изъ Монтрё и, пройдя въ одно утро тоже самое, что мы въ два дня, была впереди насъ. Мало этаго, она[141] прибавила такъ, къ слову, что вотъ сейчасъ здѣсь наложитъ 36 фунтовъ холстины въ корзину и вернется нынче же въ Монтрё. —

Мы съ Сашей только переглянулись. Вотъ такъ молодецъ баба! Когда она, пожелавъ намъ счастливаго пути, повернула въ сторону, я внимательно осмотрѣлъ ея фигуру. Ничего особеннаго, тотъ обыкновенный типъ рабочихъ женщинъ, которыхъ съ шляпами въ видѣ бутылокъ встрѣчаешь въ виноградникахъ[142] Côte и у большей части которыхъ виситъ зобъ подъ подбородкомъ, плоская спина и грудь, костлявыя длинныя руки, вывернутыя ноги и кислая сморщенная улыбка. — На половинѣ дороги встрѣтили мы съ удовольствіемъ такого же туриста какъ мы, только гораздо менѣе навьюченнаго: у него была крошечная сумочка, а я тащилъ на себѣ, я думаю, больше пуда и теперь, пройдя по горамъ около 20 верстъ, начиналъ серьезно уставать. Притомъ дорога однообразно идетъ по еловому лѣсу; кое гдѣ ручьи, потоки или полянка съ шале и фонтаномъ; но за то безпрестанныя встрѣчи: то дальніе нѣмцы швейцарцы съ большими палками и фарфоровыми трубочками, то изъ подъ горы сѣдой старикъ тянетъ корову за рога, а за нимъ идетъ хорошенькая румяная швейцарочка съ длинной хворостиной и, потупивъ глазки, здоровается съ иностранцами, то два мальчика, въ вздернутыхъ на бокъ на одной помочѣ штанишкахъ, впередъ себя гонятъ куда то козъ и безпрестанно забѣгаютъ въ лѣсъ, выгоняя оттуда свое непослушное стадо, то двѣ уродливыя старухи, вытаскиваютъ за хвостъ красную свинью изъ оврага. Эту послѣднюю встрѣчу мы сдѣлали подъ самой деревней. Свинья пронзительно визжала, одна баба тащила ее за хвостъ, другая худая, костлявая, съ зобомъ и съ какимъ то страннымъ тикомъ во рту, дававшимъ ей ужасно злобный видъ, колотила ее палкой. —

Сашѣ[143] моему такъ смѣшно показалось это зрѣлище, что насилу я могъ удержать его, чтобы онъ не прыснулъ прямо въ носъ уродливой бабѣ, съ которой мы столкнулись носъ съ носомъ на дорогѣ. За то уже послѣ онъ далъ себѣ волю, хрипѣлъ, пыхтѣлъ, фыркалъ, и смѣхунъ продолжался до самой гостинницы.

[144] Montbovon живописно открылся намъ подъ горой, на довольно большой рѣчкѣ, съ большимъ городскаго фасада домомъ гостинницы, католической церковью и большой дорогой шоссе, которую я, признаюсь, увидалъ не безъ удовольствія, послѣ дороги, по которой мы шли нынѣшнее утро. —

Не дошли мы до гостинницы, какъ особенности католическаго края тотчасъ же выказались: грязные оборванные дѣти, большой крестъ на перекресткѣ передъ деревней, надписи на домахъ, уродливо вымазанная статуетка мадоны надъ колодцемъ, и одинъ опухлый старикъ и мальчикъ въ аглицкой болѣзни попросили у меня милостыню. Гостинница была чистая просторная, на большую ногу и совершенно пустая; намъ служили отлично. Бывшая хорошенькая горничная изъ Берна, принарядившись и напомадившись для нашего пріѣзда, усиливалась говорить съ нами по французски и безъ надобности забѣгала въ нашу комнату. — Желательно бы было, чтобы къ намъ не переходилъ въ Россію обычай имѣть женскую прислугу въ гостинницахъ. Я не гадливъ, но мнѣ лучше ѣсть с тарелки, которую можетъ быть облизалъ половой, чѣмъ съ тарелки, которую подаетъ помаженная плѣшивящая горничная, съ впалыми глазами и масляными мягкими пальцами. — Госпожу эту звали Элиза, но Саша, смотрѣвши на картинки въ залѣ, изображавшіе исторію Женевьевы, брошенной въ лѣсъ и вскормленной ланью, назвалъ ее Женевьевкой, потомъ Женевѣсткой, потомъ Женеверткой, и слово Женевертка, заставляло его смѣяться до упаду. Кромѣ того съ этаго дня Женевертка стала для насъ словомъ означающимъ вообще трактирную служанку.[145]

