совершеніе поступковъ и воздержаніе отъ поступковъ, не ради выгоды или славы людской, а ради страха грѣха, есть необходимое условіе истинио-человѣческой,[272] разумной, доброй жизни. Люди, живущіе безъ понятія грѣха и безъ воздержанія отъ него живутъ одной животной жизнью. И такъ живутъ всѣ такъ называемые, просвѣщенные люди.

2) Жизнь, безъ пониманія ея смысла, т. е. безъ религіи есть то, что называется сумашествіемъ. Когда же сумашествіе становится общимъ большого количества людей — оно[273] смѣло проявляется и доходитъ до высшихъ предѣловъ самоувѣренности. Такъ что уже люди здравые считаются сумашедшими и такихъ людей запираютъ или казнятъ.

3) Какъ по закону тяготѣнія все вещественное стремится къ единенію, такъ же и все духовное стремится къ такому же единенію по закону любви.

4) Я умеръ — мой духъ пересталъ жить въ моемъ тѣлѣ, но тотъ же мой истинный я, мой духъ живетъ и будетъ продолжать жить въ другихъ существахъ, понимавшихъ и понимающихъ меня. — «Но это уже не твой будетъ духъ», говорятъ на это. «То то и хорошо, что къ этому тому, чтó останется жить послѣ меня не будетъ примѣшана личность — отвѣчаю я. Личность есть то, чтò мѣшаетъ сліянію моей души со Всѣмъ. A послѣ смерти останется мой духъ, но не будетъ личности».

Сегодня 5 Сен. Всталъ рано, бодро ходилъ по парку и хорошо, мно[го] думалъ и записалъ. Сейчасъ еще хочу записать:

1) Матерьялисты прямо говорятъ, что они своими научными, опытными изслѣдованіями все объяснили, свели къ общимъ законамъ: осталось одно незначительное среди другихъ, психическое явленіе, еще не сведенное къ объясненію опытнымъ путемъ, но ça ne tardera pas.[274]

Удивительная глупость или скорѣе сумашествіе, — учтиво сказать — уклоненіе отъ здраваго смысла! То, на чемъ основана вся жизнь, въ чемъ состоитъ вся жизнь, чтò должно быть основаніемъ всякаго изученія, это одно пропускает[ся] въ надеждѣ, что оно вотъ вотъ на дняхъ объяснится какимъ нибудь профессоромъ изъ Берл[ина] или Гамбурга. Удивительно!

2) Ахъ, если бы всегда помнить, что ты стоишь передъ самимъ Богомъ, передъ высшимъ, доступнымъ тебѣ проявленіемъ Его, когда ты стоишь передъ человѣкомъ.

5 Сент. 1910. Нынче всталъ не рано. Гулялъ по парку. Записалъ, кажется, не дурно о движеніи, простр[анствѣ] и времени. Потомъ пытался продолжать работу, но мало сдѣлалъ, не пошло. По ужасной погодѣ, дождю, ѣздилъ къ Андр[ею] Яковл[евичу]. Онъ проводилъ меня домой. Пріѣхала С[офья] А[ндреевна]. Очень возбуждена, но не враждебна. Потомъ пріѣхала С. Стах[овичъ]. Ложусь. 11 часовъ.

[275]6 Сентября. Кочеты. Проснулся больной, вѣроятно, гангрена старческая. Пріятно было, что не вызвало не только непріятнаго,[276] но скорѣе пріятное чувство близости смерти. Кромѣ того слабость и отсутствіе аппетита. Пріятное извѣстіе изъ Трансвааля о колоніи непротивленцевъ. Ничего не ѣлъ, теперь вечеръ, пріѣхалъ кинематографъ. Попробую пойти смотрѣть. Говорилъ съ С[офьей] А[ндреевной], все хорошо.

Записать: 1) Сознаніе, сущность сознанія есть нѣчто непостижимое, непреодолимое, то, чтό мы называемъ духомъ, душою. Сознаніе заключено въ извѣстной части вещества, это вещество есть наше тѣло, и вотъ сознаніе посредствомъ внѣшнихъ отношений (органовъ) къ другимъ тѣламъ, веществамъ познаетъ окружающей міръ. Въ этомъ сущность жизни человѣческой.

[8 Сентября.] 7—8. Вчера здоровье было лучше. Только нога болитъ, и pas pour cette fois.[277] Какъ опредѣлено свыше, пускай такъ и будетъ. Оно уже есть, только мнѣ не дано видѣть.

