прямо враждебными учению Христа. Не даром все или почти все христианские так называемые секты признавали и признают церковь той блудницей, о которой пророчествует Апокалипсис; не даром история церкви есть история величайших жестокостей и ужасов.
Церкви, как церкви, не суть некоторые учреждения, имеющие в основе своей христианское начало, хотя и несколько отклонившиеся от прямого пути, как это думают многие: церкви, как церкви, как собрания, утверждающие свою непогрешимость, суть учреждения противохристианские. Между церквами, как церквами, и христианством не только нет ничего общего, кроме имени, но это два совершенно противоположные и враждебные друг другу начала. Одно — гордость, насилие, самоутверждение, неподвижность и смерть; другое — смирение, покаяние, покорность, движение и жизнь.
Нельзя служить вместе этим двум господам, надо выбрать того или другого.
8.
С той минуты, в которую человек отказался от своей нравственной независимости, с той минуты, с которой человек стал определять свою обязанность не по внутреннему голосу, но по взглядам известного сословия или партии, с той минуты, в которую он стряхнул с себя свою личную ответственность потому, что он только один из миллионов, — с той минуты он лишился своей нравственной силы, он ожидает уже от людей того, чтò может совершить один Бог, он ставит на место божественной силы грубые предписания человеческого ума.
Чаннинг.
9.
Можно разными способами отрицать Христа: во-первых, можно грубо кощунствовать, издеваться над величием, — но такой способ не опасен: религия слишком дорога людям, чтобы чьи-либо насмешки могли отнять ее у них. Но есть другой способ: это — называть Христа Господом и не исполнять его заповедей; заглушать его словами свободную мысль и прикрывать, освящать его именем все безумия, заблуждения и грехи людей. Этот второй способ особенно опасен.
Паркер.
10.
Бог водворяет веру в сердце человека с помощью совести и разума. Водворять веру силою и угрозами нельзя; силою и угрозами водворяют не веру, а ужас.
Не следует осуждать и укорять неверующих и заблуждающихся: они и без того достаточно несчастны от своих заблуждений. Следовало бы укорять их только в том случае, если бы это могло принести им пользу, но это, наоборот, только больше отталкивает их и тем причиняет им вред.
11.
Случается часто, что слышишь, как добрый человек горячо спорит и защищает явную ложь. Объясняется это тем, что ложь эта нужна ему или для его теперешних дел или будущих или оправдывает его прошедшие дела. Такова всегда основа ложной веры.
19 АПРЕЛЯ.
1.
Когда люди учатся для самих себя, такое учение бывает полезно для них; если же учатся для похвальбы, то это хуже; если же для денег, то такое ученье уже всегда вредно.
2.
Лучше знать немногое, но твердо, чем многое кое-как.
3.
Бывает часто, что люди, научившись всяким наукам, т. е. запомнивши чужие мысли, гордятся и величаются перед мастером кузнецом, столяром, сапожником. А гордиться скорее пристало кузнецу, сапожнику, столяру перед ученым. Мастер может сделать полезное другим людям, а ученый может только повторять те чужие, часто ни на что не нужные мысли, которые он запомнил.
4.
Самыми горячими защитниками всякой науки, не выносящими ни малейшего косого взгляда на нее, бывают обыкновенно такие люди, которые не только недалеко ушли в науке, но и не знают хорошенько, в чем сущность всякой науки.
По Лихтенбергу.
5.
Заслуга величайших мыслителей состоит именно в том, что они, независимо от существовавших до них книг и преданий, выражали то, чтò сами думали, а не то, чтò думали прежде жившие или окружающие их люди.
Так же точно и каждый из нас должен подстерегать и улавливать те светлые мысли, которые, подобно искрам, от времени до времени вспыхивают и разгораются в нашем сознании. Для каждого из нас подобные внутренние просветления имеют гораздо больше значения, нежели созерцание и изучение целого созвездия поэтов и мудрецов.
Эмерсон.
6.
Непрерывный приток чужих мыслей должен задерживать и заглушать собственные, а за долгий период времени — даже совершенно ослаблять силу мысли, если она не обладает в высокой мере упругостью, чтобы сопротивляться этому неестественному притоку. Вот чем постоянное чтение и изучение расстраивает голову; а также еще и тем, что система наших собственных мыслей и познаний утрачивает свою цельность и непрерывную связь, если мы так часто произвольно прерываем ее, чтобы уделить место совершенно чуждому ходу мысли.
Разгонять свои мысли, чтобы дать место книжным, — по-моему, все равно, что продавать свою землю, чтобы повидать чужие, — в чем Шекспир упрекал путешественников своего времени.
Вредно даже читать о предмете прежде, чем сам не пораздумал о нем. Ибо вместе с новым материалом в голову прокрадывается чужая точка зрения на него и чужое отношение к нему, и это тем вероятнее, что человеку естественно из лености и равнодушия стараться избавиться от усилий мышления и прижимать готовые мысли и давать им ход. Эта привычка затем вкореняется, и тогда мысли уж идут обычной дорожкой, подобно ручейкам, отведенным в канавы: найти собственную, новую мысль тогда уже вдвойне трудно. От этого-то и встречается так редко самостоятельность мысли у ученых.
Шопенгауер.
7.
