А. П. Чехову. Его из Ялты вновь вызвали в Гаспру вследствие угрожающего состояния здоровья Толстого (см. прим. 749), и он продолжал его лечить, и ряд дней, до 4 февраля, нес дежурства около умиравшего в те дни Толстого.

747. 29517—18. Хочу написать письма: J. Grave — Жан Грав (Jean Grave, p. 1856), французский теоретик анархизма, редактор журнала «Les Temps Nouveaux». О нем см. т. 53, комментарий к Дневнику от 5 февраля 1898 г.

Еще см. А. Морзье, «Анархист» (пер. с франц.) — журнал «Свободная мысль» под ред. П. И. Бирюкова (Женева), № 3, март 1900. Грав присылал Толстому свои сочинения.

Намерение свое написать Жану Граву Толстой так и не исполнил.

748. 29518. Grasselin, — Граслэну (см. прим. 743) Толстой не написал: тяжелая болезнь помешала ему осуществить это желание.

25 января. Стр. 295.

749. 29519. Пятница, 25/7. — А. П. Чехов 25 января 1902 года писал своим друзьям: «Толстому вчера было нехорошо, температура хватила до 39°, а пульс до 140, с перебоями» (О. Л. Книппер-Чеховой); «сегодня вечером (25 января) Альтшуллер говорил в телефон, что дела плохи» (М. П. Чеховой). — Через несколько дней (2 февраля) он писал П. А. Сергеенко: «Он заболел вдруг, вечером. Началась грудная жаба, перебои сердечные, тоска. В это время доктора, которые его лечат, сидели у меня. Их вызвали по телефону… Лечат его превосходно, в том числе Московский врач Щуровский и Ялтинский Альтшуллер. То, что Толстой остался жить, что есть надежда, я, хотя бы наполовину, отдаю на долю этих двух докторов». (Письма Чехова к О. Л. Книппер-Чеховой, изд. «Слово», Берлин, 1924; Письма А. П. Чехова, т. VI, книгоизд-во писателей, М. 1916, стр. 197).

750. 29522. Ночевать остался Елпатьевский; — Сергей Яковлевич Елпатьевский (22 октября 1854 — 9 января 1933), беллетрист, публицист и общественный деятель, врач. Написал воспоминания о болезни Толстого в Крыму — см. «Литературные воспоминания (Близкие тени, ч. II)», книгоизд-во писателей, М. 1916, стр. 25—49. Еще см. его статьи: «Вечной памяти Л. Н. Толстого» и «На могиле Л. Н. Толстого» — там же, стр. 7—21, и в «Русском богатстве» за 1910 г., № 11, и за 1912 г., № 11; «Горький, Чехов и Толстой. (По личным воспоминаниям)» — «Красная новь», 1927, кн. IX, стр. 232—237; «Воспоминания за пятьдесят лет», Л. 1929; сборн. «Последние дни Льва Николаевича Толстого», изд. «Воскресение», Спб. [1911], стр. 146—148.

Будучи близким свидетелем длительной борьбы организма Льва Николаевича с болезнью, С. Я. Елпатьевский вспоминает:

«Через мои руки прошли тысячи лежачих больных, — они умирали и выздоравливали, были раздраженные и злые, бунтовавшие против надвигавшейся смерти, были кроткие и покорные, — по-русски покорные, мирившиеся с тем, что приближалось к ним, но за всю мою долгую медицинскую жизнь я не запомню ни одного случая, где бы так думали в то самое время, как подходила смерть, думали не о детях, не об неустроенных делах, не о неснятых с совести камнях, а об общем, о дальнем, о том, чтó не касалось личной жизни, ближней жизни…» («Литературные воспоминания», стр. 35).

«…Была тяжелая ночь, пульс падал, сердце изнемогало, всю ночь через час, через два приходилось давать ему дигиталис и шампанское, впрыскивали камфору, и я каждую минуту трепетал, что вот-вот откажется работать сердце. Утром ему стало немножко лучше, появились признаки разрешения воспалительного фокуса в легком, поднялась деятельность сердца, но он был бессильный как ребенок, слабый, измученный.

