считается хорошим, а надо устанавливать для себя новые привычки, не заботясь о том, что люди считают дурным или хорошим.

13

Трудно различить, служишь ли ты людям для души, для бога или для похвалы от них. Поверка одна: если делаешь дело которое считаешь добрым, спроси себя, будешь ли делать то же, если знаешь вперед, что никто никогда не узнает о том, что ты делаешь. Если ответишь себе, что все-таки будешь делать, тогда наверное можешь знать: то, что делаешь, — делаешь для души, для бога.

VI

ТОТ, КТО ЖИВЕТ ИСТИННОЙ ЖИЗНЬЮ, НЕ НУЖДАЕТСЯ В ПОХВАЛЕ ЛЮДЕЙ

1

Живи один, сказал мудрец. Это значит то, что решай вопрос своей жизни сам с собой, с тем богом, который живет в тебе, а не по советам или суждениям других людей.

2

Выгода служения богу перед служением людям та, что перед людьми невольно хочешь выказаться в лучшем свете и огорчаешься, когда тебя выставляют в дурном. Перед богом ничего этого нет. Он знает тебя, каков ты, и перед ним никто тебя ни восхвалить, ни оклеветать не может, так что тебе перед ним не нужно казаться, а нужно только быть хорошим.

3

Если хочешь быть спокоен, угождай богу, а не людям. Разные люди хотят разного: нынче хотят одного, завтра другого. Никогда не угодишь людям. Живущий же в тебе бог всегда хочет одного, и ты знаешь, чего он хочет.

4

Человек должен служить одному из двух: душе или телу. Если душе, то он должен бороться с грехом. Если телу, то незачем ему бороться с грехами, ему нужно только делать то, что принято всеми.

5

Есть только одно средство совсем не верить в бога: средство это в том, чтобы признавать всегда справедливым мнение людей и не придавать никакого значения своему внутреннему голосу.

Джон Рёскин.

6

Если мы сидим в движущемся корабле и смотрим на какую-нибудь вещь на этом же корабле, то мы не замечаем того, что плывем; если же мы посмотрим в сторону на то, что не движется вместе с нами, например на берег, то тотчас же заметим, что движемся. То же и в жизни. Когда все люди живут не так, как должно, то это незаметно нам, но стоит одному опомниться и зажить по-божьи, и тотчас же становится явным то, как дурно живут остальные. Остальные же всегда гонят за это того, кто живет не так, как они все.

Паскаль.

7

Надо приучать себя жить так, чтобы не думать о людском мнении, чтобы не желать даже любви людской, а жить только для исполнения закона своей жизни, воли бога. При такой одинокой, с одним богом жизни, правда, нет уж побуждений к добрым поступкам ради славы людской, но зато устанавливается в душе такая свобода, такое спокойствие, такое постоянство и такое твердое сознание верности пути, которых никогда не узнает тот, кто живет для славы людской.

И приучить себя к этому может каждый человек.

XVII

СУЕВЕРИЕ ГОСУДАРСТВА

I

В ЧЕМ ЛОЖЬ И ОБМАН УЧЕНИЯ О ГОСУДАРСТВЕ

1

Лжеучение государства состоит в признании себя соединенным с одними людьми одного народа, одного государства и отделенным от остальных людей других народов, других государств. Люди мучают, убивают, грабят друг друга и самих себя из-за этого ужасного лжеучения. Освобождается же от него человек только тогда, когда признает в себе духовное начало жизни, одно и то же во всех людях. Признавая это начало, человек уже не может верить в те человеческие учреждения, которые разъединяют то, что соединено богом.

2

Разумно любить добродетель, уважать подвиги, признавать добро, откуда бы мы его ни получали, и даже лишаться своего удобства для славы и выгоды того, кого любишь, и кто того заслуживает: таким образом, если жители страны нашли такое лицо, которое показало им большую мудрость, чтобы охранять их, большую храбрость, чтобы их защищать, и великую заботу, чтобы управлять ими, — и если вследствие этого они привыкли повиноваться ему так, чтобы предоставить ему некоторые выгоды, я не думаю, чтобы это было неразумно.

Но, боже мой! Как назовем мы то, когда видим, что большое число людей не только повинуются, но служат, не только подчиняются, но раболепствуют перед одним человеком или перед немногими некоторыми людьми, — и раболепствуют так, что не имеют ничего своего: ни имущества, ни детей, ни даже самой жизни, которые бы они считали своими, и терпят грабежи, жестокости не от войска, не от варваров, но от одного человека, и не от Геркулеса или Самсона, но от людей большей частью очень плохих в нравственном отношении. Как назовем мы это? Скажем ли мы, что такие люди трусы? Если бы два, три, четыре не защищались от одного, это было бы странно, но все-таки возможно, и можно было бы сказать, что это от недостатка мужества, но если сто тысяч людей, сто тысяч деревень, миллион людей не нападают на тех немногих, от которых все страдают, будучи их рабами, то что это за удивительное явление?

