Вечером говорил много о прогрессе целомудрия. Читали рукописи, присланные Ч[ертковым], Аполлова «Как жить нужно». Прекрасно. Лег поздно.
27 М. Я. П. 89. Встал рано. Всё еще болит под ложечкой. Читал Р[усскую] М[ысль]. Budget. Всякий вздор. Ходил на деревню. С[емен] Резунов сказал чудную пословицу по случаю моего уговора не ругаться и не пить: «ослабеет человек, слабей воды; окрепнет, крепче камня». И угрожающая и поощряющая пословица. Обедал, теперь 8-й час. Всё нездоровится, болит. Что-то хорошее б[ыло] записать. Всё забыл.
Вечером скучная довольно Толстая. Но разговорился о целомудрии хорошо. Лег поздно.
28 Мая. Я. П. 89.Здоровье хуже. Ходил утром. Читал о Жан Поле Р[ихтере]. Чистота его нравов и платонизм поразитель[ны]. Прекрасные тоже изречения. Это хорошего сорта писатель. Рядом с эгоистом Гёте. Хороша сказка об отце, воспитавшем детей под землей. Им надо умереть, чтобы выдти на свет. И они страшно желали умереть. Надо исследовать, почитав Ж[ан] П[оля]. Троицын день. Болит живот, мыслей мало. Читаю, говорю. Лег в 12.
29 М. Я. П. 89. Встал рано, походил. Ребята за книжками. Письмо от Поши, с письм[ом] С[они]. Всё хорошо. И М[аша] приняла хорошо. 12-й час. Всё так же нездоров. Ходил по лесу, встретил Таню и Машу К[узминскую]. Утром говорил с Толстою о вере: странно кажется, но нельзя иначе сказать, как то, что Грекорусская вера есть одна из самых суеверных и вредных ересей. Еще ходя по лесу, где я преследовал и без жалости добивал раненного зайца, подумал о том, как невинны должны быть убийцы. Они думают о другом и убивают без борьбы. Но стоит опомниться. Как хороша могла бы быть история об убийце, раскаявшемся на незащищавшейся женщине. Столько хочется и нужно писать и нет сил. Еще думал: Жизнь дана нам, как ребенок дан няньке, чтобы возрастить его. (Великая притча о талантах.) И как дурная нянька может пользоваться ребенком, щеголять им, может бояться и стыдиться показать его нечистым, невыхоленным, усталым, хотя для его здоровья и роста ему нужно бывать и нечистым и усталым, так и глупый дурной человек с своей жизнью — хочет показать ее в наилучшем свете, хочет хвастаться ею, пользоваться ею, забывая то, что ему нужно только возрастить ее. Когда не хочется, не нравится то или другое положение, спроси себя, что — мешает это положение росту жизни или содействует ему, и большей частью окажется обратное.
