старую истину, если можно или лучшим выражением сделать ее более понятной, или, соединив с другой истиной, уясняющей ее, дать ей доказательность. Старые открытия не столько принадлежат их первым открывателям, сколько тем людям, которые сделали их полезными.
72
Не рассчитывайте на уважение и доверие человека, который входит во все ваши интересы, если он не говорит вам о своих.
73
Добросовестность философа — ясность.
74
Чтобы узнать, нова ли мысль, стоит только выразить ее проще.
75
Первый вздох детства — о свободе.
76
Свобода несовместима с слабостью.
77
Люди простые и добродетельные даже в забавы свои вносят деликатность и честность.
78
Первые дни весны не имеют такой прелести, как рождающаяся добродетель юноши.
79
Польза добродетели так очевидна, что злые из выгоды поступают добродетельно.
80
Обещают многое, чтобы избавиться от необходимости дать немногое.
81
Не должно слишком бояться быть обманутым.
82
Ленивые всегда собираются сделать что-нибудь.
83
Сократ знал меньше, чем Бейль: он обладал немногими, но полезными знаниями.
84
Несправедливо требовать от других, чтобы они делали для нас то, чего не хотят делать для самих себя.
85
Мы часто бываем менее несправедливы к врагам своим, чем к близким людям.
86
Мы лучше всего знаем то, чему не учились.
87
Люди часто выворачивают мысль, как платья, чтобы воспользоваться ею много раз.
88
Стихотворец не признает ни за кем права суда над своими творениями: если вы не пишете стихов, то вы ничего не смыслите в них, а если пишете — вы соперник.
89
Он6 воображает, что говорит языком богов, когда говорит нечеловеческим языком.
90
Недостаток плохого стихотворства — удлинение прозы, как свойство хорошего — сокращение ее.
91
Нет человека, который имел бы достаточно ума для того, чтобы не быть никогда скучным.
92
Отчаяние есть величайшее из наших заблуждений.
93
Никто не может так строго осудить нас, как мы сами.
94
Не нужно удивляться тому, что люди, которые нуждаются в законах для того, чтобы быть справедливыми, способны сами нарушать эти законы.
95
Трус реже снесет оскорбление молча, чем честолюбец.
96
Нет обиды, которая не прощалась бы, когда отомщена.
97
Если справедливо, что коротки наши радости, то ведь и большинство огорчений недолги.
98
Мало обид переносим мы по доброте.
99
100
Как естественно верить многому без доказательств, так в иных случаях не менее естественно сомневаться, несмотря на доказательства.
101
Убеждение ума не всегда влечет за собою убеждение сердца.
102
Люди, беспокоящиеся и дрожащие из-за самых ничтожных интересов, притворяются, когда говорят, что не боятся смерти.
103
Уединение для души — то же, что диэта для тела.
104
Тот, кто презирает человека, — не великий человек.
[Перевод М. С. Сухотина; редакция Л. Н. Толстого]
1
Легче высказать какие-либо новые мысли, нежели согласовать те мысли, которые были уже раньше высказаны.
2
Ум человеческий не столько последователен, сколько проницателен, и потому охватывает более того, что способен связать.
3
Редко вникаешь в мысль другого; поэтому, если впоследствии приходишь к тому же самому заключению, то часто принимаешь эту мысль за что-то новое, настолько оно бывает обставлено не замеченными раньше соображениями.
4
Сильное честолюбие лишает человека радостей молодости и царствует одно.
5
Есть писатели, которые относятся к нравственности, как современные архитекторы к домам: на первый план становится удобство.
6
Людям всегда неприятно сожаление об их заблуждениях.
7
Женщины и молодые люди всегда соединяют чувство уважения с своими симпатиями.
8
Делать постоянно различие между тем, что достойно уважения, и тем, что достойно любви, есть признак бедности духовного развития. Великие души вполне естественно любят то, что достойно их уважения.
9
Глупец всегда уверен, что он может обмануть умного.
10
Самые кислые люди — это те, которые слащавы из интереса.
