бы гордиться.
6.
Не смирененъ тотъ, кто радуется тому, что онъ смирененъ.
7.
Ничто такъ не опредѣляетъ человѣку его значеніе, какъ тѣ сужденія, которыя онъ слышитъ о себѣ. Гордый же человѣкъ первымъ дѣломъ ставитъ себя въ такое положеніе, чтобы не слыхать этихъ сужденій. Если же и слышитъ, то впередъ рѣшаетъ, что это — только голосъ зависти.
Дорожить надо сужденіями о себѣ особенно невыгодными, недоброжелательными, какъ сказалъ кто-то, когда ему сказали, что про него говорятъ дурно: «Они бы еще не то сказали, если бы знали про меня всё то, чтò я знаю».
8.
Гордый человѣкъ съ увѣренностью предписываетъ другимъ, чтò имъ надо дѣлать, тогда какъ самъ не знаетъ, чтò ему нужно для себя дѣлать. Смиренный человѣкъ, напротивъ, старается узнать, чтò ему должно дѣлать, и не позволяетъ себѣ думать о томъ, чтобы предписывать другимъ, чтò имъ надо дѣлать.
9.
Гордость лишаетъ человѣка лучшаго блага — любви. Для любви нужно признавать предметъ своей любви выше себя. Гордые же люди не могутъ никого признать выше себя.
10.
Ничто такъ не разъединяетъ людей, какъ гордость. Гордый человѣкъ несетъ далеко передъ собой какъ бы заборъ, изображающiй его воображаемое величіе, и заборъ этотъ не подпускаетъ никого. Разъединеніе это еще больше, когда гордецъ встрѣчается съ гордецомъ.
11.
Разумный человѣкъ никогда не бываетъ вполнѣ увѣренъ, что онъ правъ. Только гордый человѣкъ, какую бы глупость и гадость ни сказалъ и ни сдѣлалъ, никогда не сомнѣвается въ томъ, что онъ правъ.
12.
Гордость тѣмъ и соблазнительна, что ставитъ человѣка выше осужденія людей. «Чтò бы они ни говорили обо мнѣ, они не могутъ понимать меня».
13.
Нѣтъ ничего опаснѣе и вреднѣе для души, какъ то, чтобы считать себя членомъ какого-нибудь кружка людей. Часто изъ-за товарищества сдѣлаешь нехорошее, чего бы не сдѣлалъ, если бы не былъ въ кружкѣ.
14.
Люди до такой степени потеряли чувство единства и равенства людей между собою, что названія человѣка другого народа считаютъ и понимаютъ ругательствами. «Ахъ ты чувашинъ, татаринъ, нѣмецъ, жидъ».
15.
Мы всегда видимъ тѣ особенныя качества, которыя присущи нашему народу, но рѣдко видимъ свойственные нашему народу недостатки.
16.
Эгоизмъ личный, вызывающій сознаніе неравенства человѣка съ другимъ, дуренъ, это мы всѣ знаемъ. Эгоизмъ семейный, вызывающій признаніе одной семьи выше другой, хуже, но часто мы не только не знаемъ, что этотъ эгоизмъ дуренъ, но считаемъ его добромъ, возвышая свое семейство передъ другими. Эгоизмъ народный, вызывающiй неравенство къ милліонамъ и милліонамъ людей, ужасенъ, и мы его не только не знаемъ и не боимся, но считаемъ великой добродѣтелью.
17.
Какое губительное заблужденіе не признаваться передъ собой и передъ людьми въ своей сдѣланной ошибкѣ, въ своемъ грѣхѣ! Сколько трудовъ, усилій, изворотовъ, лжи, осужденія другихъ, озлобленія даже только для того, чтобы оправдать себя и не признать себя виноватымъ.
А только признай себя виноватымъ, даже если сомнѣваешься въ своей винѣ (всегда выгоднѣе признать себя виноватымъ, даже если не виноватъ, чѣмъ невиноватымъ, когда виноватъ), признай себя виноватымъ, и всё распутано и легко, спокойно и радостно. Ошибка вся въ признаніи жизни во времени. Есть ли, нѣтъ ли ошибки, она была сдѣлана въ прошедшемъ, которого нѣтъ. Теперь же, въ настоящемъ, что нужно дѣлать? Понятно, одно: смиряться и быть въ любви со всѣми.
XIV. СОБЛАЗНЪ СЛАВЫ ЛЮДСКОЙ.
1.
