тебе.
2) Легко сказать: «жить только перед Богом», а как трудно, но и как хорошо!
3) Четыре ступени жизни: 1-ая животная, младенцы, 2-я подражание, подчинение внушению, «что люди, то и я» — детство, 3-я для славы людской — юность, 4-я для души, для Бога — настоящая жизнь. Во всей жизни остаются все четыре. Вторая — традиция, инерция, гипноз, как люди, так и мы — главный двигатель 0,99 всей деятельности людской и в семье, и в обществ[енных] обычаях, и в государстве, и в религии.
Молитва: Хочется просить помощи у Бога. Но Бога никто же нигде же не видел, т. е. Бога мы не можем понять; не можем понять, но можем вступить в общение с Ним любовью. Если мы любим, то мы в Нем и Он в нас. Так будем же любить всех и ближних, и дальних, и любящих, и ненавидящих нас. И будем всегда любить всех и мыслью, и словом, и делом. В этом одном и помощь от Бога и в этом высшее благо, к[отор]ое Он дает нам.
7 Фев. 1909. Я. П.
Всё нужнее и нужнее становится для меня короткая молитва, и я составил такую:
Помещу на другой стороне. Вчера б[ыло] оч[ень] хорошо и в теле и на душе. Нынче хуже, но держусь.
Хочется помощи Бога. Понимать же Бога могу только любовью. Если люблю, то Он во мне и я в Нем. И потому буду любить всех, всегда, в мыслях, и в словах, и в поступках. Только в такой любви найду помощь от Бога.
Думал о том, что сознание отделенности дает через чувство осязания понятие непроницаемости. Понятие же непроницаемости дает понятие вещества. Хочется уяснить себе это. Но до сих пор еще не ясно.
8 Ф. 09. Я. П.
И вчера [и] нынче ничего не делал. Занят мыслью о молитве. Думал об этом и нынче ночью. Да, мне нужны три молитвы, три напоминания себе о том, кто я и что мне свойственно и должно делать. Одна первая и главная:
1) Знаю, ч[то] если люблю, то Ты во мне и я в Тебе. И потому хочу любить всегда и всех и в мыслях, и в словах, и в делах.
Вторая:
2) Хочу не думать о суде людском, а делать только то, что мне перед живущим во мне Тобою должно и можно делать.
Третья:
3) Внешние события будущего скрыты от меня, но я знаю, что они совершаются по Твоей воле, и потому не хочу желать в будущем тех или иных, зная, что то, что совершается по твоей воле, всегда благо.
9 Ф. 09. Я. П.
Во всем да будет не то, чего я хочу, и не так, как я хочу, а то, чего Ты хочешь и как Ты хочешь. Не хочу желать и ожидать чего-либо в будущем, ни успеха в деятельности, славы людской, ни сил телесных, ни самой жизни. Одного хочу, хочу, чтобы быть в Тебе и с Тобою, любить всегда и всех60 и в мыслях, и в словах, и в делах.
Да будет со мною не то, чего я хочу, и не так, как я хочу, но то, чего Ты хочешь и как Ты хочешь. Не хочу в будущем ни успеха деятельности, ни славы людской, ни телесных сил, ни продления жизни. Одного хочу: хочу для того, чтобы быть в Тебе и Тебя сознавать в себе, любить всех и в мыслях, и в словах, и в делах.
————————————————————————————————————
Всё не могу удовлетвориться формой молитвы. Сейчас вечер 9-го. Хочу выразить еще иначе — вот так:
Ничего не желаю в будущем, зная, что всё, что будет, будет благо; не желаю и похвалы людской, зная, что назначение мое не в любви людей ко мне, а в моей любви к ним, любви в делах, в словах, в мыслях.
11 Ф. 09. Я. П.
Ничего не пишу уже несколько дней, но на душе хорошо, особенно нынче. С[оня] не приехала. Думал о том, что молитва моя не годится для последних минут жизни, при смерти. А если не годится для смертного часа, то и вообще не годится, п[отому] ч[то] смертный час всегда, всякую минуту. Подумал сначала, ч[то] не годится в особенности для смертного часа усилие избавиться от заботы о славе людской. Но подумав еще, увидал, ч[то] это неверно, ч[то] соблазн славы людской не покидает человека и в минуты смерти, часто, напротив, в эти минуты еще усиливается — как во всех тщеславных героических подвигах. Даже едва ли не во всех их двигатель тщеславие. Да, тщеславие, забота о славе людской — одно из главных препятствий для отдачи своей жизни служению духовному началу вне себя и в себе: вне себя, все яснее и яснее постигая его требования, и в себе, всё больше и больше подчиняя свою жизнь этим требованиям. Так что молитву оставляю такою, как записал. Разве прибавлю то, ч[то] выражает сознание, память о неизбежности, близости, естественности и благе смерти.
Знаю, что умираю, и в виду смерти не могу желать ничего внешнего в той жизни, из к[отор]ой ухожу; не могу тоже желать и похвалы от людей, п[отому] ч[то] она не нужна умершему. Но не могу не желать и желаю одного: любить всегда одинаково всех и делом, и словом, и мыслью, всякую минуту и до последней минуты.
12 Фв. 1909. Я. П.