11
Общество умных людей было бы очень немноголюдно без тех глупых людей, которые считают себя умными.
12
Сознание своих сил увеличивает их.
13
Не имеешь столько разнообразных мнений о других, сколько о самом себе.
14
Неправда, что люди лучше в бедности, чем в богатстве.
15
Мы слишком мало пользуемся мудростью стариков.
16
Люди большею частью готовы служить другим, пока они не могут этого делать.
17
Даже лучшие писатели говорят слишком много.
18
Разум не знает интересов сердца.
19
Если советы страсти более смелы, чем советы рассудка, то и силы для исполнения их страсть дает больше, чем рассудок.
20
Страсти впадают чаще в ошибки, нежели рассудок, по той же причине, по которой правители ошибаются чаще управляемых.
21
Разум и чувство помогают друг другу и пополняют друг друга. Тот, кто следует советам одного из них, отказываясь от другого, нерасчетливо лишает себя той помощи, которая дана нам для нашего руководительства.
22
Советы старости светят, но не греют, как солнце зимой.
23
Справедливо ли требовать от людей, чтобы они ради наших советов делали то, чего они не хотят делать ради самих себя?
24
Нужно ли удивляться тому, что люди вообразили себе, что животные созданы исключительно для них, когда они воображают то же самое о себе подобных и когда сильные мира сего признают только за собой право на существование.
25
Дух подвластен тому же закону, что и тело, — невозможности существования без постоянного питания.
26
Причина нашего отвращения к предметам происходит не от недостатков предмета (как мы часто воображаем), но от нашего истощения и слабости.
27
Сознание плодотворности труда есть одно из самых лучших удовольствий.
28
В душе человеческой серьезности более, чем веселости. Мало людей рождаются шутниками, большинство делается таковыми из подражания; это равнодушные подражатели чужой живости и веселья.
29
Легко можно отличить истинную широту ума от ложной: первая расширяет предмет, занимающий человека; вторая же, загромождая голову показными знаниями, совсем уничтожает его.
30
Есть унижения, от которых нельзя утешиться. Их можно только забыть.
31
Чем меньше человек имеет власти, тем более он может безнаказанно совершать ошибки и тем менее заметны его истинные достоинства.
32
Мы приходим в отчаяние от повторения нами тех же грехов от сознания того, что даже наши несчастья не в силах исправить нас.
33
Мы иногда бегаем за людьми, которые нас поразили своими внешними достоинствами, как молодые люди бегают за очаровавшей их маской, в которой они чуют красавицу, и до тех пор пристают к ней, пока она, наконец, не снимет маски и не окажется маленьким бородатым уродцем.
34
Тот, кто хочет выказать весь свой ум, обыкновенно умаляет в людях оценку его.
35
Критиковать писателя легко, но трудно оценить его.
36
По некоторым случайно прочитанным сочинениям рискуешь составить самое превратное понятие о писателе. Для правильной оценки следует прочесть всё им написанное.
37
Правда ничего не выиграет в силе и росте от примеси к ней лжи. Искусство ничего не выиграет от примеси нововведений дурного вкуса. Суждения людей легко портятся соблазнительными новшествами. Вступив на этот ложный путь, художник, путая правду с ложью, уклоняется в конце концов от подражания природе и оскудевает от тщетных потуг выдумать что-либо новое, его предшественникам незнакомое.
38
То, что мы называем блестящей мыслью, обыкновенно не что иное, как удачное выражение, которое, с помощью небольшой примеси правды, навязывается нам пленяющим нас заблуждением.
39
Зависть утаить невозможно. Она без доказательств обвиняет и присуждает; недостатки она преувеличивает; малейшие ошибки получают ужасающие названия, язык ее полон желчи и оскорблений. Настойчиво и свирепо она обрушивается на всё выдающееся своими достоинствами. Она слепа, дерзка, безумна, жестока.
40
Надо пробуждать в людях сознание их благоразумия и их силы, если хочешь способствовать подъему их духа. Те, которые в своих сочинениях настойчиво стараются выставить смешные стороны и слабости человечества, те не столько благотворно действуют на духовное развитие общества, сколько развращают его вкусы и наклонности.