Узокъ путь, ведущій въ жизнь, и немногіе находятъ его. Немногіе находятъ его потому, что большинство людей идетъ вмѣстѣ съ толпой по широкому пути. A настоящій путь — узкій, только на одного человѣка, и для того, чтобы найти его, надо итти не вмѣстѣ сразу съ толпой, a слѣдомъ за мудрецами и святыми: Буддой, Сократомъ, Христомъ. Святые люди по одиночкѣ прокладывали дорогу для себя. И милліоны людей шли за ними, но не всѣ вдругъ, а одинъ за другимъ.
Разница между двумя путями въ томъ, что когда идешь съ толпой съ шумомъ и гамомъ по широкой дорогѣ, то не знаешь, зачѣмъ идешь, и куда заведетъ тебя толпа. Заводитъ же она всегда къ пропасти. А когда идешь по узкой дорожкѣ по слѣдамъ великихъ учителей, то идешь спокойно и твердо знаешь, куда идешь. Идешь въ жизнь блаженную и вѣчную.
2.
Если толпа ненавидитъ кого-нибудь, то не надо думать, что человѣкъ этотъ заслуживаетъ ненависть, а внимательно изслѣдовать, почему это такъ. Если же толпа хвалитъ кого-нибудь, надо не поддаваться общему мнѣнію, а внимательно изслѣдовать это прежде, чѣмъ судить. Это надо дѣлать потому, что толпа способна заблуждаться такъ же, какъ отдѣльные люди, и даже чаще, чѣмъ отдѣльные люди. Не надо также приписывать особеннаго значенія словамъ человѣка прославленнаго и пренебрегать словами человѣка неизвѣстнаго и неважнаго, хотя бы это былъ дурачекъ или ребенокъ.
3.
Люди склонны вѣрить внѣшнимъ признакамъ осужденія и возвышенія. Намъ трудно признать въ человѣкѣ подъ стражей, въ тюрьмѣ и арестантской одеждѣ существо столь же достойное уваженія, какъ въ человѣкѣ въ богатой одеждѣ, ѣдущемъ въ богатомъ экипажѣ. А между тѣмъ судить объ ихъ достоинствѣ мы могли бы только, если бы знали ихъ внутреннія побужденія.
4.
Хорошо человѣку быть стыдливымъ, но хорошо это тогда, когда человѣкъ стыдится того, чтò дурно передъ Богомъ, а не того, чтò дурнымъ кажется людямъ. Бываетъ такъ, что человѣкъ стыдится того, что онъ дурно одѣтъ въ праздникъ, а не стыдится того, что онъ куритъ, пьетъ, развратничаетъ.
5.
Стыдно бываетъ передъ людьми, a грѣшно — передъ Богомъ.
Не надо бояться стыднаго передъ людьми, а надо бояться только того, чтò грѣшно передъ Богомъ. Бываютъ дѣла такія, что и стыдно и грѣшно ихъ. Стыдно, совѣстно и грѣшно украсть, солгать, объѣсться, напиться. Такія дѣла надо стараться никогда не дѣлать. Но бываютъ такія, что ихъ стыдно передъ людьми, но не грѣшно передъ Богомъ: признаться въ своемъ грѣхѣ, попросить прощенія у того, кого обидѣлъ. Грѣшно не сдѣлать такія дѣла, надо пріучать себя всегда дѣлать и не бояться стыда передъ людьми.
6.
Люди думаютъ, какъ отцы ихъ думали; а отцы ихъ думали, какъ дѣды думали; a дѣды думали, какъ прадѣды думали; а прадѣды думали, какъ прапрадѣды думали; a прапрадѣды — совсѣмъ не думали.
XV. СОБЛАЗНЪ НАКАЗАНІЯ.
1.
«Непротивленіе злу!? Какъ это неисполнимо, дико», говорятъ люди теперь. А это непротивленіе не есть что-нибудь новое, это — только опроверженіе того обмана, по которому разумныя существа могутъ, будто бы, не отказываясь отъ любви и разума, для уничтоженія зла, увеличивая зло, признавать порывы своей низшей, животной природы, желаніе мщенія — своимъ закономъ жизни. Ужасно!
2.
Говорятъ, что при непротивленіи нѣтъ защиты, но для христіанина и не нужно никакой защиты. Все, чтò можетъ сдѣлать злодѣй — это лишить собственности, убить, а всего этого не боится христіанинъ. Христiанину, не заботящемуся о томъ, чтò ѣсть и чтò пить и во чтò одѣться, и знающему, что безъ воли Отца не упадетъ волосъ съ его головы, нѣтъ повода дѣлать насиліе надъ злодѣемъ. Злодѣй ничего не можетъ сдѣлать ему.
3.
