не могъ перевалить туловище (отъ того, должно быть, что не обдумавши поставилъ лѣвую ногу вмѣсто правой). Здѣсь я совершенно одинъ, мнѣ никто не мѣшаетъ, здѣсь у меня нѣтъ услуги, мнѣ никто не помогаетъ — слѣдовательно на разсудокъ и память ничто постороннее не имѣетъ вліянія, и дѣятельность моя необходимо должна развиваться. Главная же польза состоитъ въ томъ, что я ясно усмотрѣлъ, что безпорядочная жизнь, которую большая часть свѣтскихъ людей принимаютъ зa слѣдствіе молодости, есть ничто иное, какъ слѣдствіе ранняго разврата души.7 — Уединеніе равно8 полезно для человѣка, живущаго въ9 обществѣ, (10) какъ11 общественность для человѣка, не живущаго въ ономъ. Отдѣлись человѣкъ отъ общества, взойди онъ самъ въ себя, и какъ скоро скинетъ съ него разсудокъ очки, которые показывали ему все въ превратномъ видѣ, и какъ уяснится взглядъ его на вѣщи, такъ что даже непонятно12 будетъ ему, какъ13 не видалъ14 онъ всего того прежде. Оставь действовать разумъ, онъ укажетъ тебѣ на твое назначеніе, онъ дастъ тебѣ правила, съ которыми смѣло иди въ общество. Все, что сообразно съ первенствующею способностью человѣка — разумомъ, будетъ равно сообразно со всѣмъ, что существуетъ; разумъ15 отдѣльнаго человѣка есть часть всего существующаго, а часть не можетъ разстроить порядокъ цѣлаго. Цѣлое же можетъ убить часть. — Для этаго образуй твой разумъ такъ, что бы онъ былъ сообразенъ съ цѣлымъ, съ источникомъ всего, а не съ частью, съ обществомъ людей; тогда твой разумъ16 сольется въ одно съ этимъ цѣлымъ, и тогда общество, какъ часть, не будетъ имѣть вліянія на тебя.17 — Легче написать 10 томовъ Философіи, чѣмъ приложить какое нибудь одно начало къ практикѣ. —

18 Марта. Я читалъ наказъ Екатерины и такъ какъ далъ себѣ вообще правило, читая всякое сурьезное сочиненіе, обдумывать его и выписывать изъ него замѣчательныя мысли, я пишу здѣсь мое мнѣніе о первыхъ шести главахъ этаго замѣчательнаго произведенія. — Начиная свой наказъ, въ18 инструкціи Екатерина говоритъ: Religio Christiana docet nos, ut alter alteri tantum boni faciamus, quantum quidem in cujusque nostrum viribus situm est.19 Из этаго понятія она выводитъ слѣдующее заключеніе: unumquemque probum et honestum virum viventem in civitatem vel teneri, vel incensum iri [desiderio], conspiciendi totam, quanta est, patriam suam in summo fastigio felicitatis, gloriae, beatitudinis et tranquillitatis.20 — Эта странная несообразность21 совершенно мнѣ непонятна, ибо22 слава23 по понятіямъ Христіанск[ой] Религ[іи], есть предметъ скорѣе достойный порицанія,24 чѣмъ желаній человѣка.25 — 2-й выводъ:26 желаніе видѣть своего ближняго спокойнымъ подъ покровительствомъ законовъ, совершенно [с]праведливъ. — I глава заключаетъ въ себѣ доказател[ьство] того, что Россія есть держава Европейская. — II глава содержитъ доказательства необходимости единодержавія тѣмъ болѣе убѣдительныя, что она говоритъ о Монархѣ въ идеѣ. — Какъ не великъ бы былъ умъ женщины, но27 всегда вы найдете въ проявленіяхъ его какую то мелочность, неосновательность, и п[отому] Екатерина въ числѣ своихъ доказательствъ необходимости верховной власти говоритъ: Altera haec est ratio: melius obedire legibus sub uno domino, quam obsequi pluribus.28 — Или: Monarchici regiminis scopus et finis est gloria civium imperii et imperantis.29 III и IV глава: de tuitione constitutionum imperii30 содержитъ мысли самые обыкновенные.