А между тем это совершается во всех странах со всеми людьми всякий день, — совершается то, что несколько людей властвуют над ста тысячами деревень и лишают их свободы; кто бы поверил этому, если бы только слышал, а не видел это. И если бы это можно было видеть только в чужих и удаленных землях, кто бы не подумал, что это скорее выдумано, чем справедливо! Ведь тех нескольких людей, которые угнетают всех, не нужно побеждать, не нужно от них защищаться, — они всегда побеждены, только бы народ не соглашался на рабство. Не нужно ничего отнимать у них, нужно только ничего не давать им, и народ будет свободен. Так что сами народы отдают себя во власть угнетателей, сами перерезают себе горло. Народ, который может быть свободным, отдает сам свою свободу, сам надевает себе на шею ярмо, сам не только соглашается с своим угнетением, но ищет его. Если бы ему стоило чего-нибудь возвращение своей свободы и он не искал бы ее, этого самого дорогого для человека естественного права, отличающего человека от животного, то я понимаю, что он мог бы предпочесть безопасность и удобство жизни борьбе за свободу. Но если для того, чтобы получить свободу, ему нужно только пожелать ее, то неужели может быть народ в мире, который бы считал ее купленной слишком дорогой ценой, раз она может быть приобретена одним желанием свободы.

Бедные, несчастные, бессмысленные народы, упорные в своем зле, слепые к своему добру, вы позволяете отбирать от вас лучшую часть вашего дохода, грабить ваши поля, ваши дома; вы живете так, как будто всё это принадлежит не вам, позволяя отнимать у вас вашу совесть, соглашаясь быть убийцами. И все эти бедствия и разорения, развращения происходят не от врагов, но от врага, которого вы сами себе создаете. Откуда бы была у этого врага власть над вами, если бы вы не давали ее ему? Чтò бы он мог сделать вам, если бы вы не были укрывателями того вора, который вас грабит, участниками того убийцы, который вас убивает, если бы вы не были изменниками самим себе? Вы сеете для того, чтобы он уничтожал ваши посевы, вы наполняете и убираете ваши дома для его грабежей; вы воспитываете ваших детей с тем, чтобы он вел их на свои войны, на бойни, чтобы он делал их исполнителями своих похотей, своих мщений. И от этих ужасов, которых не перенесли бы и животные, вы можете освободиться, если захотите даже не освободиться, но только пожелать этого.

Решитесь не служить ему более, и вы свободны одним желанием освобождения. Я не хочу, чтобы вы нападали на этого врага, но чтобы вы только перестали поддерживать его, и вы увидите, что он, как огромная статуя, из-под которой вынули основание, упадет от своей тяжести и разобьется вдребезги.

Лабоэти.

3

Когда посмотришь внимательно на то, чем заняты люди, то нельзя не удивиться на то, как много тратится жизней для продолжения на земле царства зла и как поддерживает это зло больше всего то, что есть отдельные государства и правительства.

И еще больше удивляешься и огорчаешься, когда подумаешь, что всё это не нужно, что это всё зло, которое так благодушно делают сами себе люди, происходит только от их глупости, только оттого, что они позволяют нескольким ловким и развращенным людям властвовать над собой.

Патрис Ларрок.

4

Мы пользуемся благами культуры и цивилизации, но не благами нравственности. При настоящем состоянии людей можно сказать, что счастье государств растет вместе с несчастьями людей. Так что невольно задаешь себе вопрос, не счастливее ли мы были бы в первобытном состоянии, когда у нас не было этой культуры и цивилизации, чем в нашем настоящем состоянии?

Нельзя сделать людей счастливыми, не сделав их нравственными.

Кант.

5

«Я очень сожалею о том, что должен предписывать отобрание произведений труда, заключение в тюрьму, изгнание, каторгу, казнь, войну, то есть массовое убийство, но я обязан поступить так, потому что этого самого требуют от меня люди, давшие мне власть», — говорят правители. «Если я отнимаю у людей собственность, хватаю их от семьи, запираю, ссылаю, казню, если я убиваю людей чужого народа, разоряю их, стреляю в города по женщинам и детям, то я делаю это не потому, что хочу этого, а только потому, что исполняю волю власти, которой я обещал повиноваться для блага общего», — говорят подвластные. В этом обман лжеучения государства. Только это укоренившееся лжеучение дает безумную, ничем не оправдываемую, власть сотням людей над миллионами и лишает истинной свободы эти миллионы. Не может человек, живущий в Канаде или в Канзасе, в Богемии, в Малороссии, Нормандии, быть свободен, пока он считает себя — и часто гордится этим — британским, североамериканским, австрийским, русским, французским гражданином. Не может и правительство, — призвание которого состоит в том, чтобы соблюдать единство такого невозможного и бессмысленного соединения, как Россия, Британия, Германия, Франция, — дать своим гражданам настоящую свободу, а не подобие ее, как это делается при всяких хитроумных конституциях, монархических, республиканских или демократических. Главная и едва ли не единственная причина отсутствия свободы — лжеучение о необходимости государства. Люди могут быть лишены свободы и при отсутствии государства. Но при принадлежности людей к государству не может быть свободы.

6

Работнику сам хозяин задал дело. И вдруг приходит чужой человек и говорит ему, чтобы он бросил хозяйское дело и делал бы совсем противное тому, что приказал хозяин, чтобы даже испортил начатое хозяйское дело. Не правда ли, надо, чтоб работник был совсем сумасшедший человек для того, чтобы, зная то, что он весь во власти хозяина и