41
Мы ошибаемся, воображая, что какой-либо нравственный недостаток несовместим с добродетелью или что соединение добра и зла чудовищно и необъяснимо. Только вследствие недостатка нашей проницательности мы не умеем согласовать явления, кажущиеся противоположными.
42
Пошлость большинства сочинений на нравственные темы происходит оттого, что авторы, страдая отсутствием искренности, представляя из себя только лишь отголоски друг друга, боятся высказывать свои собственные правила и затаенные чувства. И не только в деле морали, но и при обсуждении других вопросов почти все люди проводят свою жизнь в том, чтобы говорить и писать то, во что сами не верят; те же, которые еще сохраняют в себе частичку любви и правды, возбуждают к себе негодование и предубеждение общества.
43
Глядя на поступки людей, можно иной раз вообразить, что жизнь человеческая и события мира не что иное, как крупная игра, где дозволены все тонкости и уловки, чтобы завладеть добром ближнего, и где счастливый спокойно обирает менее счастливого или менее искусного.
44
Страх и надежда могут в чем угодно убедить человека.
45
Краткость нашего существования не может ни отвлечь нас от наших радостей, ни утешить в наших горестях.
46
Те, которые борются с суевериями народа, думают, что они выше народа. Так тот, кто в Риме говорил против священных кур, вероятно, считал себя философом.
47
Не надо бояться повторения старой истины, когда можно сделать ее более понятной посредством лучшего оборота или посредством освещения ее другой истиной или удачным подбором доказательств. Нужен особый талант для того, чтобы уметь понять соотношения мыслей и сгруппировать их. Важные открытия принадлежат не столько тем, которые первые высказали их, сколько тем, которые сумели применить эти открытия к делу.
48
Мы очень мало вещей знаем основательно.
49
Ясность избавляет нас от длиннот и служит лучшим доказательством правильности мысли.
50
Доказательство удачного (соответствующего) выражения — это когда при самых запутанных положениях его нельзя понимать двояко.
51
Несправедливо заслуженная известность всегда переходит в презрение.
52
Самые сильные страсти те, предмет которых близок. Таковы: любовь, игра.
53
Постоянство — это всегдашняя мечта любви.
54
Глупые люди всегда удивляются тому, что талантливый человек не совершенный дурак в своих личных делах,
55
Ничто не может успокоить завистника.
56
Нечестивец спрашивает бога: зачем ты сделал несчастных?
57
Насмешка — хорошее испытание для самолюбия.
58
Природа дала людям разные таланты. Одни рождены для творчества, другие для отделки; но позолотчика больше замечают, чем архитектора.
59
Не умеешь занять и повеселить сам себя, а хочешь занять и веселить других.
60
Нет такого лентяя, которому не тяжела бы была праздность. Войдите в кафе, все играют в шашки.
61
Советовать значит давать людям неизвестные им прежде мотивы поступков.
62
Если человек, часто хворающий, съест вишню и на другой день у него случится насморк, то, чтобы утешить его, найдутся люди, которые будут говорить ему, что он сам виноват в этом.
63
Можно быть очень дурного мнения о человеке и быть его другом. Мы не так уж утонченны, чтоб любить только совершенство. Есть даже пороки, которые нравятся нам даже в других.
64
Иногда мы призываем себе на помощь размышление, но оно бежит от нас; а бывает и так, что мысли толпой лезут в голову и не дают нам сомкнуть глаз.
65
Мы хотели бы лишить весь род человеческий его хороших свойств, чтобы оправдать наши пороки и поставить их на место добродетели. Так же как те, которые восстают против властей не для того, чтобы свободой уравнять людей, но для того, чтобы стать на место сверженных властей.
66
Немного внешнего лоска, много памяти с большой смелостью в суждениях против предрассудков — дают подобие обширного ума.
67
Не надо осмеивать общеуважаемые мнения, вы этим только оскорбляете людей, но не убеждаете их.
68
Неверие, так же как и суеверие, имеет своих поклонников. И как есть ханжи,