Глава V: De statu omnium regni incolarum31 начинается философскою мыслью, что счастливъ тотъ человѣкъ, воля котораго подъ вліяніемъ внѣшнихъ обстоятельствъ покоряетъ его страсти. Читая это, я думалъ, что изъ этаго положенія она выведетъ понятіе о законѣ, который и есть32 внѣшнее обстоятельство, имѣющее вліяніе на волю и дѣлающее подчиненнаго закону счастливымъ; но она далѣе33 переходитъ къ понятію о возможномъ равенствѣ въ Г[осударств]ѣ, т. е. подчиненіи всѣхъ однимъ законамъ. —34 Понятія о свободѣ подъ правленіемъ Монархическимъ суть слѣдующія: свобода, говоритъ она, есть возможность человѣка дѣлать все то, что онъ долженъ дѣлать, и не быть принужденнымъ дѣлать то, что не должно дѣлать. Я бы желалъ знать, что понимаетъ она подъ35 словомъ должно и не должно; ежели она разумѣетъ подъ36 словомъ, что должно дѣлать, Естественное право, то изъ этаго ясно слѣдуетъ, что свобода можетъ только существовать въ томъ Государствѣ,37 въ законодательствѣ котораго право естественное ни въ чемъ не разнствуетъ съ правомъ положительнымъ — мысль совершенно вѣрная. — Далѣе въ подтвержденіе своего мнѣнія Екатер[ина] приводитъ38 чрезвычайно замысловатое доказательство: Свобода есть право действовать по законамъ. Ежели же Гражданинъ поступаетъ противузаконно, то этимъ самымъ онъ даетъ другимъ право дѣйствовать также, и этимъ нарушена свобода.39 Libertas politica in civibus est tranquilitas animi, quae oritur ex opinione unum quemque eorum priva frui securitate.40 — Ut autem possideant homines eiusmodi libertatem, leges ita oportet esse comparatas, ne civem civis timeat, sed omnes timeant vim legum41 — говоритъ она въ заключеніе.

VI глава содержитъ понятія о законахъ вообще. Сначала она говоритъ о содержаніи законовъ. Далѣе представляетъ мысль самую возвышенную о характерѣ законодательства. — Ut immotae semper serventur leges, necesse est eas tam bonas esse, tam que omnibus refertas modis ad attingendum summum quod mortalibus habere licet bonum; ut quisque parens illis in ea versetur persuasione, contendendum sibi esse pro viribus suae ipsius utilitatis ergo ne quis leges has loco suo moveat subruat ve.42 — Далѣе, говоря о вліяніи, которое должны имѣть на законодательство Религія, природа, законы, правила, принятыя въ основаніе, нравы, обычаи и исторія, замѣчаетъ при этомъ, что характеры народовъ составлены изъ добродѣтелей и пороковъ. — И соединеніе этихъ качествъ между собою составляетъ счастье или несчастье народа. Потомъ приводить примѣры. —43 Замѣчательны понятія о обычаяхъ.44 Она говорить: законъ есть постановленіе45 законодателя, обычай же есть постановленіе цѣлаго народа; и такъ, ежели нужно произвести переворотъ въ законодательствѣ народа, то законъ истребляй закономъ, а обычай обычаемъ. Потомъ: Средство для искорененія преступленія есть законное наказаніе; средство для искорененія обычая есть примѣръ. Кромѣ то[го], сообщенія съ другими народами имѣютъ вліянія на обычаи.—

Въ заключеніе она говоритъ: Verbo: omnis poena, quae imponitur non urgente necessitate, est tyrannica.46 —

