время в продолжение работы: вопрос свободы воли: челов[ек] свободен в духовном, в том, что движет физическим. Были за это время в Бегичевке. Равнодушие к пошлому делу помощи и отвращение к лицемерию. Сочувствие, выраженное моей деятельности, было радость перехода осудителя лицемерия в участники его. События за это время: возвращение Левы из Петербурга и его болезнь. Отношения мои к остальным членам семьи те же. Два мальчика, Анд[рюша] и Миша, в особенности Ан[дрюша], в самом дурном и далеком от меня настроении. Маша увлеклась и опомнилась. Теперь здесь Булыгин. Над ним и Раевым был суд, и они борются. Вообще мне кажется, что борьба христианства и язычества у нас начинается, éclate.85 Надо и знать и быть готовым. Нынче первый день, что я не пишу свою книгу. Что буду писать, еще не знаю. Много было мыслей за это время, которые пропадали. Вспоминаю:

1) Произведение86 драматического искусства, очевиднее всего показывающего сущность всякого искусства, состоит в том, чтобы представить самых разнообразных по характерам и положениям людей и выдвинуть перед ними, поставить их всех в необходимость решения жизненного, нерешенного еще людьми вопроса и заставить их действовать, посмотреть, чтобы узнать, как решится этот вопрос. Это опыт в лаборатории. Это мне хотелось бы сделать в предстоящей драме.

Теперь час дня. Иду обедать. Завтра писать.

6 Мая. Ясн. Пол. 93. Если б. ж.

14 Мая. Ясн. Пол. 93. Пропустил неделю. Не видал, как прошла. Вчера отослал совсем. Плохо, так плохо. Я заболел, и это меня особенно побудило кончить: Я свободен. Перечитываю начатое. Не знаю еще, за что возьмусь. Очень я нехорош всё это время. Недоволен своим положением, муча[юсь]. Хочу перемены внешней. А этого не надо.

15 Мая и 16 кажется. Я. П. 93. Написал вчера письма Bellows, Бодянскому. Нынче Хилкову и Екатеринослав Кондратьеву. Нездоровится, дурно сплю. Перечитал написанное. Детский рассказ забрал меня за живое. Хочется кончить.

Думал: 1) Поразительно ограбление земли у нас в Херсонск[ой], Самарск[ой] губернии и др. И великолепие Москвы, арки для встречи государя и иллюминация. Или в Чикаго выставка и обезлесение, омерщвление земли. И всё это нам поправит наука искусственн[ым] дождем, производимым электричеством. Ужасно! Истребят 98% и восстановят 2.

2) Одна из главных причин дурной жизни это то, что не знаешь, когда совершается важное дело — поворот, и проживаешь эту минуту без внимания. Вместо того чтобы подчеркнуть себе, что теперь экзамен, тут-то и сам и другие стараются представить это самое важное, поворотное дело ничтожным, тем более, что дело это самое важное, имеющее огромное мирское влияние, состоит большей частью в слове «да», «нет». Так это было со мной с разделом.

23 Мая. 93. Бегичевка. За это время пробовал писать «Дети», не шло. Не совсем поправился. Писал письма: Чертк[ову], Попову, Янжулу и двум франц[узам]: Dumas и Schröder.

Нынче написал Рыбакову о том, что есть, то разумно, по его мнению. Трогательно наивно. Был страшно не в духе дома. Приезжали Сопоцько и Линденберг. Решил с Таней ехать 21. Поехали. Дорогой разговор с менонитами. Вчера был в Татищеве. Бедность ужасна. Ужасен контраст. Ходил по тифозным и к стыду — жутко.87 1) У Вани естественно научные книги о почве, о пределах естествознания, о механическ[ом] анализе. Поразительно глупо то, что они говорят: н[а]п[ример], Дюбуа Раймон гов[орит], что естествознанию недоступно только значение силы, материи и сознания. А узнать все причины образования всего существующего, сводя это к движению88 атомов — можно. Только забыл, что всё происходит в бесконечн[ом] пространстве и времени. Или Докуч[аев]. Называет почву организмом. Или немец Molh говорит о трех фазисах земли, забывая, что переход из 1-го во 2-ой зависел от появления органич[еских] тел, а мы не знаем, как они появились. Стало быть, и не имеем права говорить о первом фазисе. Не говоря уже о разногласии постоянном по всем вопросам. А какое страшное орудие затемнения нравственных требований. Я вижу это по Раевским. Чувствительные весы; анализ и т. п. Все это так важно, так же в[ажно], как и евхаристия. Как надо написать про эту ложь. Думал за это время:

1) Солдат брил пуделя капитанского. Но не умел и для опыта обрил голову солдату. У пуделя глаз болит. Операция сомнительна. Для опыта надо сделать над солдатом.

2) Много грешишь тем, что некоторых людей, чаще всего самых близких, с к[оторыми] всегда, считаешь неизлечимыми и никогда уж не говоришь им того, что считаешь истиной. Надо как солнце: стена — стена, трава — трава, море — море, рожь — рожь.

3) Великое дело и необходимое вырываться из своей окружающей тебя везде атмосферы.

4) Только пробился лист на березах и от теплого ветра пошла по нем веселая рябь. — Вечер, смеркается после грозы. Лошади только пущены, жадно сгрызают траву, помахивая хвостами.

5) Вспоминал: что мне дал брак? Страшно сказать. Едва ли не всем тоже.

6) Две условности одинаково сильны: для мущины — снести пощечину без дуэли, для женщины — брак без церкви.

