было. Софья Андреевна поздно вечером пришла ко Льву Николаевичу тогда, когда, кажется, он уже спал и потому, вероятно, разбудила его и спросила, где Дневник. Лев Николаевич сказал: «Не беспокойся, он у Саши»“. («Вблизи Толстого», 2, стр. 322—323.)

1525. 11921. Молоствова. — Елизавета Владимировна Молоствова. См. прим. 273. Е. В. Молоствова много рассказывала о жизни сектантов разных толков. Д. П. Маковицкий подробно записал эти рассказы Е. В. Молоствовой. См. запись от того же дня, далее.

1526. 11923—1206. Представление мира вещественного….. какой бы ни был х. — Ср. с записями о времени и пространстве, перечисленными в прим. 81.

1527. 12010—12. 3) Солдатство….. патриотизм. — Ср. записи о патриотизме, прим. 518.

1528. 12013—16. 4) Можно сознавать Бога….. в Нем самом. — Ср. записи, перечисленные в прим. 140.

1529. 12017. кроме писем. — Имеются лишь собственноручные пометки Толстого на конвертах трех писем, полученных 19 октября: Б. Векслера, С. Гринберга и С. И. Манягина. Два первых помещены в письма 1910 г., т. 82, а автограф на конверте письма Манягина в том же томе: «Письма по поручению».

1530. 12017. Здоровье худо. — Д. П. Маковицкий 19 октября отмечает: «У Льва Николаевича болит печень, правый бок, инстинктивно приложил себе сухой компресс».

1531. 12018. Близка перемена. — Под «переменой» подразумевается смерть.

1532. 12019. жалеет вчерашнее. — Очевидно, жалеет о своем ночном разговоре по поводу Дневников. См. начало записи от 19 октября.

1533. 1213. Великий инквизит[ор] и прощание Засима. — Приводим выдержки из «Яснополянских записок» Д. П. Маковицкого от 19 октября, касающиеся разговора Толстого с Софьей Андреевной и Е. В. Молоствовой о Достоевском: „Лев Николаевич заговорил о поучениях старца Зосимы Достоевского и Великом инквизиторе. «Здесь очень много хорошего, но всё это преувеличено, нет чувства меры, — сказал Лев Николаевич… Великий инквизитор — это так себе. Но поучения Зосима, особенно последние, записанные Алешей, мысли очень хороши… У Достоевского отталкивает его странные манеры, странный язык; его лица поступают всё время оригинально, и в конце концов к этому привыкаешь, и оригинальность становится пошлостью… Он расшвыривает как попало самые серьезные вопросы, перемешивая их с романическими. По-моему, время романов прошло…»“ О Достоевском см. записи от 12 и 18 октября, прим. 1492 и 1522.

20 октября, стр. 121.

1534. 1216. о Социал[изме] — См. прим. 1377.

1535. 1217. от просителей. — Какие просители были у Толстого 20 октября не установлено.

1536. 1217. Ездил далеко с Душ[аном]. — Приводим описание этой верховой поездки по Запискам Д. П. Маковицкого от 20 октября: «Температура утром — 13. Снежок. Скользко. С Львом Николаевичем проехали верхом просекой, где круча. Лев Николаевич послушался совета и слез с лошади и, придерживаясь кустов, в свитке, с трудом медленно спустился в овраг. Через замерзший ручеек он перебрался, спустившись к нему, сидя, и выползая от него на четвереньках. Я сводил лошадей и переводил через ручей по одной; очень трудно было им спускаться. Проехали 15—16 верст».