19 Марта. Во мнѣ начинаетъ проявляться страсть къ наукамъ; хотя изъ страстей человѣка эта есть благороднѣйшая, но не менѣе того я никогда не предамся ей односторонне, т. е. совершенно убивъ чувство и не занимаясь приложеніемъ, единственно стремясь47 къ образованію ума и наполненію памяти. Односторонность есть главная причина несчастій человѣка. — Продолжаю разбирать Наказъ Екатерины. VІІ глава De legibus particulatim.48 Начинается парадоксомъ: Leges, quae intra mensuram boni non consistunt, in causa sunt, ut nascatur malum immensum.49 — Далее говоритъ она, что умѣренность, а50 не жесток[ость], управлять можетъ людьми. — (Я бы прибавилъ къ этому: «въ Монархіяхъ».) Потомъ говоритъ, что наказанія должны быть выводимы изъ природы самаго преступленія. Опять прибавлю: «въ Монархіяхъ». Ибо Исторія намъ показываетъ, что законы Дракона, Ликурга, бывъ самые жестокіе и несообразные съ природою преступленія, были терпимы, ибо,51 такъ какъ справедливо замѣчаетъ Montesquieu:(52) Въ Республикѣ народъ есть вмѣстѣ подчиненная и верховная власть; слѣдовательно, такъ какъ53 так[іе] законы суть выраженіемъ воли народа, то они и54 терпимы имъ, и такъ какъ народъ самъ управляетъ собою, то не нужно, чтобы наказанія выводимы были изъ природы преступленія; ибо воля гражданъ въ Республикахъ служитъ мѣрою наказаній. — Далѣе Екатерина, раздѣляя преступленія на55 преступленія противъ Религіи, противъ нравовъ,(56) противъ спокойствія и тишины, и противъ безопасности гражданъ, и показывая, какого рода наказанія должны быть накладываемы на каждый классъ этихъ преступленій, доходитъ до весьма ложнаго заключенія, выводя каждое наказаніе изъ57 существа преступленія.58 Имянно,59 о послѣднемъ классѣ преступленій она говоритъ, что наказанія зa таковыя преступленія суть изгнанія, смерть за смерть, денежная пеня за отчужденіе собственности; но, говоритъ, такъ какъ большею частью тѣ, которые покушаются на имущество другаго,60 не имѣютъ онаго, то пеня замѣняется казнью. Эта мысль не достойна великой Екатерины. Развѣ вознаграждается обиженный за свое похищеніе смертію другаго? Развѣ не можетъ61 Государство вознаградить потерю обиженнаго и удержать62 члена общества, который может еще быть ему полезенъ. — Следующая глава вся служитъ опроверженіемъ этой ложной мысли. Здѣсь она доказываетъ весьма вѣрно необходимость умѣренности въ63 наказаніяхъ, потомъ говорить о ошибкахъ, дѣлаемыхъ иногда законодателемъ, говоря, что часто законодат[ель] для уничтоженія извѣстнаго зла употребляетъ жестокость; когда же это главное зло прекращается, остается только порокъ, произведенный этой жестокостью. — Далѣе совершенно противорѣчитъ себѣ, говоря, что высше несправедливо наказывать убійцъ равно съ грабителями; потомъ говорить, что наказанія, уродующія тѣло человѣка, должны быть отмѣнены. — Какъ же принимать смертную казнь, не принимая уродованія? Главное уродованіе тѣла есть отдѣленіе его отъ души. —

Въ этой же главѣ являются нѣкоторыя понятія о Уголовной полиціи.

Въ IX главѣ содержатся правила о производствѣ суда вообще. — Необходимость правительствъ или учрежденій она доказываетъ тѣмъ, что этимъ утверждается безопасность гражданъ и для того-то переносъ дѣлъ, по ея словамъ, къ самому Государю учиненъ столь труднымъ. — Затрудненія въ апелляціи къ самому Г[осудар]ю64 учреждены или потому что65 Г[осудар]ь не66 желаетъ безопасности и счастія своихъ гражданъ,(67) или потому что онъ сознаетъ неспособность свою оправдать свои законы. — Далѣе,68 излагая причины разнородности мнѣній судейскихъ, говоритъ, что это происходитъ отъ того, что одни [и] тѣже дѣла бываютъ иногда дурно, иногда хорошо защищаемы, или же еще потому, что во все то, чтò проходитъ69 черезъ руки человѣческія вкрадываются необходимо злоупотребленія. Почему же гражданамъ, страдающимъ отъ этихъ злоупотребленій, не открыть путь къ Монарху? —

Въ этой главѣ весьма много замѣчательныхъ мыслей, какъ н[а]п[римѣръ]: «Разбирая всѣ формальности въ судахъ, встрѣчающіяся въ70 отношеніи трудностей, сопряженныхъ71 съ всякимъ возстановленіемъ правъ72 для Гражданина, мы найдемъ, что этихъ формальностей слишкомъ много; ежели же мы будемъ разсматривать эти формальности въ отношеніи безопасности Гражданъ, сопряженной съ ними, то мы найдемъ ихъ слишкомъ мало,73 и эти трудности суть цѣна безопасности Гражданъ». — Или ея мнѣнія о уничтоженіи пытки. Примѣнять ее только въ томъ случаѣ, когда преступникъ не признаетъ и не отрицаетъ своего преступленія. — Или мнѣніе ее о томъ, почему не должно часто употребляться крестоцѣлованіе, и въ какихъ случаяхъ оное можетъ быть принято. — Мысль о томъ, что важные преступники могутъ избирать74 судей по своему дѣлу, показываетъ ее стремленіе оправдать Монархическую власть и доказать, что свобода существуетъ при повиновеніи законамъ, отъ Монарха происшедшимъ, забывая, что свобода при повиновеніи законовъ, не отъ народа происшедшихъ, не есть свобода. — Послѣднія двѣ статьи прямо заимствованы изъ L’esprit des lois de Montesquieu; въ первой она опровергаетъ древнее Римское постановленіе о томъ, что позволялось судьямъ брать подарки съ условіемъ, чтобы сумма полученныхъ денегъ не превышала бы ста ефимковъ, говоря, что тѣ, которымъ ничего не предлагается,