кончину дорогого нам лица, мы оплакиваем себя: сожалеем об утрате с покойником того доброго мнения, которое он имел о нас, плачем об уменьшении наших средств к жизни, наших удовольствий или нашего значения в обществе. Так что мертвый чествуется слезами, проливаемыми о живых. Мы обманываем при этом самих себя, почему я и называю это своего рода лицемерием. Но бывает лицемерие уже не столь невинное, так как оно внушает всем уважение. Это — огорчения некоторых личностей, желающих прославиться красивой, нескончаемой скорбью. После того, как всё изглаживающее время уничтожило их действительное горе, они упорно продолжают плакать, жаловаться и вздыхать, принимают траурный вид и стараются убедить других всеми своими действиями, что печаль их прекратится лишь вместе с жизнью их. Такое жалкое и утомительное тщеславие встречается обыкновенно у честолюбивых женщин. Так как пол их преграждает им все пути к славе, то они стараются достигнуть известности, показывая людям безутешную скорбь. Есть еще и иного рода слезы, источник которых очень мелкий, легко текущие и легко иссякающие: плачут, чтобы приобрести репутацию чувствительности; плачут, чтобы пожалели их, плачущих; плачут, чтобы над ними поплакали; наконец, плачут, чтобы избегнуть стыда не плакать.
67
Мы легко утешаемся в несчастиях наших друзей, когда эти несчастия дают нам возможность выказать им нашу нежность.
68
Для достижения желаемого нам не хватает скорее настойчивости, чем средств.
69
То, что кажется великодушием, часто не что иное, как тайное честолюбие, пренебрегающее небольшими выгодами для достижения больших.
70
Истинное красноречие заключается в том, чтобы сказать всё, что нужно, и только то, что нужно.
71
Смирение нередко бывает только притворной покорностью, которой пользуются, чтобы подчинить себе других. Это — уловка гордости, принижающейся, чтобы возвыситься, и хотя превращения гордости бесчисленны, но она никогда не бывает лучше скрыта и более способна обмануть, чем в тех случаях, когда принимает вид смирения.
72
Воспитание, которое обыкновенно дается молодым людям, только усиливает их себялюбие.
73
Так называемая щедрость — чаще всего только тщеславие, в удовлетворении которого мы больше нуждаемся, чем в тех вещах, которые отдаем другому.
74
Ограниченность ума создает упорство, и мы не легко верим тому, что находится за пределами видимого нами.
75
Поспешность, с которой люди верят дурному, недостаточно расследовав его, происходит от гордости и лени: хочется найти виновных, но не хочется потрудиться разобрать преступление.
76
Нет на свете человека, который был бы настолько сообразителен, чтобы мог постичь всё зло, которое он делает.
77
Юность — непрерывное опьянение, это лихорадка разума.
78
Мы всегда любим тех людей, которые восхищаются нами, и не всегда любим тех, которыми сами восхищаемся.
79
Трудно любить тех людей, которых мы совсем не уважаем; но не менее трудно любить и тех, которых уважаем более, чем самих себя.
80
Благодарность большинства людей — только тайное желание еще больших благодеяний.
81
Довольно много людей, презирающих богатство, но мало — отдающих его.
82
Мы нередко прощаем тому, кто надоел нам, но не можем простить тому, кому сами надоели.
83
Почему мы помним даже мелкие подробности случившегося с нами, а не помним, сколько раз рассказывали их одному и тому же лицу.
84
Чрезвычайное удовольствие, с которым мы говорим о себе, должно бы вызывать в нас опасение, что мы доставляем мало удовольствия слушающим нас.
85
Не столько недоверие к друзьям препятствует нам открывать им глубину нашего сердца, сколько недоверие к самим себе.
86
Хвалить королей за добродетели, которых нет у них, значит безнаказанно говорить им дерзости.
87
Мы скорее можем полюбить ненавидящих, нежели любящих нас больше, чем мы того желаем.
88
В ревности больше себялюбия, чем любви.
89
Мы признаемся только в небольших недостатках, чтобы убедить в отсутствии у нас больших.
90
Зависть непримиримее ненависти.
91
Иные думают, что не любят лести, но они не любят только известной манеры ее.
92
Слишком пылкая ненависть ставит нас ниже тех, кого мы ненавидим.
93
Случаи дают возможность другим узнавать нас и еще более нам самим узнавать себя.
94
Только людей, согласных с нашими мнениями, мы признаем людьми со здравым смыслом.
95
Люди, хитрящие с нами, в особенности раздражают нас тем, что считают себя умнее нас.
96
От всей души мы хвалим обыкновенно только тех, кто восхищается нами.
97
Истинное доказательство христианских добродетелей — смирение: без него мы сохраняем все наши недостатки, и они только прикрываются нашей гордостью, которая прячет их от других, а часто и от нас самих.
98
Ревность всегда родится с любовью, но не всегда умирает с нею.
99
Бывают слезы, обманывающие нас самих после того, как мы обманули ими других.
100
Посредственность обыкновенно осуждает всё, что превышает ее понимание.
101
Зависть побеждается истинной дружбой, а кокетство — истинной любовью.
102
Счастье делает видимыми наши пороки и добродетели, как свет — предметы.