Только написалъ письма одно Индусу, одно о непротивленіи русскому. С[офья] А[ндреевна] становится все раздражит[ельнѣе] и раздраж[ительнѣе]. Тяжело. Но держусь. Не могу еще дойти до того, чтобы дѣлать, что должно спокойно. Боюсь ожидаемаго письма Ч[ерткова]. 7-го была милая чета Абрикосов[ыхъ], кинематографъ и нынче 8-го всѣ, кромѣ М[ихаила] С[ергѣевича] и Зоси, всѣ уѣхали въ Новосиль. Я походилъ на солнцѣ. С[офья] А[ндреевна] непременно хотѣла,[278] что[бы] Дранковъ снималъ ее со мною вмѣстѣ. Кажется работать не буду. Не спокоенъ. Ничего не писалъ.[279] Ходилъ по парку, записалъ кое что. Получилъ письмо отъ Ч[ерткова] и С[офья] А[ндреевна] его письмо. Еще передъ этимъ б[ылъ] тяжелый разговоръ о моемъ отъѣздѣ. Я отстоялъ свою свободу. Поѣду, когда я захочу. Оч[ень] грустно, разумѣется п[отому], ч[то] я плохъ. Ложусь спать.

9 Сент. Е. б. ж.

[9 сентября.] Живъ, но плохъ. Съ утра началось раздраженіе, болезненное. Я же не совсѣмъ здоровъ и слабъ. Говорилъ отъ всей души, но очевидно, ничего не было принято. Оч[ень] тяжело. Понемногу два раза ходилъ по парку. Вечер[омъ][280] игралъ въ карты. Скучно, дурно, а иногда странное чувство чего то новаго. Ложусь поздно, усталый.

10 Сент. Всталъ рано. Мало спалъ, но свежее вчерашняго. С[офья] А[ндреевна] все также раздражена. Оч[ень] тяжело. Ѣздилъ съ Душ[аномъ] немного верхомъ. Хорошее письмо отъ крестьянина о вѣрѣ. Отвѣчалъ. И оч[ень] хорошее отъ Итальянца въ Риме о моемъ міровоззрѣніи. С[офья] А[ндреевна] 2-й день ничего не ѣстъ. Сейчасъ обѣдаютъ. Иду просить ее пойти обѣдать. Страшныя сцены цѣлый вечеръ.

1 Сент. Дурно спалъ, сердце слабо. Ничего не могу дѣлать. Ходилъ два раза по парку. Душанъ удивителенъ своей ненавистью Евреевъ, вмѣстѣ съ[281] признаніемъ основъ любви. Сейчасъ иду обѣдать. Уныло и трудно.

12 Сент. С[офья] А[ндреевна] уѣхала со слезами. Вызывала на разговоры, я уклонился. Никого не взяла съ собой. Я оч[ень], оч[ень] усталъ. Вечеромъ читалъ. Безпокоюсь о ней.

13 Сент. Слабъ сердцемъ. Ходилъ и почти ничего не записалъ. Думалъ о Гротѣ. Нельзя написать того, чтò думаю. Ѣздилъ съ Душаномъ верхомъ. Холодный вѣтеръ. Хорошее письмо отъ Гусева. Глупое отъ Ададур[ова]. Отвѣчалъ. Ложусь спать, усталый. Е sempre bene.[282]

14 Сен. Е. б. ж.

[14 сентября.] Живъ и даже оч[ень] много сплю. Ничего не писалъ, кромѣ письма Гроту. Слабо. Ѣздилъ къ Голицыной съ М[ихаиломъ] С[ергѣевичемъ]. Очень много нужно записать, но поздно, ложусь спать.

1) Помнить, что въ отношеніяхъ къ С[офьѣ] А[пдреевнѣ] дѣло не въ моемъ удовольствіи или неудовольствіи, а въ исполненіи въ тѣхъ трудныхъ условіяхъ, въ к[оторыя] она ставитъ меня, дѣла любви.

2) Мы всегда погоняемъ время. Это значить, что время есть форма нашего воспріятія, и мы хотимъ освободиться отъ этой стѣсняющей насъ формы.

[283]15 Сент. 10 г. Кочеты.

1) Да, сначала кажется, что міръ движется во времени и я иду вмѣстѣ съ нимъ, но чѣмъ дальше живешь и чѣмъ больше духовн[ой] жизнью, тѣмъ яснѣе становится, что міръ движется, а ты стоишь. Иногда ясно сознаешь, иногда опять впадаешь въ заблужденіе, что ты движешься со временемъ. Когда же понимаешь свою неподвижность — независимость отъ времени, понимаешь и то, что не только міръ движется, а ты стоишь, но съ міромъ вмѣстѣ движется твое тѣло: ты сѣдѣешь, беззубѣешь, слабѣешь, болѣешь, но это все дѣлается съ твоимъ тѣломъ, съ тѣмъ, чтò не ты. А ты все тотъ же — одинъ и тотъ[284] же всегда: 8-лѣтній и 82-лѣтній. И чѣмъ больше сознаешь это, тѣмъ больше сама собой переносится жизнь внѣ себя, въ души другихъ людей. Но не это одно убѣждаетъ тебя въ твоей[285] неподвижн[ости], независимости отъ времени — есть болѣе твердое сознаніе того, что я, то, чтò составляетъ мое я независимо отъ времени одно, всегда одно и несомнѣнно есть: это сознаніе своего единства со Всѣмъ, съ Богомъ.