30 Мая. Я. П. 89. Вчера болело вечером и непреодолимая мрачность. Лег поздно. Приехал А. Берс и Илюша. Встал в 8 не выспавшись. Также нездоров. Ходил на Козловку и думалось много. Думал: По случаю Ильи, к[оторый] опять занят постройкой. Люди, не воскресшие к жизни, заняты всегда и всё только приготовлениями к жизни, а жизни нет. Заняты едой, сном, ученьем, отдыхом, продолжением рода, воспитаньем. Одного нет — жизни, роста своей жизни. Да, дело наше, как дело няньки — возрастить порученное нам — нашу жизнь. И пусть не говорят столь любимую пошлость, что растить свою жизнь — эгоизм. Растить свою жизнь — служить Богу. Люби Г[оспода] Б[ога] твоего всем сер[дцем], вс[ей] д[ушой] и вс[ем] пом[ышлением] тв[оим] и ближ[него], как самого себя. Когда видишь пользу ближнего и не видишь никому пользы от своего роста и приходится выбирать всегда рост своей жизни, п[отому] ч[то] польза ближнего всегда сомнительна, благо же роста своей жизни всегда несомненно. Как кажутся непонятным[и] бесцельные и безвестные страдания и получают смысл только вне видимых нами условий жизни, так и бесцельное, бесполезное да наш взгляд благо и безвестное, но несомненное благо своего роста доказывает нам то, что жизнь наша не ограничивается видимыми условиями. В этом, мне кажется, разрешение того страстного непреодолимого эгоизма, к[оторый] составляет нашу жизнь. Я могу любить только себя, но чтобы не страдать от любви к себе, я должен найти и выделить в себе достойное любви — Бога. Не от того ли сказано: люби Б[ога] твоего всем с[ердцем] т[воим] и в[сем]…..? Это скажут: эгоизм. А благо людей скажут: утилитаризм. И то и другое несправедливо. И то и другое правда и одно доказывает другое. Из себя человек найдет смысл только в росте жизни. Вне себя человек найдет только то, что устанавливает Ц[арство] Б[ожие] на земле. Одно неизбежно совпадает с другим. Людям же по мере сил их дано руководиться тем или другим; оба ведут к одной цели. Кто не достиг сознания жизни в росте, руководится тем, что содействует благу людей. Как совершенно всё равно, нарисовать фигуру черным на белом или оставив белое в черном, контуры будут те же.
Сказать, что жизни нет у человека, к[оторый] не растит свою жизнь, не есть метафора: у такого человека точно нет жизни, как нет ее в дереве, к[оторое] спускает старую кору, но не выращивает новую, как нет ее в животном, к[оторое] разлагается, но не асимилирует пищу. Вся плотская жизнь организма с ее пищей, ростом, продолжением рода есть по отношению истинной жизни (растущей) только разрушительный процесс.
Завтра[к] на крокете. Всё тот же разврат роскоши и праздности среди нищеты и труда: тяжело. Да и болит и не в духе. Хотя в глубине души хорошо и росту и всех люблю. О гипнотизме слишком лично спорил. До обеда ходил без мыслей. Обедал, всё болит. Теперь 9 часов. Приезжа[ет] Страхов.
Приехал. Он хорош, но мне от нездоровья тяжело. Долго не спал. Болен.
31 М. Я. П. 89. Встал рано, ходил на Козловку. Не думается. Если думалось, то только одно: Надо учиться растить жизнь, ученье это в том, чтобы думать о добре другого и потому о желаниях его. Чтоб учиться этому, надо начинать с одного, двух людей, а не с городской тесноты. Городск[ая] теснота и суета лишает возможности учиться жить. Пытался так жить, но не успешно. Уж очень я мрачен от печени. На себя умиляюсь — сострадаю. Желаю внешней перемены, когда знаю, что для роста жизни я в самых выгодных условиях.
Страхов привез «Сеть веры» и говорил еще о Готлибе Арнольде. История ереси, в к[оторой] он истинную струю признает в ересях. С Ильей не мог поговорить. Надо бы написать. К вечеру стало немного лучше. Спал дурно.
[1 июня.]1 И. Я. П. 89. Встал рано, пошел сказать В[асилию] Я[ковлевичу] о хозяйстве и Машиным школьникам толковал Отче наш. Читал Le peuple d’Israel. Теперь 12 ч[асов]. Иду завтракать и пытаться думать о других. Страхову рассказывал об искусстве. И вышло хорошо. Надо писать.
Писал письма Поше и Ч[ерткову], походил с Ст[раховым]. После обеда поехал на станцию верхом. Два нелепые письма от дев. Бедное семейство дворянина, «давшего плюху Арб.». Всё внутренняя тоска и недовольство и желание избавиться; когда надо желать продолжения, чтобы уметь восторжествовать. Опять буду бороться любовью и главное, исключительно с нею. Ужасна поспешность и72 легкомысленность речи. Говорил вечером о единств[енном] смысле жизни, о росте, не о росте, а о рощении своего воспитанника. Готовиться к жизни, а не жить, значит няньке заниматься собой, а не воспитанником. Лег поздно.
