тоже не я. Чтò же я? Не знаю, но знаю, что есть я, и что без него ничего бы не было. И это-то непонятное мне я — я и называю своей душой. Я — я, моя душа.
То же с знанием начала всего — Бога. Как к познанию своей души я приведен вопросом: чтò я? так к познанию начала всего я приведен вопросом о том, чтò такое то целое, чего я чувствую себя частью. Целое это не то, чтò я вижу и про чтò знаю. То, чтò я вижу и про чтò я знаю, не имеет пределов в пространстве, и нет ему ни начала ни конца во времени. Чтò же такое это целое? Не знаю, но знаю, что есть это непостижимое целое. И это-то непостижимое целое, чего я сознаю себя частью, я называю Богом.
4.
Тот, кто не сумеет сделаться сыном Бога, навек останется в хлеву со скотиной.
Ангелус Силезиус.
5.
Бог, которого мы познали, уже не Бог. Познанный Бог становится таким же конечным, как мы сами. Бога нельзя знать. Он всегда непознаваемый.
По Вивекананде.
6.
Я сознаю духовное начало в себе отделенным от всего. Таким же отделенным от всего я наблюдаю то же духовное начало и в других существах. Но если я сознаю это одно и то же духовное существо отделенным в себе и таким же отделенным и в других существах, то духовное начало должно быть и само в себе. Вот это-то духовное начало само в себе и есть то, чтò мы называем Богом.
7.
Не смущайся тем, что понятие Бога неясно тебе. Чем проще и яснее оно, тем оно дальше от истины и тем ненадежнее, как опора.
Если мы словами можем обнять Бога, то такой Бог — не Бог. Бога нельзя понять, а между тем мы ничего так твердо не знаем, как этого непонятного Бога.
8.
Бога или совсем нет, или есть только Он.
5 ДЕКАБРЯ.
1.
Чем больше будешь жить духовною жизнью, тем всё больше и больше будешь соединяться с людьми и Богом. А чем больше будешь соединяться с людьми и Богом, тем жизнь твоя будет и спокойнее, и радостнее.
2.
Трудно жить людям, когда они не понимают смысла своей жизни, а есть такие люди. И такие люди так уверены в том, что этого никак нельзя знать, что они даже хвастаются этим.
А знать это и необходимо и легко: смысл жизни в одном — в всё большем и большем освобождении души от тела и соединении ее с другими существами и началом всего.
Люди думают и говорят, что они не знают этого, только потому, что живут противно этому ясному и всем понятному смыслу человеческой жизни.
3.
Один, только один есть у нас непогрешимый руководитель, всемирный дух, влагающий в каждое существо стремление к тому, чтò должно. Дух этот в дереве велит ему расти к солнцу, в цветке велит ему перейти в семя и семени упасть на землю, а в нас велит нам соединяться друг с другом и с тем самым духом, который живет во всем.
4.
Тот, кто положил жизнь свою в соединении с Богом, смотрит только вперед. Оглядывается на то, чтò он сделал, только тот, кто остановился.
5.
Мир так устроен, что если десять человек работают каждый не для себя одного, а сообща, то эти десять человек сделают во много раз больше, чем сто человек, которые будут порознь работать каждый для себя. У десяти человек один дом, одна печь, и десять человек дружно, шутя поднимут самое тяжелое дерево.
А у ста человек врозь сто домов, сто печей, и им не поднять поодиночке и нетяжелого дерева.
И потому все беды людей не от неурожая, не от пожаров, не от злодеев, а только от того, что они живут врозь. А живут они врозь потому, что не знают или не верят тому голосу любви, который живет в каждом человеке и влечет всех их к единению.
6.
Чем люди дальше от Бога, тем меньше они познают свое единство. Если бы люди жили всей душой в Боге, они не чувствовали бы своей отделенности друг от друга.
7.
Чем больше любишь человека, тем меньше чувствуешь свое отделение от любимого человека. Кажется, что он — то же, чтò я, а я — то же, чтò он.
8.
Никогда не буду искать и не буду принимать отдельного, личного спасения. Не хочу получать успокоение один; но всегда и везде буду жить и трудиться, стремясь к всеобщему спасению всякого существа во всех мирах. До тех пор, пока все не будут освобождены, не покину мира греха, печали и борьбы.
Кван-Хин.
9.
Если бы мы и не хотели этого, мы не можем не чувствовать нашей связи со всем миром людей: нас связывает и промышленность, и торговля, и искусства, и знания, и, главное, единство нашего положения, единство нашего отношения к миру и Началу его.
6 ДЕКАБРЯ.
1.
Любить в людях надо не Ивана, не Петра, не Марью, а ближнего, его душу. А всякая душа — душа Божья. Только такая любовь дает радость.
2.
Говорят, что в последний день будет общий суд, и что добрый Бог будет гневаться. Но от доброго Бога не может ничего произойти, кроме добра.
Какие бы ни были на свете веры, истинная вера только та одна, что Бог есть любовь. А от любви не было и не может быть ничего, кроме добра.
