его на плечи. Сдерживая дыхание и осторожно ступая, он направился к соседней комнате, служившей спальней епископу. Дверь спальни была притворена: епископ даже не запер ее за собой. Жан Вальжан нахлобучил на лоб шапку и быстро, не глядя на епископа, прошел прямо к шкапчику. Ключ торчал в дверце, он отворил ее; первая вещь, бросившаяся ему в глаза, была корзина с серебром; он взял ее, прошел через комнату быстрыми шагами, без всяких предосторожностей, и не обращая внимания на производимый им шум, дошел до окна и, схватив свою палку, перешагнул через подоконник, сунул серебро в ранец и, быстро перебежав сад, перелез через забор и скрылся.
————
На следующий день, на восходе солнца, епископ прогуливался по саду. Мадам Маглуар прибежала к нему в тревоге.
— Ваше преосвященство! Он ушел и унес наше серебро. Глядите, вот он перелез тут!
Епископ стоял с минуту молча, затем, подняв задумчивый взор, кротко сказал:
— Прежде всего надо еще спросить, наше ли было серебро? Я давно неправильно держал его у себя; оно принадлежит бедным. А этот человек бедный.
Немного времени спустя епископ сел завтракать за тот же стол, за которым накануне сидел Жан Вальжан.
Он только собирался встать из-за стола, как в дверях раздался стук.
— Войдите, — отозвался епископ.
Двери отворились. Три человека держали за ворот четвертого. Трое людей были жандармы, четвертый — Жан Вальжан.
Епископ приблизился к ним со всей живостью, какую дозволял ему его преклонный возраст.
— Ах, это вы! — сказал он, глядя на Жана Вальжана: — Очень рад вас видеть. Послушайте, однако, я ведь подарил вам подсвечники, они серебряные, как и всё остальное. Отчего вы не взяли их вместе с приборами?
Жан Вальжан поднял глаза и посмотрел на епископа с выражением, которого не может передать ни один человеческий язык.
— Так этот человек говорил правду, ваше преосвященство? — спросил жандарм. — Мы встретили его; он имел вид беглеца. Мы задержали его, обыскали и нашли серебро…
— И он сказал вам, — проговорил епископ, улыбаясь, — что это подарил ему старик-священник, пустивший его на ночлег? А вы привели его сюда? Это недоразумение.
— Следовательно, мы можем отпустить его?
— Без сомнения, — отвечал епископ.
Жандармы выпустили Жана Вальжана, который попятился.
— Правда ли, что меня освобождают? — проговорил он беззвучно, как говорят люди во сне.
— Да, тебя отпускают, разве ты не слыхал? — сказал один из жандармов.
— Мой друг, — обратился к нему епископ, — прежде чем вы уйдете, возьмите же ваши подсвечники. Вот они.
Он подошел к камину, взял серебряные подсвечники и подал их Жану Вальжану.
Жан Вальжан трясся всем телом. Он машинально взял подсвечники и растерянно смотрел на них.
— Идите с миром! — сказал ему епископ. — Кстати, мой друг, если вы еще придете, то лишнее ходить через сад. Вы можете всегда приходить и уходить в дверь с улицы. Она запирается днем и ночью на щеколду.
Затем, обращаясь к жандармам, он прибавил:
— Господа, можете идти.
Жандармы удалились. Жан Вальжан чувствовал, что он близок к обмороку.
Епископ подошел к нему и сказал шепотом:
— Не забывайте, не забывайте никогда вашего обещания: вы дали слово употребить эти деньги на то, чтобы сделаться честным человеком.
Жан Вальжан, не помнивший никаких обещаний, смутился. Епископ произнес эти слова с особенным ударением. Он продолжал торжественно:
— Жан Вальжан, брат мой, отныне вы перестаете принадлежать злу и поступаете во власть добра. Я купил вашу душу. Изгоняю из нее дух тьмы и вручаю ее богу.
Виктор Гюго.
25-е ноября
Большинство людей уже понимает теперь не только бесполезность для них, но и безумие и жестокость войны, но не может избавиться от нее потому, что ищут избавления в общих правительственных решениях, а не в своих, отдельных людей, поступках.
1
Нельзя не признать того, что 19-ый век стремится ступить на новый путь. Люди этого века начинают понимать, что должны существовать законы и суды и для народов и что преступления народа против народа, хотя и совершаемые в великих размерах, не менее ненавистны, чем преступления человека против человека.
Кетлэ.
2
Когда изучаешь не поверхностно, но основательно различные деятельности человеческие, то нельзя воздержаться от следующего печального размышления: сколько тратится жизней для продолжения на земле царства зла, и как этому злу содействует больше всего учреждение постоянных армий.
Удивление и чувство печали увеличиваются еще при мысли о том, что всё это не нужно, что это зло, принимаемое так благодушно огромным большинством людей, происходит только от их глупости, только оттого, что они позволяют относительно малому числу людей, искусных и развращенных, эксплуатировать себя.
Патрис Ларрок.
3
Обитатели земной планеты находятся еще в таком состоянии нелепости, неразумия, тупости, что каждый день читаешь в журналах цивилизованных стран обсуждение дипломатических отношений глав государств, имеющих целью союзы против предполагаемого врага, приготовление войн, при которых народы позволяют своим руководителям располагать ими, как скотом, ведомым на бойню, как будто не подозревая того, что жизнь каждого человека есть его личная собственность.
Обитатели этой странной планеты все воспитаны в убеждении, что есть народы, границы, знамена, и все имеют такое слабое сознание человечности, что это чувство совершенно исчезает перед представлением отечества. Правда, что если бы мыслящие люди сумели согласиться, — это положение изменилось бы, так как лично никто не желает войны. Но есть такие политические сцепления, вследствие которых существуют еще миллионы паразитов, и этим-то паразитам и нужна война, и они-то мешают людям согласиться.
