предпочесть безопасность и удобство жизни борьбе за свободу. Но если для того, чтобы получить свободу, ему нужно только пожелать ее, то неужели может быть народ в мире, который бы считал ее купленной слишком дорогой ценой, раз она может быть приобретена одним желанием свободы?
Бедные, несчастные, бессмысленные народы, упорные в своем зле, слепые к своему добру, вы позволяете отбирать от вас лучшую часть вашего дохода, грабить ваши поля, ваши дома, вы живете так, как будто все это принадлежит не вам, позволяя отнимать у вас вашу совесть, соглашаясь быть убийцами. И все эти бедствия и разорения, развращения происходят не от врагов, но от врага, которого вы сами себе создаете. Откуда бы была у этого врага власть над вами, если бы вы не давали ее ему? Чтò бы он мог сделать вам, если бы вы не были укрывателями того вора, который вас грабит, участниками того убийцы, который вас убивает, если бы вы не были изменниками самим себе? Вы сеете для того, чтобы он уничтожал ваши посевы; вы наполняете и убираете ваши дома для его грабежей; вы воспитываете ваших детей с тем, чтобы он вел их на свои войны, на бойни, чтобы он делал их исполнителями своих похотей, своих мщений. И от этих ужасов, которых не перенесли бы и животные, вы можете освободиться, если захотите даже не освободиться, но только пожелать этого.
Решитесь не служить ему более — и вы свободны одним желанием освобождения. Я не хочу, чтобы вы нападали на этого врага, но чтобы вы только перестали поддерживать его, и вы увидите, что он, как огромная статуя, из-под которой вынули основание, упадет от своей тяжести и разобьется вдребезги.
Лабоэти.
7.
Люди должны перестать верить в государство, во-первых, потому, что с каждым днем становится все очевиднее и очевиднее, что все то, чего обещало достигнуть государство, не достигнуто им; во-вторых, потому, что преступность дел, совершаемых людьми во имя государства, до такой степени обнаружилась теперь, что уже людям стало невозможно притворяться не видящими того зла, которое они делают.
8.
Обитатели земной планеты находятся еще в таком состоянии нелепости, неразумия, тупости, что каждый день читаешь в журналах цивилизованных стран обсуждение дипломатических отношений глав государств, имеющих целью союзы против предполагаемого врага, приготовление войн, при которых народы позволяют своим руководителям располагать ими, как скотом, ведомым на бойню, как будто не подозревая того, что жизнь каждого человека есть его личная собственность.
Обитатели этой странной планеты все воспитаны в убеждении, что есть народы, границы, знамена, и все имеют такое слабое сознание человечности, что это чувство совершенно исчезает перед представлением отечества. Правда, что если бы мыслящие люди сумели согласиться, это положение изменилось бы, так как лично никто не желает войны. Но есть такие политические сцепления, вследствие которых существуют еще миллионы паразитов, и этим-то паразитам и нужна война, и они-то мешают людям согласиться.
Фламмарион.
9.
Я думаю, что мы прежде всего должны быть людьми, а уже потом подданными. Нежелательно воспитывать в себе уважение к закону такое же, как к добру. Закон никогда не делал людей более справедливыми, а напротив, вследствие уважения к закону хорошие люди делаются исполнителями несправедливости.
Торо.
10.
Предстоящая перемена, которая связана с переходом человечества от животного состояния к человеческому, состоит в исчезновении государства.
18 МАЯ.
1.
Человек может угодить Богу только хорошей жизнью. И потому всё то, чем, кроме хорошей, чистой, доброй жизни, человек думает угодить Богу, всё это грубый и вредный обман.
По Канту.
2.
Узнать Бога нельзя по рассказам о Нем. Узнать Его можно только тем, чтобы исполнять закон Его, тот закон, который знает сердце всякого человека.
3.
Обучение детей закону Бога — главное дело воспитания. А между тем в нашем христианском мире учат детей под именем закона Бога тому, во чтò никто не верит. Дети видят это и не верят не только тому, чему их учат, но и тем, которые их учат.
4.
С того часа, как первые члены соборов сказали: «Изволися нам и святому духу», т.-е. вознесли внешний авторитет выше внутреннего, признали результат жалких человеческих рассуждений на соборах важнее и святее того единого истинно святого, чтò есть в человеке, — его разума и совести, с того часа началась та ложь, убаюкивающая и тела и души людей, которая погубила миллионы человеческих существ и продолжает до сей поры свое ужасное дело.
5.
Безопасность общества истинно обозначается нравственностью его членов, нравственность же основывается на религии. Правительства и правящие классы захотели свою безнравственную жизнь оправдать религией и для этого извратили религию; и как только извратилась религия, так пала нравственность, и с падением нравственности все более и более уничтожалась безопасность общества, так что правительству и правящим классам пришлось все более и более извращать религию и употреблять насилие для соблюдения безопасности не всего уже общества, а только самих себя. Это самое и делали и делают наши христианские правительства, и положение становится все хуже и хуже. В настоящее время оно для правительства кажется безвыходным.
6.
Христианство провозгласило истинный закон жизни людей, но человечество было далеко от него. И вот, чувствуя всю красоту, истинность, благодетельность этого закона и вместе с тем несовместимость его с установленной жизнью, люди приняли христианство на словах, а на деле извратили его так, чтобы не изменять существующий строй жизни.
7.