С тревогой, но и с надеждой уехал я в Ялту, а в 4 часа того же дня, когда я снова вернулся, — у его изголовья сидела Мария Львовна с исписанной тетрадкой, и он слабым голосом диктовал ей, заставлял перечеркивать, делал вставки, изменения. Карандаш не держался в его руке, он указывал ей строки, мысли, суровые косматые брови двигались, и напряженно смотрели пронзительные, единственные глаза Толстого. И всю ту болезнь, когда он в продолжение двух недель то собирался умирать, то снова побеждал смерть, — не было ни одного светлого промежутка, малейшего пробуждения сознания, чтобы его мысль снова не начинала работать, — напряженно и властно…» (стр. 13—14).

«…Чем дальше шла болезнь и чем больше изнемогало тело, тем серьезнее становилось лицо, тем меньше говорил он слов нам, докторам, и родным. И тем покорнее становился к медицине. И временами мне казалось, что он проделывает всю эту сложную и тяжелую, временами мучительную систему лечения только из деликатности, чтобы не огорчить родных отказом от лечения, чтобы не обидеть нас врачей, которые так много хлопотали около него и которым так хотелось вылечить его…» (стр. 36).

26 января. Стр. 295.

751. 29523. Суббота, 26/8. — В этот день, 26 января, М. Л. Оболенская писала В. С. Толстой: «у нас очень плохо. У папа был страшный припадок грудной жабы (сердечный), а теперь плеврит и воспаление легкого, происшедшие от болезни сердца. Положение очень опасное, выписали всех братьев и Таню. Он ужасно страдает: то страдал от грудной жабы, производящей ужасную боль в груди, а теперь от плеврита — тоже очень сильная боль в левом боку. Вспрыскивали морфий, и то даже почти не облегчает и не дает сна. Вчера вспрыскивали камфору, так было плохо сердце. Он всё время стонет и иногда немного бредит. Говорит, что никогда не чувствовал себя так близко к смерти. Духом он хорош. Жару немного. За ним ходит больше всех Лизанька, она очень ему приятна своей тишиной. Ночи дежурят: она, мама и Сережа. Болен он уже давно, но всё было не определено чем, а вот уже с 22-го как стало плохо, хуже же всего было вчера из-за сердца, а сегодня сердце лучше, но вот оказался плеврит и воспаление левого легкого». (ГТМ). В этот же день, 26 января, В. А. Щуровский предложил Толстому подышать кислородом. Толстой ответил: «Погодите, теперь камфора, потом кислород, потом гроб и могила». (ДСАТ, III, 173).

27 января. Стр. 295.

752. 29527. Воскресенье, 27/9. — В этот день, 27 января, М. Л. Оболенская сообщала В. С. Толстой: «Папа всё хуже, сегодня и плеврит и воспаление легкого пошли дальше, и сердце в очень плохом состоянии. Всё время спрыскивают камфору. Ему не хватает дыхания, он всё просит открывать окна, но страдает немного, и вот я сейчас спрашивала его: папа, гадко тебе? — Он говорит: «физически гадко». А нравственно? «Нравственно очень хорошо, всё время хорошо»… Надежды почти нет, и доктора не утешают. Их двое день и ночь дежурят. А папа так добр, — как только ему отлегнет, так либо пошутит, либо скажет ласку. Но большей частью он стонет и в забытьи бредит… Таня приезжает завтра вечером, и братья едут — но не знаем, застанут ли». (ГТМ).

29 января. Стр. 296.

753. 29611. Дунаев — Александр Никифорович Дунаев. См. прим. 108.