1537. 1218—9. Мих[аил] Новиков. Много говорил с ним. Серьезный, умный мужик. — Михаил Петрович Новиков (р. 1871 г.) — крестьянин дер. Боровково в 60 верстах от Ясной поляны. Автор рассказов и статей из крестьянской жизни. Неоднократно сидел в тюрьме. Был близко знаком с Толстым с 1896 г. Подробнее о нем см. Дневник 1895 г., т. 53. Новиков принес с собою ряд своих рукописей, которые читал Толстому. Поздно вечером и ночью с 20 на 21 октября Толстой, рассказывая Новикову о мучительной для него яснополянской обстановке и о тягостных отношениях с женой, сообщил о своем намерении в скором времени уйти. Новиков подробно записал этот разговор и опубликовал его в статье («Мое последнее свидание с Львом Николаевичем». — См. соединенный выпуск журналов «Голос Толстого и Единение», 1920, 3—15 и «Истинная свобода» 1920, 7, стр. 5—13). В этом разговоре Толстой (по записи Новикова) говорил ему: «Я 30 лет нес этот крест и всё терпел. Конечно, если-бы я еще в молодости хоть раз покричал, затопал бы на жену, она наверное бы тоже покорилась, как покоряются ваши жены, но я по своей cлабости не выносил ее слез и истерик. Когда они начинались, я думал, что я виноват тут один, что я не в праве заставлять собою страдать человека, который меня любит, и всегда уступал. Мы прожили любовно 50 лет, свыклись, жена мне никогда не изменяла. Я не мог для своего личного удовольствия причинить ей боль. А когда у нас выросли дети и перестали в нас нуждаться, я звал ее в простую жизнь, но она больше всякого греха боялась опрощения и, заметьте, боялась не душою, а инстинктом». Остановившись на минуту передохнуть, Лев Николаевич, подумавши, снова продолжал: — «Я для себя одного не ушел, и нес крест. Меня здесь расценивают на рубли: говорили, что я разоряю семью. Правда, — произнес он, чуть не плача, — обо мне, как о человеке, любовно заботились, чтобы не простыл мой обед, чтобы была чистà блуза, вот эти штаны (показал он на колени), но для моей духовной жизни, кроме Саши, никому не было дела. Только Саша, — произнес он нежно, — меня понимает и не бросит одного. Я не мог видеться со своими друзьями, которых здесь не любят, в особенности Чертковым. Вы знаете Владимира Григорьевича? — спросил он меня. — Он всё свое состояние и жизнь тратит на распространение моих писаний. Его Софья Андреевна видеть не может, считает, что он причиной тому, что я не продаю своих писаний. Чтобы с ним видеться, я должен или выносить скандалы и упреки или обманывать, чего я не могу. И мне хочется спокойно умереть, хочется побыть одному с самим собою и с богом, а они меня расценивают… Уйду, непременно уйду, — произнес он как-то глухо, почти не обращаясь ко мне… — Для себя одного я этого не мог бы сделать, а теперь я увидел, что и для семейных без меня будет лучше, меньше у них из-за меня спору, греха будет». Дополнение этого разговора см. «Дневник для одного себя» от 21 октября, прим. 1759 и прим. к письму М. П. Новикову от 24 октября, т. 82. Приводим письмо Толстого к Новикову об уходе полностью:

«Михаил Петрович. В связи с тем, что я говорил вам перед вашим уходом, обращаюсь к вам еще с следующей просьбой: если бы действительно случилось то, чтобы я приехал к вам, то не могли ли бы вы найти мне у вас в деревне хотя бы самую маленькую, но отдельную и теплую хату, так что вас с семьей я бы стеснял самое короткое время. Еще сообщаю вам то, что если бы мне пришлось телеграфировать вам, то я телеграфировал бы вам не от своего имени, а от Т. Николаева. Буду ждать вашего ответа, дружески жму руку. Лев Толстой.

Имейте в виду, что всё это должно быть известно только вам одним. Л. Т.»

Ответ на это письмо от Новикова Толстой получил уже в Астапове.

1538. 1219. Перевоз[ников]. — Ф. С. Перевозников — из Телятинок, см. прим. 393.