Если человѣкъ вѣритъ въ ученіе Христа, то въ человѣкѣ есть двѣ жизни: жизнь плотская, смертная, и жизнь истинная, несмертная, которыя не только не совпадаютъ, но противуположны и исключаютъ одна другую, такъ что, спасая жизнь плотскую, люди губятъ жизнь истинную, и напротивъ, губя, жертвуя плотской во имя служенія жизни людей, люди пріобрѣтаютъ жизнь истинную. Человѣкъ, который повѣритъ въ это, уже не можетъ не поступать совершенно противуположно тому, какъ онъ поступалъ, не имѣя этого жизнепониманія, не вѣря ученію Христа.
Для обеспеченія жизни плотской человѣку съ прежнимъ жизнепониманіемъ нужно собирать богатства, не отдавать, а защищать ихъ, защищать свою жизнь.
Для обезпеченія истинной жизни человѣку съ Христовымъ жизнепониманіемъ нужно, напротивъ, не собирать имущество, но отдавать то, чтò хотятъ взять, и не только не защищать свою жизнь, не только подставлять другую щеку, когда ударятъ по одной, но отдавать всю свою жизнь для пріобрѣтенія истинной жизни.
4.
То, что церкви не признаютъ того, что христіанинъ не можетъ и не долженъ ни въ какомъ случаѣ воздавать зломъ за зло, не можетъ наказывать, можетъ значить одно изъ двухъ: или то, что исповѣданіе вѣры, основанное на любви, не допускающей насилія, неправильно, противно духу Христа, но утверждать это невозможно человѣку, понимающему ученіе; или то, что они не признаютъ заповѣди непротивленія злу насиліемъ потому, что не исповѣдуютъ христіанское ученіе, а только называютъ себя христіанами.
5.
Для людей, властвующихъ надъ другими людьми, ученіе о любви, включающее въ себя любовь къ врагамъ и исключающее всякое насиліе, представляется неяснымъ и требующимъ толкованій и исключеній.
Для христіанъ же, сердцемъ и жизнью исповѣдующихъ ученiе, заповѣдь ясна и понятна и не допускаетъ исключеній.
6.
Люди говорятъ, что справедливо и нужно воздавать зломъ за зло. Ученіе же истины говоритъ, что истина и благо только въ любви.
А если человѣкъ любитъ, то какъ бы онъ ни пострадалъ отъ другого, онъ не можетъ дѣлать ему зло.
7.
«Вы слышали, что сказано: око за око и зубъ за зубъ. А я говорю вамъ: не противься злому. Но кто ударитъ тебя въ правую щеку твою, обрати къ нему и другую». (Мат., гл. 5, ст. 38—39.)
Христосъ учитъ тому, чтобы не противиться злу. Ученіе это истинно, потому что оно вырываетъ съ корнемъ зло изъ сердца и обиженнаго и обижающаго. Ученіе это запрещаетъ дѣлать то, отъ чего умножается, а не прекращается зло въ мірѣ. Когда одинъ человѣкъ нападаетъ на другого, обижаетъ его, онъ этимъ зажигаетъ въ другомъ чувство ненависти, корень всякаго зла. Чтò же надо сдѣлать, чтобы потушить это чувство зла? Неужели сдѣлать то самое, чтò вызвало это чувство зла, т.-е. повторить дурное дѣло? Поступить такъ значитъ вмѣсто того, чтобы изгнать дьявола, усилить его. Сатану нельзя изгнать сатаною, неправду нельзя очистить неправдой, и зло нельзя побѣждать зломъ.
И потому непротивленіе злу зломъ есть единственное средство побѣдить зло. Оно сокрушаетъ голову змія. Оно убиваетъ злое чувство и въ томъ, кто сдѣлалъ зло, и въ томъ, кто понесъ его.
8.
Случилось въ старину одному царю простить, по просьбѣ своего шута, присужденнаго къ казни человѣка. И слышалъ шутъ, какъ царь говорилъ своимъ домашнимъ о томъ, какъ онъ радъ, что простилъ этого человѣка. «У меня на душѣ праздникъ», говорилъ царь. «Вспомню, какъ онъ обрадовался, — точно свѣтъ какой просіяетъ въ душѣ, такъ радостно станетъ».
Случилось скоро послѣ этого, что донесли царю про его начальника, что начальникъ этотъ обманулъ царя и ругалъ его. И вотъ царь задумалъ судить и казнить его. Узналъ про это шутъ и пришелъ къ царю и сталъ поздравлять его.
— «С чѣмъ поздравляешь, дуракъ?»
— А съ радостью.
— «Какой?»
— А какъ же, тотъ начальникъ обманулъ и обругалъ тебя.
— «Ну, такъ что жъ?»
— А то, что не обмани и не обругай онъ тебя, тебѣ бы нельзя простить его. А теперь простишь — и будешь