103
Главная доля нашей искренности происходит от желания говорить о себе и показывать с выгодной стороны свои недостатки.
104
Если тщеславие и не разрушает вполне добродетелей, то по крайней мере все их колеблет.
105
Тщеславие других несносно для нас потому, что задевает наше.
106
К участи своей нужно относиться, как к здоровью: наслаждаться хорошей и терпеливо переносить дурную, к сильным же средствам никогда не обращаться без крайней необходимости.
107
Можно быть хитрее другого, но нельзя быть хитрее всех.
108
Чего в волокитстве меньше всего, — так это любви.
109
Мы нередко стыдились бы самых лучших своих поступков, если бы люди знали все мотивы их.
110
Немного найдется таких недостатков, которые не были бы более извинительны, чем средства, к которым прибегают для того, чтобы скрывать их.
111
Молодые женщины, не желающие казаться кокетками, и люди пожилые, не желающие быть смешными, никогда не должны говорить о любви как о занятии, в котором они могли бы принимать участие.
112
Немногие умеют быть стариками.
113
Резвость, увеличивающаяся к старости, недалека от глупости.
114
Мы гордимся недостатками, противоположными тем, которые действительно имеем; так, например, если мы слабы и уступчивы, мы хвастаемся упрямством.
115
Мы легко извиняем друзьям своим недостатки, которые нас не касаются.
116
Если друзья обманули нас, нам следует быть равнодушными только к их заявлениям о дружбе, но не к их несчастиям.
117
О достоинстве человека нужно судить не по его великим дарованиям, но по тому употреблению, которое он делает из них.
118
Мы почти ничего не желали бы страстно, если б вполне знали то, чего желаем.
119
Страсти самые неукротимые иногда дают нам отдых, но тщеславие никогда не оставляет нас в покое.
120
Старые безумцы безумнее молодых.
121
Слабость более противоположна добродетели, чем порок.
122
Нет более несносных глупцов, чем умные глупцы.
123
Мы больше выигрывали бы в мнении людей, если бы позволяли видеть себя такими, каковы мы в действительности, чем стараясь казаться иными.
124
Та же гордость, которая побуждает нас порицать недостатки, от которых мы считаем себя свободными, заставляет нас презирать хорошие качества, которыми мы не обладаем.
125
Ссоры не продолжались бы долго, если бы виновата была только одна сторона.
126
Если не находишь покоя в самом себе, то бесполезно искать его в другом месте.
127
Как требовать, чтобы другой сохранил нашу тайну, если мы сами не могли ее сохранить.
128
Невелика дружба, если не замечаешь охлаждения ее к себе со стороны друзей.
129
Есть преступления, которые становятся непреступными и даже славными благодаря их блеску, количеству и чрезмерности. Поэтому-то общественное воровство и называется ловкостью, а несправедливый захват провинции — завоеванием.
130
Пышность похорон нужна больше для тщеславия живущих, чем для почестей умершим.
131
Мы очень любим разгадывать других, но не любим быть разгаданными.
132
Беречь свое здоровье слишком строгим режимом — очень скучная болезнь.
133
Большая часть женщин отдаются скорее по слабости, нежели по страсти; поэтому смелый обыкновенно больше, чем другие, успевает у них, хотя бы и не был более достойным любви.
134
Мы легко верим недостаткам других, потому что легко верим тому, чего желаем.
135
Мудрость для души — то же, что здоровье для тела.
136
Многие желают быть набожными, но никто не хочет быть смиренным.
137
Смирение — вот алтарь, жертва на котором угодна богу.
138
Мы гораздо меньше мучаемся для того, чтобы стать счастливыми, чем для того, чтобы заставить других думать, что мы счастливы.
139
Гораздо легче подавить первое желание, чем удовлетворить все последующие за ним.
140
Прежде чем настойчиво желать какой-нибудь вещи, нужно бы разобрать, как велико счастье того, кто обладает ею.
141
Истинный друг есть величайшее из благ и вместе с тем то благо, о приобретении которого думают меньше всего.
142
Мы порицаем себя лишь для того, чтобы нас хвалили.
143
Люди маленького ума оскорбляются мелочами.
144
Человек, которому никто не нравится, гораздо более несчастлив, чем тот, который никому не нравится.
145
Немного нужно для того, чтобы сделать счастливым мудрого, и ничто не может сделать довольным глупого, поэтому-то почти все люди и несчастны.
[Перевод Л. Н. Толстого]
1
Самолюбие более ловко, чем самый ловкий человек.
2
Страсть доводит самого умного человека до безумия, а самых глупых людей делает умными.
3
Люди, занимающиеся политикой, приписывают обыкновенно удивляющие людей великие дела исторических лиц их хитроумным замыслам, тогда как дела эти большей частью только последствия настроений и страстей. Так, война между Августом и Антонием, которую объясняют их соревнованием о мировом господстве, была, может быть, только следствием ревности.
4
Страсти всегда лучшие и наиболее убедительные ораторы. Так что самый простой человек, руководимый страстью, убеждает больше, чем тот, у кого только красноречие.
5
Постоянство мудрецов есть только следствие их уменья не проявлять того, что их волнует.
6
По тому, что и великие люди ослабевают от продолжительной борьбы со