Церковь, истинная церковь, т.-е. соединение людей истинно и потому одинаково верующих, всегда внутренняя. Царство Божие внутрь вас есть. Люди, не знающие друг друга, отдаленные друг от друга и пространством и временем, неразрывно соединены единой исповедуемой ими истиной. Церковь же внешняя, соединяя людей во времени и пространстве, нарушает истинное внутреннее единение, подставляя на место его наружное.
Видимая церковь есть только лживое подобие истинного соединения.
Если есть церковь, то эта церковь состоит из людей, живших прошедшие века и теперь живущих, разбросанных в Индии, Австралии, Гренландии, по всему лицу земли и неизвестных людям и друг другу. Понятие церкви, как собрания избранных, лучших, есть понятие нехристианское, гордое, ложное. Кто лучший, кто худший? Петр был лучшим до петуха, а разбойник — худшим до креста. Разве мы не знаем в самих себе то ангела, то дьявола, которые перемешиваются в нашей жизни так, что нет человека, который бы совсем изгнал из себя ангела, ни такого, у которого из-за ангела не выступал бы иногда дьявол. Как же нам, таким пестрым существам, составлять собрание избранных, праведных?
Есть свет истины, и есть люди, со всех сторон приближающиеся к нему с стольких разных сторон, сколько есть радиусов в круге, стало-быть, до бесконечности разнообразными путями. Будем всеми силами стремиться к свету истины, объединяющему всех, а насколько мы близки к нему и объединены — судить не нам.
8.
Церковная вера учит не только тому, что покаяние согрешившего может очистить его, но тому, что молитвы других людей могут содействовать его благу в этой жизни и в будущей. Один мальчик, ложась спать, просил няню продолжать игру с куклами, начатую им, пока он будет спать. Отношение церковных людей к Богу такое же ребячье. Люди будут жить дурно, будут спать, а за них будут молиться, будут продолжать игру.
9.
Не надо смешивать христианство, как исторический факт, с тем первоисточником, из которого оно произошло. Только благодаря беспримерной недобросовестности могли приписать святость тому, что теперь называется «церковной верой». Что отрицал Христос? Как раз то, что теперь называется католической церковью.
Церковь — это полная противоположность тому, что послужило началом христианского учения. Как раз то, что в католическом церковном смысле — Христово, в корне своем — не Христово. Вместо символов там, в церкви, предметы и лица; вместо вечных событий — история; вместо практики жизни — католические правила, обряды и догмы.
Христианство есть учение о том, как быть счастливым:
«Нельзя делать различий между чужими и своими. Нельзя гневаться, никого не надо унижать. Милостыню твори тайно. Не надо клясться, не надо судить. Надо мириться и прощать. Молиться надо втайне».
Иисус обращается прямо к сути дела, к царствию Божью в сердце человеческом, и пути к нему указывает не внешние, состоящие в соблюдении правил, а внутренние.
Так же относится он и ко всем грубым приемам общения с Богом: он учит, как надо жить, чтобы чувствовать себя «обожествленным». Чтобы стать божественным, главное, это — отречься от себя.
Церковь есть нечто, в корне отличное от того, что делал и чего хотел Христос.
Евангелие возвещает, что униженным и бедным открыт доступ к счастью; для этого надо только освободиться от всякой традиции, опеки высших классов. Собственность, приобретения, родина, сословия и положение, суд, полиция, государство, церковь, образование, искусство, войско — все это препятствия к достижению счастья, заблуждения, наваждения дьявола, которым Евангелие грозит страшным судом.
Церковь сделала из христианства учение, которое в конце концов примиряется с государством: ведет войну, судит, пытает, клянется и ненавидит.
Церкви необходимо выдвинуть на первое место понятие вины, греха; ей нужна не новая жизнь по учению Христа, а новый культ, новая вера в чудесное преображение («искупление через веру»).
В этом весь юмор, трагический юмор: церковь восстановила в общих чертах все то, чтò уничтожил Христос. В конце концов она даже государство взяла под свое покровительство.
Церковь — как раз то, против чего проповедовал Христос и с чем он заповедал своим ученикам бороться.
Христианство осуществимо в каждую данную минуту; оно не нуждается ни в метафизике, ни в аскетизме, ни в «естественных науках». Христианство есть жизнь. Оно учит, как действовать.
Тот, кто скажет: «я не хочу быть военным», «мне дела нет до суда», «полиции мне не надо», «я не буду делать ничего такого, чтò могло бы нарушить мой внутренний мир» и «если я от этого пострадаю, то ничто так не умиротворит меня, как это страдание», — тот будет истинным христианином.
19 МАЯ.
1.
Ученые знают много такого, чтò им ни на что не нужно, и редко вполне уверены в том, чтò знают. Мудрый же человек знает немного вещей, но все, чтò он знает, нужно ему и людям, и то, чтò он знает, он знает наверное.
2.
Меньше читайте, меньше учитесь, больше думайте. Учитесь и у учителей и в книгах только тому, чтò вам нужно и хочется знать.
3.
Наук бесчисленное множество, и всякая наука бесконечна, можно все дальше и дальше итти в ней, и потому в науке вообще самое главное и первое это — знать, какие науки самые важные, какие менее важные, какие еще менее важные и какие еще и еще менее важные. Узнать это нужно потому, что, так как всего изучить нельзя, то надо изучить самое важное.
4.
