Все люди одинаково разумные существа, и управлять ими может только то, чтò выше их. Выше же их только одно: тот дух, который живет во всех их, то, чтò мы называем совестью. И потому людям можно повиноваться только своей совести, а не людям, которые назовут себя царями, палатами, конгрессами, сенатами, судами…
4.
Когда изучаешь не поверхностно, но основательно различные деятельности человеческие, то нельзя не подумать, сколько тратится жизней для продолжения на земле царства зла и как этому злу содействует больше всего существование государств и вследствие этого учреждение правительств.
Удивление и чувство печали увеличиваются еще при мысли о том, что всё это не нужно, что это зло, принимаемое так благодушно огромным большинством людей, происходит только от их глупости, только оттого, что они позволяют относительно малому числу людей искусных и развращенных властвовать над собой.
По Ларроку.
5.
Государство — учреждение временное и должно исчезнуть.
Сабля и ружье, оружие нашего времени, со временем будут показываться в музеях, как такие же редкости отжившего времени, как теперь показываются орудия пытки.
По Кросби.
6.
Государство издает столько законов, сколько отношений между людьми, которые должны быть определены. А так как отношений этих бесчисленное количество, то законодательство должно действовать непрерывно. Законы, декреты, эдикты указы, постановления должны сыпаться градом на несчастный народ. Так оно и есть. Во Франции конвент в три года один месяц и четыре дня издал 11.600 законов и декретов; учредительное и законодательное собрание произвели столько же; империя и позднейшие правительства работали столь же успешно. В настоящее время собрание законов содержит их в себе, как говорят, более 50.000; если бы наши представители исполняли свой долг, эта огромная цифра скоро удвоилась бы. Думаете ли вы, что народ и само правительство могут сохранить свой разум в этой путанице?
Прудон.
7.
Власть над другим человеком есть не что иное, как признанное право не только предавать других людей мучениям и убийствам, но и заставлять людей мучить самих себя. А достигнуть того, чтобы люди по воле начальствующего мучили и убивали друг друга, нельзя иначе, как обманами, ложью, коварством и, главное, жестокостью. Так всегда поступали и не могут не поступать все властители.
8.
Стоит только вдуматься в сущность того, в чем состоит употребление правительственной власти, для того, чтобы понять, что управляющие народами люди должны быть жестокими, безнравственными и непременно стоять ниже среднего нравственного уровня своего времени и общества. Не только нравственный, но не вполне безнравственный человек не может быть на престоле, или министром, или законодателем, решителем и определителем судьбы целых народов. Нравственный, добродетельный государственный человек есть такое же внутреннее противоречие, как целомудренная проститутка, или воздержанный пьяница, или кроткий разбойник.
9.
Учение о любви не может в одно и то же время отстаивать два противоположных направления и потому не может сочувственно относиться к правительствам, какими они сложились в действительности. Учение любви не может защищать войны, смертной казни, порабощения ума и духа масс в угоду нескольким личностям, не может сочувствовать судебному возмездию, насилиям и обидам. А потому учение о любви отрицает законность всех тех правительств, которые основаны и держатся законом борьбы и возмездия; а так как иных нет, то оно отрицает все.
Баллу.
18 МАРТА.
1.
«Когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц останавливаясь молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, который втайне, и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. А молясь не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны. Не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него». (Мат., гл. 6, ст. 5—8.)
«А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель — Христос, все же вы братья. И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, который на небесах». (Мат., гл. 23, ст. 8—9.)
Так прямо сказал Христос. И что же делают те, которые считают его Богом и учение его — своим законом? Они служат обедни, всенощные и всякого рода церковные службы. Мало того, как будто на смех и на зло словам Христа, прямо сказавшего, чтобы никто из людей не называл себя учителями и отцами, целый разряд людей, считающих себя главными знатоками закона, называют себя и учителями и отцами.
2.
Стоит только понять учение Христа в его истинном смысле, чтобы ясен был тот обман, в котором нас воспитывали и теперь воспитывают наших братьев.
3.
Молитва состоит в том, чтобы, отрешившись от всего мирского, от всего, чтò может развлекать мои чувства (магометане прекрасно делают, когда, входя в мечеть или начиная молиться, закрывают пальцами глаза и уши), вызвать в себе божеское начало. Самое лучшее для этого — то, чему учит Христос: войти одному в клеть и затвориться, т.-е. молиться в полном уединении, будет ли оно в клети, в лесу или в поле. Молитва — в том, чтобы, отрешившись от всего мирского, внешнего, вызвать в себе божественную часть своей души, перенестись в нее, посредством нее вступить в общение с Тем, Кого она есть частица, сознать себя рабом Бога и проверить свою душу, свои поступки, свои желания по требованиям не внешних условий мира, а этой божественной части души.
И такая молитва бывает не праздное умиление и возбуждение, которое производят молитвы общественные с их пением, картинами, освещениями и проповедями, а такая молитва — помощь, укрепление, возвышение души. Такая молитва есть исповедь, поверка прежних и указание направления будущих поступков.