Фламмарион.
4
Медведей убивают тем, что над корытом меда вешают на веревке тяжелую колоду. Медведь отталкивает колоду, чтобы есть мед. Колода возвращается и ударяет его, медведь сердится и сильнее толкает колоду, она сильнее бьет его. И это продолжается до тех пор, пока колода не убивает медведя. Неужели люди не могут быть разумнее медведей?
5
Война есть убийство. И сколько бы людей ни собралось вместе, чтобы совершить убийство, и как бы они себя ни называли, убийство всё же самый худший грех в мире.
————
До тех пор, пока будет признаваться власть правительства и право его управлять народом, налагать подати, учреждать суды, наказывать, война никогда не прекратится. Война есть последствие власти правительства.
26-е ноября
Как одна свеча зажигает другую и одной свечой зажигаются тысячи, так и одно сердце зажигает другое, и зажигаются тысячи.
1
Остерегайтесь людей, отговаривающих вас от стремления к добру на том основании, что совершенство недостижимо.
Никогда не считайте бесполезным подчиняться влиянию, которое может пробудить в вас благородные чувства.
Джон Рёскин.
2
Лучше верить в самое отдаленное и невозможное добро, чем верить в то, что хотя бы самое малое зло свойственно людям.
3
Чтение хороших книг есть внушение доброе; хорошее искусство есть такое же внушение добра; молитва есть самовнушение добра; но самое могущественное внушение добра есть пример доброй жизни. От этого-то добрая жизнь людей становится благом, — не для тех только, кто живет ею, но для всех тех, которые видят, знают и узнают впоследствии про такую жизнь.
4
Как часто приходится видеть, что человек добрый, умный, правдивый, зная незаконность, преступность дела, которое он делает — как, например, война, мясоедение, владение землей, на которой он не работает, уголовный суд и др., спокойно продолжает делать признаваемое им дурным дело. Отчего это удивительное явление? Происходит это оттого, что такой человек действует под влиянием внушения, которое сильнее требований его совести и разума. Часто можно видеть, или как внушение более и более овладевает человеком и он начинает делать дела, противные своей совести, или же как понемногу ослабевает такое внушение, усиливаются требования разума, начинаются колебания, и, наконец, разум одерживает победу.
5
Если вы хотите убедить человека в том, что он живет дурно, живите хорошо; но не убеждайте его словами. Люди верят тому, что видят.
Торо.
6
Человек не заблуждается один. Заблуждаясь, всякий распространяет свое заблуждение между окружающими.
7
Трудно привести к добру нравоучениями, легко примером.
Бойтесь не только общества вредного для души и избегайте его, но дорожите общением добрым и ищите его.
27-е ноября
Если страсть овладевает тобою, то помни, что твое страстное желание не составляет твоей души, а только темный налет, временно скрывающий от тебя ее истинные свойства.
1
Будь светильником для самого себя. Будь убежищем для себя. Держись света твоего светильника и не ищи другого прибежища.
Буддийская Сутта.
2
Душу можно сравнить с прозрачным шаром, освещенным изнутри собственным светом своим. Этот огонь есть для нее не только источник всякого света и истины, но и освещает ей всё внешнее. В таком состоянии она свободна и счастлива, только пристрастие к внешнему может взволновать и омрачить ее гладкую поверхность, причиняя преломление и ущерб света.
Марк Аврелий.
3
Во всех людях есть чувство милосердия, стыда и ненависти к пороку. Каждый может посредством самовоспитания возрастить эти чувства или дать им завянуть. Чувства эти составляют часть самого человека, так же как и члены его тела. И чувства эти так же, как и члены тела, могут быть воспитаны. На горе Никоншау растут прекрасные деревья. Когда их стволы срезаны, вырастают постоянно новые побеги; если пустить по ним скотину, то гора сделается голой. Оголение горы не свойственно ей. Так же и развращение души: если мы допустим низкие страсти поедать благородные побеги милосердия, стыда, ненависти к пороку в нашем сердце, разве мы скажем вследствие этого, что всех этих чувств нет в сердце человека? Знать закон неба — значит развивать высшие свойства нашей природы.
Менций.
4
В тебе самом, внутри тебя источник добра. Он не перестанет журчать по мере того, как ты будешь раскапывать его.
Марк Аврелий.
5
Душа человека есть зеркало, в котором можно видеть образ божественного разума.
Джон Рёскин.
————
Как только почувствуешь вожделение страсти, вызови в себе сознание своей божественности. Как только почувствуешь затемнение своей божественности, знай, что тобой обладают страсти — борись с ними.
28-е ноября
Жизнь не уничтожается, но только видоизменяется смертью.
1
Довлеет дневи злоба его. Не тратьте свою жизнь в сомнениях и страхах. Отдайтесь делу жизни, будучи уверены, что хорошее исполнение обязанностей настоящего часа есть лучшее приготовление для часов или веков, которые будут следовать за ним.
Будущее состояние наше всегда будет казаться иллюзией для нашего теперешнего состояния. Важна не длина жизни, но глубина ее. Дело не в продолжении жизни, но в том, чтобы изъять душу из времени, как это делает всякий высокий поступок души; когда мы живем полной жизнью, мы не задаем себе вопроса о времени.
Иисус ничего не разъяснял о жизни вечной, но влияние его уносило людей из времени, и они чувствовали себя вечными.
Эмерсон.
2
Дом, в котором живет человек, может быть разрушен и уничтожен; но то жилище, которое строит для себя дух из чистых мыслей и добрых дел, не боится даже вечности, и ничто не может причинить вреда живущему в нем.
Люси Малори.
3