1539. 12110. Титов сын, революционер. — Яснополянский крестьянин, живущий рабочим в городе, Михаил Титович Полин (р. 1890 г. — убит на русско-германской войне в 1915 г.). Д. П. Маковицкий в своих Записках от 20 октября 1910 г. о посещении Полиным Толстого сообщает, что: вечером был «яснополянский Полин, двадцатилетний крестьянин, живущий в Москве. Полин социалист-революционер, только что вышедший из тюрьмы и приехавший на ставку. Ему хотелось бы отказаться, и об этом он хотел бы поговорить с Львом Николаевичем. Но он, судя по его разговорам, не религиозный человек. Он говорил, что не следует служить теперешнему государству, но социалистическому, которое уравняет всех людей — служить можно. Лев Николаевич говорил ему, как же он может быть против убийства, если он готов итти в солдаты в социалистическом государстве». М. П. Новиков в вышеприведенных своих воспоминаниях (см. прим. 1537), на стр. 7 пишет, что Полин был социал-демократ и приводит беседу его с Толстым.

1540. 12110—11. с Молоств[овой]. — Е. В. Молоствова 20 октября уехала к Чертковым.

21 октября, стр. 121.

1541. 12112. много писем, отвечал. — 21 октября Толстой ответил на семь писем (см. т. 82): 1) оренбургскому крестьянину Павлу Брызгалову — о ненужности устройства особых общин для христианской жизни, так как «Царство божие внутри вас есть»; 2) неизвестной гимназистке из Саранска, по поводу ее критики окружающей среды; 3) Петру Подмарькову — о целомудрии; 4) крестьянину из Костромы Алексею Яковлевичу Смирнову, по поводу его разочарования в «социалистических теориях» и его согласия с жизнепониманием Толстого; 5) Виктору Дмитриевичу Строганову (р. 1848 г.) из Одессы — о смысле жизни; 6) своему старому единомышленнику Ивану Михайловичу Трегубову по поводу устроенной им в Петербурге «общины свободных христиан» (см. прим. 1423); 7) С. А. Трейгеру — о сионизме. Кроме того он написал еще два письма: 1) знакомому Толстому редактору газеты «Русские ведомости», московскому профессору-антропологу Дмитрию Николаевичу Анучину (1843—1923) — просьба, помочь устроить сына М. П. Новикова в типографию и рекомендация М. П. Новикова, как «даровитого, самобытно мыслящего писателя» и 2) своему давнишнему знакомому, участнику книгоиздательства «Посредник», фабриканту Александру Николаевичу Коншину (1867—1919) — просьба о месте для сына М. П. Новикова.

1542. 12113. О Соц[а.лизме] только повторения. — См. прим. 1377. К работе над статьей «О социализме» Толстой возвратился вновь 23 сентября. См. запись от 23 октября.

1543. 12115. Ясенские «лобовые». — Д. П. Маковицкий в записи от 21 октября 1910 г. отмечает, что «приходили четыре парня из Ясной поляны, которые идут на ставку. Один из них, вчерашний Полин, говорил, что среди социалистов есть отказавшиеся от военной службы». (См. прим. 1541.) «Лобовыми» назывались принятые на военную службу новобранцы.

«Идут на ставку» — идут призываться.

1544. 12117. Дунаев. — Александр Никифорович Дунаев. (См. прим. 436.)

22 октября, стр. 121.

1545. 12123. От Ч[ерткова] письмо хорошее. — Упоминается об ответе В. Г. Черткова 20 октября 1910 г., на письмо Толстого от 17 октября по вопросу об отношении к смерти (см. прим. 1513). Кроме того, Чертков писал о своем письме к Досеву, копию которого отправила Толстому А. К. Черткова, причем сам В. Г. Чертков выражал сомнение относительно того, следовало ли посылать Толстому его письмо к Досеву (см. ниже прим. 1548). В этом же письме Чертков горячо поддерживал намерение Толстого, в связи с толками о продаже Софьей Андреевной через Н. А. Альмединген авторских прав на