2 И. Я. П. 89. Встал позднее, ходил по лесу, думал: как свойственно людям, делая для других, думать только о себе. Вы говорите ребенку: принеси мне шляпу. Ему не то интересно, что вам нужна шляпа, и он принесет ее вам, а то, что он служит вам, и так хорошо, и спрашивает: где? в зале? принести сюда? И вам заметно, что он ваше дело переделывает в свое. Взрослые лучше скрывают это, но так же заметно. — Читал слова: люби Б[ога] твоего всем сердц[ем]… и т. д., удивляешься этим словам и, сводя их с представлением о Боге в той же книге, не находишь им смысла: нельзя любить Бога, казнящ[его] и т. п. Но дело в том, что слова эти имеют смысл для того, кто только что выяснил себе Б[ога], поняв его из себя, для того, кто чувствовал еще пуповину, связывавшую его с Богом. Слова не имеют смысла для нас, вообще, для тех, к[оторые] удалили от себя Б[ога], изуродовавши [себя].
С матерьялистами и совсем заблуждающим[ися] не надо тратить времени на спор. Надо, указав им их ошибку, идти вперед; пускай остаются позади. Так же как с людьми, спорящими о дороге. Надо указать им настоящую и идти по ней, предоставив им исправить свою ошибку или оставаться назади. — Дома заснул, потом завтракал. Опять тяготился кажущимся мне ужасно бессмысленным разговором С[они] и вот записал это и хотел бы писать, да едва ли осилю. —
Ничего не делал, спал. Слабость большая и желчность. Благодарю Б[ога], ч[то] не грешу злостью. После обеда говорил с Стр[аховым], между прочим о верах, о православной. Он сказал было, что христианство в народе есть дело правосл[авной] церкви. Я сказал: напротив, христианство есть в народе, несмотря на церковь. Посмотрите на прямое последствие влияния церкви, в главных центрах ее: полный мрак, в Москве, в Риме; дисиденты в мире католичества, православия и протестантства, христиане, не зараженные духом ереси, наш народ, квакеры, францискане и др. это истинные христиане, сходящиеся везде, всегда согласные. Только ереси, называющие себя католической, православной, во вражде друг с другом и со всеми. — Читали «Совестный Данило». Нехорошо.
3 Июня. Я. П. 89. Встал поздно. Видел во сне: В[опрос].Вы признаете, что любовь радостное чувство? О[твет]. Да. В[опрос]. Признаете, что могут быть условия, увеличивающие и уменьшающие ее? О[твет]. Да. В[опрос]. Какое действие на возможность любви производит забота о себе? О[твет]. Уменьшающее. В[опрос]. А обратное, самоотречение? О[твет]. Увеличивающее. — Давайте так и делать. Но, может быть, заботы о себе дают больше радости, чем любовь? Надо взвесить. Вспомнил заботу С[они] о Леве, о всех детях, заботу внешнюю, но такую, какую одну она может понять, и полюбил ее. Как бы вызывать перед себя все хорошие черты человека, когда имеешь дело с ним. 12 часов. Ходил читал.
После обеда ходил гулять с Стр[аховым] и девочками. Меньше, чем прежде, устаю от Стр[ахова]. Мне очень приятно с ним. Лег поздно.
4 И. Я. П. 89. Встал рано, показал хворост мужику. Пописал немного К[рейцерову] С[онату]. Написал письмо Леве. Здоровье совсем хорошо. Праздность. Ислав[ин] женится. Рад за Таню. Маша скучна. Мне жаль ее. [Вымарано 3—4 слова] вызвала дурное чувство. Приходил Ив[ан] Андр[еевич] Брохунов советоваться о подаче прошения на человека, утаивше[го] и отказавш[егося] от 17 р[ублей]. Я указал 18 гл. Мф. 15. Он согл[асился]. Ходил вечером гулять. Поздно лег. Дурно73.
5 И. Я. П. 89. Рано встал,