Я закрылъ ставни и легъ спать до обѣда, Саша пошелъ удить рыбу на рѣчку. Проснувшись я порадовался по картѣ, какъ далеко мы отошли отъ Монтрё, и мнѣ пришла мысль, что, такъ какъ мы стоимъ на дорогѣ, ведущей изъ Фрибурга въ Интерлакенъ, идти лучше любоваться горной природой въ Оберландъ, чѣмъ по пыльному шоссе идти въ Фрибургъ, гдѣ я могъ слушать знаменитый органъ на возвратномъ пути. Передъ выступленіемъ я прошелся по деревнѣ. Дома большей частью были большіе, красивые, въ каждомъ жило по нѣскольку семействъ; но одежда и видъ народа ужасно бѣдны. На нѣсколькихъ домахъ я прочелъ[146] надписи въ родѣ слѣдующей: Cette maison a été batie par un tel, mais ce n’est rien en comparaison de celle que nous réserve le Seigneur. Oh mortel! mon ombre passe avec vitesse et ma fin approche avec rapidité![147] и еще разъ Oh mortel.[148] Что за нелѣпое соединеніе невѣжественной гордости, христіанства, мистицизма и[149] тщеславной напыщенной болтовни.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Саша ничего не поймалъ, проэктъ мой ему очень понравился, и въ 5-мъ часу мы пустились въ путь совсѣмъ въ противуположную сторону отъ той, въ которую думали идти.

Дорога до Chateau d’Оех,[150] гдѣ мы хотѣли ночевать, идетъ, рѣдко гдѣ поднимаясь и опускаясь, по берегу большаго быстраго потока.[151] Потокъ этотъ называется Sarine. Не смотря на то, что онъ далеко не былъ въ полномъ разливѣ, шумъ его былъ слышенъ за версту, и по немъ въ многихъ мѣстахъ плыли и въ другихъ, зацѣпившись за камни, стояли еловыя бревна, которыя такимъ образомъ перевозятъ съ мѣста на мѣсто. Иногда черезъ мѣсяцъ хозяева лѣса дожидаясь воды приходятъ къ плотинамъ и находятъ свой лѣсъ, который они узнаютъ по клеймамъ. — По ровному гладкому шоссе намъ казалось такъ легко идти послѣ прежней дороги, что мы прошли часъ и почти не устали, только мѣшки тянули намъ плечи. —

Мы пріостановились на мосту, положивъ мѣшки на перила, чтобы они [не] тянули намъ спины, и долго любовались Сариной, которая въ этомъ мѣстѣ черезъ большіе нагроможденные другъ на друга камни довольно крутымъ уступомъ спускается внизъ. Саша очень любитъ всякую воду, даже не можетъ пропустить ни одного жолобка съ водой, чтобъ не заткнуть его рукой, и лужицы, чтобъ не поболтать въ ней концомъ палки, поэтому водопады приводятъ его въ восхищеніе; но для меня водопадъ, слишкомъ далекой и неокруженной зеленью, такое же холодное зрѣлище, какъ декорація или знаменитые виды съ высокихъ горъ. Этотъ водопадъ однако шумѣлъ въ прелестной рамкѣ. Съ обѣихъ сторонъ кривые, разной величины, темные сосны, и между ними эта стремительно движущаяся и однообразно возобновляющаяся бѣлая пѣна, и широкія серебристыя струи, и неподвижные, безпрерывно одинаково обливаемые то съ верху то съ боковъ бѣлые камни, бревна елей, живописно, всегда живописно столкнувшихся и зацѣпившихся, и этотъ одурѣвающiй шумъ; такъ что вы не знаете, что̀ вода и что̀ камни.

Этотъ водопадъ былъ прекрасенъ. За шумомъ воды, мы и не слыхали какъ насъ нагнала шагомъ ѣхавшая на одной вороной лошади нѣмецкая открытая бричка съ мучными мѣшками. На бричкѣ спереди сидел красивый малой и сзади старушка. —

— Попросите къ нимъ мѣшки положить, — сказалъ Саша.

— Развѣ вы устали?

Но Саша уже такимъ заискивающимъ тономъ сказалъ: bonjour Madame, и такъ выразительно поглядѣлъ на старушку, что она посторонилась и показала ему подлѣ себя мѣсто: «Садитесь коли вы устали», — сказала она. Саша тотчасъ же вскочилъ къ ней рядомъ, я тоже положилъ свой мѣшокъ и предложилъ Швейцарцу выпить вмѣстѣ бутылку вина въ первомъ трактирѣ.