4.
Большой вред от того, когда лжешь людям, но вреднее всего лгать перед самим собою. Вредна такая ложь особенно тем, что во лжи перед людьми люди уличат тебя, во лжи же перед собой некому уличать. И потому берегись лгать сам себе, особенно тогда, когда дело идет о вере.
5.
Нужно высвободить ту религию, которую исповедывал Иисус, от той религии, предмет которой есть Иисус. И когда мы узнаем главный смысл, основную ячейку вечного евангелия любви, надо будет держаться его.
Как жалкие плошки деревенской иллюминации или маленькие свечи процессии потухают перед великим чудом света солнца, так же потухнут ничтожные, местные, случайные и сомнительные чудеса перед законом жизни духа, открытым человеку.
Амиель.
6.
Не думай, чтобы церковное христианство было неполным, односторонним, формальным христианством, но всё-таки христианством. Не думай так: церковное христианство не только не христианство, но самый злой враг истинного христианства.
Это церковное христианство стоит теперь по отношению к истинному христианству, как преступник, пойманный на месте преступления. Ему только два выхода: или уничтожить само себя, или совершать всё новые и новые преступления. И как ни безнадежно его положение, оно всё еще продолжает свою ужасную, преступную деятельность.
7.
Мысль, выраженная в Евангелии, Библии, Коране, Упанишадах, не становится истинной потому, что она выражена в книгах, считающихся священными. Считать истинным всё то, чтò сказано в признанной священной книге, есть идолопоклонство книг, более вредное, чем всякое другое идолопоклонство.
8.
Большая часть преступлений и зла мира совершается по недомыслию: «Верь, или будь проклят». — В этом главная причина зла. Принимая без рассуждения то, чтò он должен бы был разбирать своим разумом, человек в конце концов отвыкает от рассуждения и действительно подпадает проклятию сам и вводит в грех своих ближних. Спасение людей лишь в том, чтобы научиться мыслить самостоятельно для того, чтобы верно направлять свою мысль.
Эмерсон.
9.
Очень обычная ошибка думать, что есть такие учения, признанные всеми, которые можно принимать на веру. Всякое учение, выдаваемое за истину, человек обязан проверять своим разумом.
10.
Всякое заблуждение есть яд, и потому не может быть безвредных заблуждений; тем более не может быть прекрасных и неприкосновенных заблуждений.
На что мне такие утешения, над которыми висит непрестанно Дамоклов меч разочарования? Безопасна только одна истина. Одна истина тверда, и на одну ее можно положиться. Только в ней истинное утешение; она одна неразрушимый алмаз.
Шопенгауер.
11.
«Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником и пойди, прежде помирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой». (Мат., гл. 5, ст. 23—24.)
Вот в чем истинная вера: не в обряде, не в жертве, а в единении с людьми.
19 МАРТА.
1.
Дело жизни всякого человека: становиться лучше и лучше. И потому хороши только те науки, которые помогают этому.
2.
Наукой люди называют либо ту самую важную на свете науку, по которой человек узнает, как ему надо жить на свете, либо всё то, чтò лестно знать человеку и чтò может или иногда и не может пригодиться ему. Первое знание — великое дело, второе — большей частью пустое занятие.
3.
Знанию нет конца. И потому про того, кто знает очень много, нельзя сказать, чтобы он знал более того, кто знает очень мало.
4.
Только та наука и то искусство хороши, когда они служат благу людей. Если наука и искусство не служат благу людей, то они наверное вредны.
5.
Единственное объяснение той безумной жизни, противной сознанию лучших людей всех времен, которую ведут люди нашего времени, в том, что молодые поколения обучаются бесчисленным самым трудным предметам: о состоянии небесных тел, о состоянии земли за миллионы лет, о происхождении организмов и т. п. Не обучаются только тому одному, чтò всем и всегда нужно: тому, какой смысл человеческой жизни, как надо прожить ее, чтò думали об этом вопросе и как решили его мудрейшие люди всех веков и всех народов. Не только не обучаются этому молодые поколения, но вместо этого обучаются, под названием закона Бога, самым явным бессмыслицам, в которые не верят и сами обучающие. Под всё здание нашей жизни вместо камня подложены надутые воздухом пузыри. Как же не валиться этому зданию?
6.
Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не одной памятью.
7.
Только когда мы совсем забудем то, чему учились, мы начинаем истинно познавать. Я ни на волос не приближусь к познанию предмета до тех пор, пока буду смотреть на предмет так, как научили меня смотреть. Чтобы познать предмет, я должен подойти к нему, как к чему-то совершенно неизвестному.
Торо.
8.
Всякий глупец верит в то, чтò ему говорят его учителя, и свою доверчивость называет наукой и нравственностью с той же уверенностью, с какой отцы его называли это божественным откровением.
Бернард Шоу.
9.
Люди не могут знать и понимать всего того, чтò делается на свете, и потому суждения их о многих вещах неверны. Неведение человека бывает двоякое: одно неведение есть чистое, природное неведение,