Не бойся: и в жизни и после жизни ничего не может быть и не будет, кроме добра.
С персидского.
3.
Перестанут же когда-нибудь люди драться, воевать, казнить людей, а будут все любить друг друга. Времени этому не миновать притти, потому что в душе всех людей заложена не ненависть друг к другу, а любовь.
Давайте же делать все, чтò можем, для того, чтобы скорее пришло это время.
4.
Всякий старается сделать себе как можно больше добра. Самое большое добро на свете в том, чтобы быть в любви и согласии со всеми людьми. Как же сделать это, когда чувствуешь, что одних людей любишь, а других не любишь? Надо научиться любить тех, кого не любишь. Человек учится самым трудным искусствам, а этому легко научиться, если бы только человек учился этому так же усердно, как он учится читать, писать, всякой науке, ремеслу, игре.
Для того, чтобы научиться любить людей противных нам, надо всякий раз, когда сходишься с таким человеком, стараться удерживаться по отношению к нему от всякого недоброго слова и поступка. Когда же один сам с собою думаешь о неприятном человеке, стараться отгонять от себя недобрые о нем мысли, а напротив, вспоминать всё то хорошее, чтò есть в нем. Только поступай так при всякой встрече с неприятным тебе человеком и при каждой недоброй мысли о нем, — и то, чтò казалось трудным, с каждым днем будет казаться всё легче и легче, и не заметишь, как привыкнешь любить тех людей, которых считал врагами. А привыкнешь любить врагов — будешь любить всех, и узнаешь самую счастливую жизнь.
5.
Перед человеком мир, который был до него и останется после него, и он знает, что мир этот — вечен, и что он желал бы участвовать в этой вечности. Раз человек был призван к жизни, он требует своей доли в той жизни вечной, которая окружает его, возбуждает его, подсмеивается над ним и уничтожает его. Он знает, что начался, и не хочет кончиться. Он громко призывает, он тихим голосом молит о достоверности, которая постоянно ускользает от него для его же счастья, потому что достоверное знание было бы для него неподвижностью и смертью, так как сильнейший двигатель человеческой энергии есть неизвестное. Человек не может установиться в достоверности и носится в неопределенных стремлениях к совершенству и, как бы далеко он ни отклонялся в скептицизм, в отрицание вследствие гордости, любопытства, злобы, моды, он всегда возвращается к надежде, без которой он не может жить.
Так что бывает иногда затемнение, но нет никогда полного исчезновения человеческого стремления к совершенству. Эта неудержимая потребность совершенства в человеке объясняет то, что человек бросался с таким доверием, с таким восторгом, без разумного контроля в различные религиозные учения, которые, обещая ему бесконечное, предлагали его ему сообразно его природе. Религии не дали человеку того, чего он ищет; не дали и философские учения; но душа человека не успокоилась и продолжала заявлять свои требования. Эта-то душа находится в неперестающем труде, в постоянном развитии и стремлении к свету и истине. До тех пор, пока она не получит весь свет и не завоюет всю истину, она будет мучить человека.
И вот она никогда так не занимала, никогда не налагала с такой силой свою власть на человека, как в наше время. Она, так сказать, разлита во всем том воздухе, который вдыхает мир. Те несколько индивидуальных душ, которые отдельно желали общественного перерождения, мало-по-малу отыскали, призвали друг друга, сблизились, соединились, поняли себя и составили группу, центр притяжения, к которому стремятся теперь другие души с четырех концов света, как летят жаворонки на зеркало. Эту новую душу я нахожу и узнаю в явлениях, которые кажутся более всего отрицающими ее.
Эти вооружения всех народов, эти угрозы, которые делают друг другу их представители, эти возобновления гонений известных народностей, эти враждебности между соотечественниками суть явления дурного вида, но не дурного предзнаменования. Это — последние судороги того, чтó должно исчезнуть. Болезнь в этом случае есть только энергическое усилие живого существа освободиться от смертоносного начала.
Те, которые воспользовались и надеялись еще долго и всегда пользоваться заблуждениями прошедшего, соединяются с целью помешать всякому изменению. Вследствие этого — эти вооружения, эти угрозы, эти гонения; но если вы вглядитесь внимательнее, вы увидите, что всё это — только внешнее. Всё это огромно, но пусто.
Во всем этом уже нет души: она перешла в иное место. Все эти миллионы вооруженных людей, которые каждый день упражняются в виду всеобщей истребительной войны, не ненавидят уже тех, с которыми они должны сражаться, ни один из их начальников не смеет объявить войны. Что касается до упреков, даже заражающих, которые слышатся снизу, то уже сверху начинает отвечать им признающее их справедливость великое и искреннее сострадание.
Взаимное понимание неизбежно наступит в определенное время и более близкое, чем мы полагаем. Я не знаю, происходит ли это от того, что я скоро уйду из этого мира, и что свет, исходящий из-под горизонта, освещающий меня, уже затемняет мне зрение, но я думаю, что наш мир вступает в эпоху осуществления слов: «любите друг друга», без рассуждения о том, кто сказал эти слова: Бог или человек.
Это сначала,