Хорошо, я неподвижно, но оно освобождается, т. е. совершается процессъ освобожденія, а процессъ непремѣнно совершается во времени. Да, то снятіе покрововъ, которое составляетъ освобожденіе, совершается во времени, но я всетаки неподвижно. Освобожденіе сознанія совершается во времени: было больше, стало меньше, или б[ыло] меньше — стало больше сознанія. Но само сознаніе одно — неподвижно, оно одно есть.

2) Развѣ бы я могъ, удержавъ память, бòльшую часть духовнаго вниманія направлять на сознаніе и повѣрку себя.

3) Тщеславіе, желаніе славы людской основано на способности переноситься въ мысли, чувства другихъ людей. Если человѣкъ живетъ одной тѣлесной, эгоистической жизнью, эта способность будетъ использована имъ опять та[ки] для себя, для того, что-бы, догадываясь о мысляхъ и чувствахъ людей, вызвать въ нихъ похвалы, любовь къ себѣ. Въ человѣкѣ же, живущемъ духовной жизнью, способность эта вызоветъ только состраданіе другимъ, знаніе того,[286] чѣмъ онъ можетъ служить людямъ — вызоветъ въ немъ любовь. Я, слава Б[огу], испытываю это.

4) Никогда не испытывалъ въ сотой долѣ того состраданія, состраданія до боли, до слезъ,[287]которое испытываю теперь, когда хоть въ малой степени стараюсь жить только для души, для Б[ога].

5) Нынче 5 Сент. 1910 ясно понялъ значеніе вещества, пространства, движенія, (времени). Пространство — мѣра вещества, время — мѣра движенія. Если я говорю, ч[то] вещество твердо, то я говорю только то, чтò оно тверже другого, менѣе[288] твердаго: Желѣзо тверже камня, камень — дерева, дерево — глины, глина — воды, вода — воздуха, воздухъ — эфира, эфиръ — чего? Все это мѣры твердости по отношенію нуля твердости, к[оторый] я знаю въ себѣ. Тоже съ пространствомъ. Сиріусъ дальше солнца, солн[це] — земли, зем[ля] — луны, луна — Сибири, Сибирь — Москвы, и такъ до моей руки, моего тѣла, до нуля разстоянія, к[оторое] я знаю въ себѣ. Опять тоже въ движеніи — времени. Геологич[ескіе][289] первороды раньше растеній, растенія раньше животныхъ, животныя — раньше человѣка, Египтяне раньше Евр[еевъ] Евр[еи] — Грековъ и такъ далѣе до нуля времени во мнѣ, тоже до нуля движенія во времени, к[оторый] я знаю въ себѣ. И потому есть и реально только то, ч[то] безтѣлесно — внѣпространственно и неподвижно, т. е. внѣвременно. И это есть то самое, что я сознаю собою. (Дурно выра[зилъ], но хорошо).

6) Материнство для женщины не есть высшее призваніе.

7) Самый глупый человѣкъ это тотъ, к[оторый] думаетъ, что все понимаетъ. Это особый типъ.

8) Думать и говорить, что міръ произошелъ посредствомъ эволюціи, или что онъ сотворенъ Богомъ въ 6 дней, одинаково глупо. Первое всетаки глупѣе. И умно въ этомъ только одно: не знаю и не могу, и не нужно знать.

9) Вмѣсто того, чтобы тѣ, на кого работаютъ, были благодар[ны ] тѣмъ, кто работаютъ — благодарны тѣ, кто работаютъ тѣмъ, кто ихъ заставляетъ на себя работать. Что за безуміе!

10) Не могу привыкнуть смотрѣть на ея слова, какъ на бредъ. Отъ этого вся моя бѣда.

Нельзя говорить съ ней, п[отому] ч[то] для нея не обязательна ни логика, ни правда, ни скаванныя ею же слова, ни совѣсть — это ужасно.

11) Не говоря уже о любви ко мнѣ, к[оторой] нѣтъ и слѣда, ей не нужна и моя любовь къ ней, ей нужно одно: чтобы люди думали, что я люблю ее. Вотъ это то и ужасно:

12) Одно и только одно, мы[290] несомнѣнно знаемъ, это одно единственн[о] несомненно и прежде всего извѣстное намъ есть наше «я», наша душа, т.е. та безтѣлесная сила, к[оторая] связана съ нашимъ тѣломъ. А потому и всякое опредѣленіе чего бы то ни б[ыло]