Всё так же ничего определенного не работаю. Нынче поправил письма. Одно, матерьялисту, кажется, не дурно. Приехал вчера и нынче Ваисов, Сергеенко, Трегубов. Да, вчера думал о том, как действенны слова умирающего. От чего? А от того, ч[то] умирающий не думает о мирском. Да ведь мы все умирающие. Только не думай о мирском — и твои слова будут так же действенны, если только слушатели будут чувствовать твою отрешенность от мирского. Думал нынче гуляя:
1) Какой это неразрывный круг: добрая жизнь — дела — усиливают веру, вера производит дела. От этого ясно, как не может быть веры — а только подобие ее — самая страшная ложь — у властителей, воин[ов], грабителей, судей, лжеучителей.
14 Фев. 09. Я. П.
Вчера нездоровилось, но счастлив, не могу не благодарить. Ничего не писал. Был Николаев милый. Письма все хорошие. Не выходил перед обедом, а лежал.
Отрываюсь, после допишу.
61И нынче чувствую себя слабым, в особенности для писания: ничего не хочется. А между тем нынче утром думал оч[ень], кажется, важное, именно:
1) Говорят: «разве возможно жить по закону любви, без удержания насилием злых?» То, что люди говорят это, показывает, ч[то] говорящие верят в закон насилия, верят в то, что насилие учредит жизнь. Они верят в это, и действительно, закон насилия отчасти, только отчасти учреждает, или нам кажется, что учреждает жизнь. Что бы было, если бы мы верили в закон любви так же, как верим в закон насилия? Всё дело в вере в то или другое. И я думаю, что вера в закон любви придет и сделается столь же общей, какой была вера в закон насилия. (Я говорю: была, п[отому] ч[то] теперь уже является сомнение в действенности зак[она] нас[илия].) А как только вера эта сделается общей, так уничтожится большая часть тех зол, от которых] страдает теперь человечество.
2) Часто отдаешься унынию, негодованию о том, ч[то] делается в мире. Какая это непростительная ошибка! Работа, движение вперед, увеличение любви в людях, сознание ее возможности, ее применения, как закона жизни, ростет в человечестве и положительным путем — признание ее благодетельности, и отрицательным — признание всё ухудшающегося и ухудшающ[егося] положения людей вследствие признания закона насилия. Да, надо видеть этот двоякий рост, а не отчаиваться.
3) Смертные казни в наше время хороши тем, ч[то] явно показывают то, ч[то] правители дурные, заблудшие люди, и ч[то] поэтому повиноваться им так же вредно и стыдно, как повиноваться атаману разбойничьей шайки.
————————————————————————————————————
15 Ф. 1909. Я. П.
Вчера нехорошо говорил вечер с Зосей — осуждал, зло. Здоровье хорошо, говорил с Ваней. Не могу без слез. Нынче поутру думал как будто новое — думал так радостно, что:
1) Осуждать за глаза людей подло — в глаза неприятно, опасно, вызовешь злобу. И потому одно возможное, разумное, а потому и хорошее отношение к людям, поступающим дурно — такой для меня б[ыл] Столыпин с своей речью — сожаление и попытка разъяснить им их ошибки, заблуждения.
2) Сейчас б[ыл] нищий, мужик, бывший солдат, говорит иностранными, ненужными словами, но смысл речей один: ненависть к правителям, к богатым, зависть и оправдание себя во всем. Страшное существо. Кто это сделал? революционеры или правительство? Оба.
3) Религиозно нравственное положение народа ужасно, как будто нет выхода. Но он есть, только во времени. Наелся дурной, вредной пищи или напился пьян, и мучаешься, и кажется, ч[то] нет выхода, п[отому] ч[то] сейчас действительно нет выхода, но выход есть. Желудок переварит, организм переработает, так и в этом.
4) Какое ужасное зло сделано революционной литературой: указать прежде не сознаваемое, спокойно переносимое зло и предложить, как единственное средство избавления, средство, не избавляющее, а увеличивающее зло — это ужасно жестоко. И это самое сделано революционерами с народом.
18 Ф. 09. Я. П.
Вчера не писал. Целый день был вял — хуже, был грустен, почти зол. Как вспомнишь о чем-нибудь, так кажется, ч[то] это мне неприятно, и неприятно не то, о чем думал, а то, как думаю, чем окраше[на] мысль. Поправлял «Слово», и всё не хорошо. Вечером был Булыгин, рассказывал поразительное о смерти жены. — Нынче с утра не думается, не работается. И хорошо. Чего же еще?
1) Сейчас думал очень для меня важное: Всё хочется — не знаю, по старой ли привычке или по свойству души человеческой — хочется молиться, обращаться к Кому-то, к Богу. Я последнее время, стараясь ясно определить себе Бога, как и должно было быть, пришел к признанию невозможности отношения к Нему, к отрицанию Его для разума, но потребность жива. Бог, Ты, Ты — всё, чего я смутное проявление в теле, в отделенном от Всего теле, Ты — Весь, во всем совершенстве, помоги мне. Говорю это — и мне хорошо на душе. Не знаю, кто Тот, Кого я прошу о помощи, но мало того, что знаю, ч[то] Он есть, но знаю и то, что чем больше, искреннее, горячее прошу Его о помощи, тем больше чувствую эту помощь. Да. Помоги мне освобождаться от тела, соединяться с Тобо[й] — и чувствую, что Ты уже помогаешь, и — хотел бы сказать, ч[то] люблю Тебя, но «люблю» не то слово. Чувство