754. 29611. Буланже. — Павел Александрович Буланже приехал из Москвы. Он вспоминает: «В Гаспре я застал всех очень взволнованными, и у всех сквозь волнение, пережитое эти дни, проглядывала сегодня надежда на лучшее. Изменился дом, не было уже того удивительно спокойного состояния, которое так недавно еще царило здесь. Теперь была какая-то растерянность, недоумение, чтó делать… — Через полчаса после моего приезда я пошел навестить больного… Снова он изменился ужасно, — только из-под нависших бровей, из впадин горели те же глаза. — «Опять вас понапрасну напугали, мой друг, — заговорил он слабо, едва слышно, — а мне снова лучше. А, главное, хорошо быть в таком положении… всегда надо готовиться и надо только радоваться этому…» («Минувшие годы», 1908, № 9, стр. 58).

30 января. Стр. 296.

755. 29612. Среда, 30/12. — См. мысли, продиктованные Толстым в этот день, 30 января (запись П. А. Буланже). Записная книжка, стр. 266, и Дневник, стр. 122.

31 января. Стр. 296.

756. 29617. Четверг, 31/13. — См. мысли, продиктованные Толстым в этот день, 31 января (запись П. А. Буланже, в 1 ч. дня, и в 2 ч. 40 м. дня). Записная книжка, стр. 267, и Дневник, стр. 122—123. Среди них мысль (пятая) о благодетельности болезни. В тот же день 31 января Толстой продиктовал телеграмму на имя брата своего Сергея Николаевича: «Радостно быть на высоте готовности к смерти, с которой легко и спокойно переменить форму жизни. И мне не хочется расставаться с этим чувством, хотя доктора и говорят, что болезнь повернула к лучшему. Чувствую твою любовь и радуюсь ей. Левочка». Подписал ее сам дрожащей рукой. Когда он диктовал эту телеграмму, то «под конец очень взволновался и заплакал». (Письмо М. Л. Оболенской к гр. С. Н. Толстому от 31 января 1902 г. ГТМ). См. т. 73.

757. 29621. Приехала Соня. — Софья Николаевна Толстая (1867—1934), рожденная Философова, с 1888 г. жена Ильи Львовича. О ней см. т. 50.

1 февраля. Стр. 296.

758. 29623. Пятница, 11/4. — См. в Записной книжке, стр. 268, и в Дневнике, стр. 123, высказанную Толстым в этот день мысль.

2 февраля. Стр. 284.

759. 29626. Суббота, 2/15. — См. в Записной книжке, стр. 268, и в Дневнике; стр. 123, продиктованную Толстым в этот день, 2 февраля, мысль о болезни (запись М. Л. Оболенской). В тот же день он встретил доктора словами: «а я всё еще не сдаюсь». (Письмо С. А. Толстой к Т. А. Кузминской от 3 февраля 1902. ГТМ).

760. 29628. Приехали Конст[антин] Алек[сандрович] — Константин Александрович Иславин (1827 — 23 марта 1903), сын А. М. Исленьева и кн. С. П. Козловской, родной дядя Софьи Андреевны, ряд лет служивший в редакции «Московских ведомостей», а затем до самой смерти состоявший помощником смотрителя Шереметевской больницы в Москве. В молодости Толстой был с ним в приятельских отношениях. — О нем см.: т. 62 и 63, Письма 1876 и 1881—1882 гг.; т. 35, «Воспоминания»; Илья Толстой, «Мои воспоминания», М. 1933; Г. С. Ш. [гр. С. Д. Шереметев], «К. А. Иславин, † 23-го марта 1903 года», М. 1903 — Еще см. т. 46, прим. 186.

В Гаспру К. А. Иславин приехал навестить Льва Николаевича. Вблизи его он провел больше недели.

761. 29628. и Варя. — Варвара Валерьяновна Нагорнова (1850—1921), племянница Толстого, дочь его сестры гр. М. Н. Толстой и гр. В. П. Толстого (1813—1865). Приехала из имения Богородское Чернского у. Тульской губ., пробыла в Гаспре около Толстого две недели (уехала 16 февраля).

3 февраля. Стр. 296.

762. 29629. Воскресенье, 3/16. — 3 февраля Толстой продиктовал письмо к Марье Александровне Шмидт: «Милая Мар. Алекс., я второй раз испытываю, что вы хорошо