— Oh, ce n’est pas ça,[152] — сказалъ покраснѣвъ миловидный румяный швейцарецъ; venez aussi,[153] — прибавилъ онъ, давая мнѣ мѣсто, — мы рысью поѣдемъ. — Но я отказался, сказавъ, что догоню ихъ. И мой Саша съ новыми знакомцами, что-то руками разсуждая съ старушкой, затрясся отъ меня рысью впередъ по дорогѣ. —

Я ихъ догналъ у харчевни, подлѣ которой молодой мельникъ остановилъ свою лошадь. Онъ уже заказалъ себѣ пива, но я попросилъ его выпить вина со мною. Мельникъ принадлежалъ къ тому милому и поэтическому[154] красивому типу швейцарцевъ, который довольно часто встрѣчается въ кантонахъ Vaud, Женевы, Нёшателя и Фрибурга. Громадно широкія плечи и грудь, чрезвычайно развитыя мышцы ногъ и рукъ, небольшая бѣлокурая голова, румянецъ во всю щоку и благодушная, кроткая, немного глуповатая улыбка. Отъ трактира, по настоятельному приглашенію, я сѣлъ съ нимъ рядомъ на телѣгу, и мы разговорились. Онъ сирота, мельникъ, получаетъ 4 франка цѣлковый[155] въ недѣлю, но служитъ потому, что не записался въ граждане, и вовсе не находитъ это записыванье нужнымъ.

— А что, вы не женаты? — спросилъ я.

— Молодъ еще, — отвѣчалъ [онъ].

— Чтоже, веселитесь такъ съ молодыми дѣвками?

Онъ покраснѣлъ и оглянулся на старушку, которая сидѣла сзади. — Oh non! — сказалъ [онъ]. Я не подхожу къ дѣвкамъ. Ça me gène,[156] — прибавилъ [онъ], съ недоумѣніемъ пожимая плечами. — Отъ этаго онъ такъ и здоровъ, — подхватила старуха. —

— Что, вы его мать? — спросилъ я у нее. —

— Нѣтъ, онъ такъ меня довозитъ; я изъ Россиньера, вотъ эта деревня на горѣ, тамъ и большой пансіонъ есть, много иностранцовъ пріѣзжаютъ.

— А о чемъ вы говорили съ молодымъ человѣкомъ? — спросилъ я ее.

— O! онъ меня забавлялъ, — отвѣчала старуха, — разсказывалъ, что онъ былъ въ 14-ти государствахъ и 8 языковъ знаетъ. — Я оглянулся на Сашу, онъ отворачивался, и уши его были красны.

Мельникъ немного не довезъ насъ до нашего ночлега, повернулъ на свою мельницу. Подходя къ Chateau d’Oex[157], мы встрѣчали на каждомъ шагу пьяныхъ солдатъ, которые буйными развратными толпами шли по дорогѣ, и около самой деревни насъ догналъ дилижансъ, т. е. колясочка на одной лошади, въ которой ѣхалъ одинъ пассажиръ, и въ синихъ[158] мундирныхъ фракахъ съ красными обшлагами, почтовый лакей и кучеръ. Мы рѣшили ѣхать нынче ночью дальше, кучеръ [сказалъ], что перемѣнитъ лошадей и подождетъ насъ въ деревнѣ.

Деревня большая, богатая, съ высокими домами и такими же надписями, какъ въ Montbovon,[159] съ лавками и замкомъ на возвышеніи. На площади, передъ большимъ домомъ, на которомъ было написано: Hôtel de ville[160] и изъ котораго раздавались отвратительные фальшивые звуки роговой военной музыки, были толпы военныхъ — всѣ пьяные, развращенные и грубые. Нигдѣ какъ въ Швейцаріи не замѣтно такъ рѣзко пагубное вліяніе мундира. Дѣйствительно, вся военная обстановка какъ будто выдумана для того, чтобы изъ разумнаго и добраго созданія — человѣка сдѣлать безсмысленнаго злаго звѣря. Утромъ вы видите швейцарца въ своемъ коричневомъ фракѣ и соломенной шляпѣ на виноградникѣ, на дорогѣ съ ношей или на озерѣ въ лодкѣ; онъ добрадушенъ, учтивъ, какъ то протестантски искренне кротокъ. Онъ съ радушіемъ здоровается съ вами, готовъ услужить, лицо выражаетъ умъ и доброту. Въ