Очень часто слышишь, что люди в подтверждение своего мнения говорят: это говорит наука. Но наука сама по себе не имеет никаких доказательств своей истинности, кроме уверенности людей, что истинно все то, чтò она говорит. И потому науке так же нельзя верить, как церкви, если она утверждает свою истинность на том, что она — наука.
8.
Мудрость не в том, чтобы много знать. Всего знать мы никак не можем. Мудрость и не в том, чтобы знать как можно больше, а в том, чтобы знать, какие из наук самые нужные, какие меньше и какие еще меньше нужны. Из всех наук, нужных человеку, самая важная наука это наука о том, как жить хорошо, т. е. так, чтобы я мог получить как можно больше блага, такого блага, которое не мешало бы, но содействовало бы благу всех людей. Часто, очень часто в наше время люди учатся, с трудом отыскивая учителей, всяким самым ненужным наукам, а не учатся этой одной, которой коротко и ясно обучали людей все великие религиозные учителя мира.
9.
Надо много учиться, чтобы сознать, что знаешь мало.
10.
Истинная наука делает свое дело не тем, что учит нас тому, отчего показались пятна на солнце, и тому подобным ненужным нам знаниям, а только тогда, когда учит нас законам нашей собственной жизни и почему мы не должны нарушать их.
По Рёскину.
20 АПРЕЛЯ.
1.
Человек уронил дорогой жемчуг в море и, чтобы достать его, стал черпать ковшем воду. Морской дух вышел и спросил: «Скоро ли ты перестанешь?» Человек сказал: «Когда вычерпаю море и достану жемчужину». Морской дух вынес ему жемчужину.
Так надо всякому человеку бороться с тем злом, которое скрывает от него благо.
Благо человека в любви, но у него нет любви и блага оттого, что грехи, соблазны и суеверия не дают ходу любви. Чтò же делать человеку? Одно: своими силами пробивать, разгонять все то, чтò мешает любви.
2.
Человеку не надо уставать в усилиях против всего того, чтò заслоняет любовь. А то бывает часто, что человек долго не может одолеть грехи, соблазны и суеверия и попадает от одного греха, соблазна и суеверия в другие и унывает и отчаивается и перестает делать усилие, и перестает часто именно тогда, когда ему стоило только немного приналечь, чтобы добиться освобождения. Никогда не надо ослабевать. В усилиях к добру вся жизнь человека. В усилиях же и награда.
3.
Когда человек говорит про себя: я хочу есть, я уморился; и когда он говорит: я понимаю или я виноват, то эти два «я» разные. Хочет есть «я» телесное; понимает и считает себя виноватым «я» духовное. Бывает, что «я» духовное согласно с телесным. Но бывает, что «я» телесное хочет одного, а духовное другого. «Я» телесное хочет есть, а духовное «я» хочет отдать пищу голодному.
С начала жизни телесное «я» бывает сильнее духовного, но что дальше живет человек, то все больше и больше забирает власть духовное над телесным. Телесное «я» считает своими разные вещи: дома, поля, скотину, и говорит: это мое; так же и про тело оно говорит: мое тело. Духовное же «я» ничего на свете не считает своим, ни про чтò не говорит: это мое, не считает своим даже и тело, в котором живет. Своим духовное «я» считает только свою душу. И так всю жизнь идет спор между духовным «я» и телесным. Но чем дальше живет человек, то больше и больше ослабевает телесное «я», перестает все больше и больше называть своими те вещи, про которые прежде говорило: это мое. Под конец перестает и про свое тело говорить, что это мое.
В этом освобождении духовного «я» от телесного вся жизнь человека.
И тем счастливее человек, чем раньше он понимает, что его телесное «я» — временное, переходное, а что истинная вечная жизнь его в его усилиях для освобождения своего духовного «я» от покровов тела, скрывающих его от самого себя.
4.
Жизнь — в усилиях освобождения от грехов, соблазнов и суеверий. Чем больше усилий, тем больше блага. А потому и благо человека в его усилиях.
5.
Как ни незаметно и ничтожно твое участие в общем изменении к лучшему жизни мира, оно необходимо, потому что из таких ничтожных, незаметных усилий множества слагается все то движение к благу, которым ты пользуешься. И потому не фальшивь, а натягивай постромки, хотя никто и не видит и не погоняет.
6.
Люди говорят, что нельзя надеяться на свои усилия, на себя. Это несправедливо. То, что человек не должен надеяться на себя, может сказать человек, представляющий себе человека сцеплением механических сил, подлежащим законам, управляющим материей, но для всякого религиозного человека человек есть живая сила, искра Божеская, вложенная в тело и живущая в нем. Бог послал в тело мое эту частицу себя, надеясь на то, что она будет делать его дело; как же я не буду надеяться на нее? Бог надеется на меня, так как же я не буду надеяться на то, на чтò Он надеется? Жизнь человека — это его деятельность. Человек может спасти и погубить свою душу. Все учение Христа — только учение о том, чтò должен делать человек: не говорить: Господи, Господи, а исполнять, быть совершенным, как Отец, быть милосердным, быть кротким, быть самоотверженным. Кто же будет все это делать, если сам человек не будет? А чтобы делать, надо надеяться, что сделаешь.
7.
Нельзя останавливаться на пути самосовершенствования. Как только ты почувствуешь больший интерес к внешнему миру, чем к своей душе, ты остановился; мир движется мимо тебя, а ты стоишь.
8.