7) Не делайте вид, что меня судите, прощаете, смягчаете, угрожаете. Вы разбойники. Я в вашей власти, как Луд[овик] XVI б[ыл] во власти сапожников. Но с той разницей, что всё, чем вы угрожаете мне, есть то самое, что мне желательно. Я живу только для исполнения воли Б[ога], установления Его царства; для установления Его царства нужно гонение невинных. Чем больше гонения, тем очевиднее его истина. И потому всё, что вы мне сделаете дурного — до пыток и казни, полезно для дела Божья и радостно для меня.

Теперь 12 часов. Хочу ехать в Козловку. Буду писать завтра, если буду жив.

24 Мая. Бегичевка. 93.

[27 мая. Я. П.] Не писал ни 25 ни 26. Пробыл там. Приехал Поша. Я был в Козловке, в Софьинке, в Бароновке и 26 приехал.

Сегодня 27. Спал дурно. Конца не будет. Надо работать в сознании. Здесь Столяров. Целое утро провел за пасьянсом. Вчера б[ыло] много музыки. Думал:

Дирижер берет неизвестных, посредственных музыкантов и дает симфонии, так что и музыканты и публика приходят в восторг. Самый очевидный и важный случай гипнотизации.

29 Мая. Я. П. 93. Ничего не делал эти дни, кроме писем — неважных. Сегодня [вымарано 1 слово].

Думал: 1) Вчера, гуляя, о том, как несомненно то, что жизнь только в том, чтобы исполнять волю пославшего: в воображении представил себе, что я живу так, только для исполнения Его воли, что я равнодушен к мнению людей, что, в каком бы я ни был положении, я знаю, что я в этом положении по воле Его, для того, чтобы делать волю Его, того, к[то] есть вечно, и я подумал о смерти, и так ясно мне стало, я почувствовал, как тогда легка смерть — не только легка: радостна.

2) Говорят, существующее разумно; напротив, всё, что есть, всегда неразумно. Разумно только то, чего нет, что рассудители называют фантазией. Если бы то, что есть, было бы разумно, не было бы жизни; и точно так же ее не было бы, если бы не было разумно то, чего нет (т. е. идеала).

Жизнь есть только вечное движение от неразумного к разумному. Нынче утром, проснувшись, думал об этом же.

Говорят: всё существующее разумно. Неправда. Напротив: Всё существующее неразумно, если под существующим разуметь видимый, осязаемый мир. Если бы существующее было разумно, мы бы не признавали его существующим; мы бы не сознавали своей жизни, если бы не сознавали несоответствия ее с идеалом разума и не работали бы для уничтожения этого несоответствия и не сознавали: жизни в утробе матери, во сне, в обмороке. Проявление сознания, совпадающее с проявлением жизни, есть признак поставленной нам задачи для произведения работы. Если канал прокопан, то не может быть работы и работников для прорытая канала. Если есть работники, т. е. работающие люди, то очевидно есть дело, к[оторое] нужно сделать. Точно так же, если есть жизнь, то есть дело жизни, к[оторое] должно быть сделано. И живущие делают это дело. И если в мире есть дело, к[оторое] нужно сделать, то очевидно мир не совершен, а есть представление и возможность его большего совершенства.

Можно сказать, что разумно копать колодцы или пруд там, где нет воды, или сажать лес, или убирать нечистоты, или удобрять поля, или учить детей и т. п., но нельзя сказать, что разумно жить без воды, без леса, среди нечистот и невежественных детей. Точно так же можно сказать, что разумно совершенствовать себя и мир, но нельзя сказать, что мы и мир разумны.

3) (К первой мысли о том, как легка бы была смерть и жизнь, если бы искренно вполне жить только для исполнения воли Бога.) Часто мне приходило в голову, и я писал это, что юродство (во Христе), т. е. умышленное представление себя худшим, чем ты есть, высшее свойство добродетели. Теперь же я вижу, что это не только не высшее свойство, но это необходимое первое (или, скорее, второе) условие всякой доброй жизни. Как только человек немного освободится от грехов похоти, так тотчас же он отступается и попадает в худшую яму славы людской. И как для приучения себя к воздержанию есть путь и приемы, есть, главное, постоянное внимание к себе, так и для борьбы с славолюбием. И одно из первых упражнений — как в пище, не съесть более вкусного, а удовлетвориться менее вкусным, так и в этом — не воспользоваться случаем доброй славы и довольствоваться той, какая сложилась. А это и есть юродство. Юродство нарочно притворяться порочным хотя и полезно может быть себе, но думаю, что вредно, как есть гнилое; но не разрушать установившегося дурного мнения и радоваться ему, как освобождению от величайшего соблазна и привлечению к истинной жизни исполнения воли бога, естественно и должно. — Эту тему надо разработать в Сергии. Это стоит того.

Продолжаю о разумном и нераз[умном] в жизни.

4) Вся жизнь неразумна: неразумно то, что у человека ненужная слепая кишка, что у лошади остаток 5-го пальца, и все излишки, атавизмы всего живого, неразумна, главное, борьба за существование: бесполезная трата энергии. Человек вносит разумность и в мир природы, уничтожая неразумную борьбу и трату. Но деятельность эта вне себя, далекая, только отраженная. Человек только рассудком видит это неразумное. Неразумие же своей жизни он не только видит рассудком, но чувствует сердцем, как противное любви и всем существам. И в этом приведении неразумного в своей жизни к разумному состоит его жизнь. Очень важно тут то, что неразумие в природе познается рассудком, неразумие в самой жизни человеческой —